Страница 3 из 20
– Вот именно, не выяснили! Настоящие причины всегда лежат на поверхности. Я уверен, что не обошлось без утечки информации. Надо разобраться, кто имел к ней доступ, кто знал о времени проведения операции, маршруте следования Цыганкова, о его прикрытии.
– Не думаю, что в наших рядах есть человек, способный продать информацию бандитам, – с сомнением произнес Шумилов.
– Как говорил Мюллер: «В этом мире никому верить нельзя». Поэтому, Николай Поликарпович, не зарекайтесь! Признайтесь, что допустили грубейшие ошибки при подготовке, а ошибки с вашим опытом вещь труднообъяснимая! Я вообще не понимаю, – начал говорить Кислицын на повышенных тонах, – как это могло произойти? Сорвать простейшую операцию, словно вы какие-то молодые опера, первогодки! Что мне докладывать генералу, что докладывать наверх?
Все подавленно молчали.
– Я хотел бы послушать капитана Цыганкова, – продолжил Кислицын, раздраженно постукивая чайной ложечкой в стакане. – Интересны его выводы о провале операции?
Цыганков поднялся с места, и, несмотря на кажущееся спокойствие, Забелин почувствовал его сильнейшее волнение.
– Товарищ полковник, – начал Цыганков, – мы все делали по плану. Я получил деньги, выехал на шоссе Новаторов, при этом постоянно проверялся, меня никто не пас, то есть не ехал следом, кроме наших. Потом эти взялись непонятно откуда. Подскочили перед светофором, наставили стволы. Что было делать? По рации не свяжешься. Оторваться от них было невозможно, потому что машины шли плотно по Тевосяна…
– Оправдания всегда можно найти, Цыганков, – грубо перебил Кислицын. – Но я повторяю, что мне теперь докладывать начальнику Управления, как оправдываться? Каков результат, я вас спрашиваю? Деньги ушли к бандитам. Это раз. Защитить интересы потерпевшей мы не смогли, поскольку вымогатели получили свой навар. Это два. Опустили свой имидж перед милицией и в глазах населения, если, конечно, об этом случае станет широко известно. Это три. Итак, одни минусы в нашей работе. А где же плюсы? Ну, кто ответит? Молчите?
– По крайней мере, мы не раскрылись перед бандюками, – пробормотал Цыганков. – Можно начать все сначала.
– Сначала? – вспылил Кислицын, и его грубое лицо побагровело, – а этого вам мало? В общем так, капитану Цыганкову я объявляю строгий выговор, а в отношении вас, полковник Шумилов, будет решать генерал. Все, совещание закончено!
Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет полковника Кислицына Б. И., 5 мая, 16:30
После того как Шумилов с сотрудниками отдела покинул кабинет, Борис Иванович вызвал начальника отделения собственной безопасности подполковника Усольцева.
До недавнего времени Усольцев работал в отделе Шумилова – возглавлял подразделение, которым теперь командовал Забелин. Между Усольцевым и Шумиловым сложились натянутые отношения, вызванные разными подходами к работе. Шумилов любил работать серьезно, не торопясь ни с выводами, ни с действиями; в отличие от него Усольцев был скорохват, у которого нередко поступки опережали мысли. Это часто приводило к существенным ошибкам, которые должны были послужить причиной служебного понижения Усольцева. Однако все сложилось иначе.
В Уральское Управление из далекого Магадана был переведен Кислицын, сразу приметивший опального начальника отделения и взявший его под защиту. Кислицын же убедил начальника Управления генерала Алексеева перевести Усольцева в отделение собственной безопасности, а потом назначить на должность руководителя подразделения.
– Леонид Петрович, – обратился Кислицын к Усольцеву, едва тот переступил порог кабинета, – ты слышал о сегодняшней неудачной операции?
– Конечно, Борис Иванович, все Управление гудит.
– Я хотел бы, чтобы ты занялся этим.
– А что, есть какие-то подозрения? Что-нибудь конкретное?
– В том то и дело, по отчетам сотрудников Шумилова придраться не к чему: не смогли помешать бандитам, не предвидели их действий. Все так, такое бывает. У нас в Магадане тоже был похожий случай, но мне кажется, что все же была утечка информации или, как сейчас модно говорить, слив. Насколько я могу судить по рапортам, за Цыганковым следовали две машины: Забелина и машина с разведчиками наружного наблюдения. Прикрытие достаточно серьезное!
– И что, никто из них не заметил хвост? Они же профессионалы!
– Так-то оно так, – полковник прошелся по кабинету. – Профессионалы, которые не заметили любителей. Вот где парадокс!
Он подошел к Усольцеву и доверительно положил руку на округлое плечо собеседника. По внешности Усольцев являлся точной копией актера Леонова – такой же маленький, кругленький, с широким открытым лицом. Но не такой безобидный.
– Я прошу тебя разобраться: надо уточнить, кто имел доступ ко всей информации об операции, кто знал время и место передачи денег, маршрут движения Цыганкова.
Усольцев озадаченно засопел:
– Полагаю, эту информацию имело в первую очередь руководство отдела, – он посмотрел, как на его слова отреагирует Кислицын, но тот промолчал. – Я думаю начать с них: Шумилов, Забелин, Лысенко, ну и, конечно, придется проверять Цыганкова. По моим данным, он в последнее время часто общается с криминальными элементами.
– Хорошо! Только учти, Цыганков курирует линию организованной преступности, поэтому его встречи обоснованы. И потом, Шумилова с Лысенко, мне кажется, надо исключить из круга проверяемых. Шумилов – начальник, он такие операции проводит почти каждый день, и почти все они успешны. А Лысенко привлекли по ходу дела как любого другого оперативника. Если проверять его, то надо проверять практически весь отдел. Нет, начать следует с Забелина и Цыганкова. Всем известны их приятельские отношения.
– Хорошо, я учту это.
– Для проверки привлеки минимум сотрудников отделения, санкцию на прослушивание их телефонов я дам, здесь не частное жилище, поэтому к прокурору обращаться не будем. И помни, проверять следует архиосторожно. Ты ведь не охотник?
– Нет!
– Жаль, не знаешь, как охотиться на глухарей. Вот я как-то здесь ездил с лесником. Дело по весне было. Я взялся рукой за него, и мы шли с ним шаг в шаг. Только глухарь затокует – идем. Замолчит – останавливаемся. Всю ночь подкрадывались. Ну, подошли на рассвете, я его разглядел и выстрелил.
Кислицын замолчал, продолжая неотрывно смотреть блекло-синими глазами на Усольцева так, что тому стало неуютно, и он поинтересовался:
– А что было потом?
– Ничего. Улетел. Так я к чему, смотри, чтобы не было как у меня: долгий подход не всегда приводит к нужному результату.
Борис Иванович показал, что разговор окончен, отошел к столу, с намерением вызвать по телефону секретаршу из приемной, однако Усольцев не торопился уходить. Тогда Кислицын тяжело повернулся к нему:
– Что-то еще?
– Хотел уточнить, товарищ полковник, с генералом этот вопрос согласован?
– Послушай, Леонид Петрович! – ответил Кислицын с раздражением в голосе. – Это я перевел тебя из отдела Шумилова на собственную безопасность, а ведь вопрос стоял о понижении тебя в должности! Я тебя спас, прикрыл твою задницу! Или я не прав?
– Правы, товарищ полковник! Я этого никогда не забуду.
– Поэтому я жду, что ты не будешь задавать лишних вопросов. Ты не делаешь одолжение этой проверкой. Учти! Это твоя обязанность – проверить сигнал.
– Я понимаю, но все же…– Усольцев помялся, – сами знаете, Борис Иванович, в таких делах нужна санкция начальника Управления.
– Буду сегодня вечером на приеме у генерала и обо всем доложу, – сухо сообщил Борис Иванович. – Думаю, в этом вопросе найду полную поддержку. А тебе дам знать о решении начальника завтра.
– Больше вопросов не имею!
Усольцев мягко повернулся и как колобок выкатился из кабинета. Недовольно посмотрев ему вслед, Кислицын излишне сильно нажал на грифель карандаша, которым подчеркивал отдельные слова в просматриваемом документе. Тонкий грифель сломался. Кислицын чертыхнулся и выбросил карандаш в мусор.