Страница 23 из 26
В дверной замок вставляется ключ.
Алекс выходит из комнаты.
Первый поворот ключа.
Алекс идет по коридору.
Второй поворот ключа.
Алекс заходит в ванную.
Входная дверь открывается.
Алекс включает воду и начинает умываться, дабы привести себя хоть в какой-нибудь порядок.
– Пап, я дома!
Сын вернулся домой. Алекс выдыхает. Теперь не так страшно. Спасительное колесо привычных действий начинает вращаться. Алекс вытирает лицо махровым полотенцем, выходит в коридор и успевает заскочить в запущенную круговерть.
– Привет, сынок! Иди мой руки! Я обед пойду греть! Как дела в школе…
Ну, и далее по всем пунктам…
Lacrimosa dies illa. Слезный день
Слезный тот день, в который восстанет из праха осужденный грешный человек.
Так пощади его, Боже, милосердный. Господи Иисусе: даруй ему покой.
Аминь.
Скажу вам, заглядывая вперед, это будет длинная часть… или глава… или все же часть? В общем, это вы сами в конце решите, «часть» это была или «глава». И то и другое имеет право на существование. Как часть чего-то целого и нечто озаглавленные по-новому. А то, что это будет длинная песня, так вы забудьте. Выкиньте из головы. Как будто я вам не говорил этого… Но не забывайте… А то еще скажете, что я вас не предупреждал…
Но вернемся к нашему герою… Я же прав? Он герой? Не в том смысле, что совершает героические подвиги, а в том, что является главным действующем персонажем… Так в литературе уж повелось – называть таких людей героями. Пусть даже ничего геройского и сверхчеловеческого они и не совершают… Хотя то, что сейчас вытворяет Алекс на наших глазах, в его системе координат сродни героическому поступку.
Семья
Вот Алекс проходит мимо ванной. Там плещется Илюшка. Слышно, как вода тоннами разливается по кафельному полу. Но Илюху за это никто не ругает. Так уж повелось. С детства. Алекс улыбается закрытой двери и заходит на кухню. Жена сидит у раскрытого окна, положив ноги на подоконник. В ее руке белая кружка с… неизвестно с чем. Юля смотрит за горизонт сквозь серо-розовый закат.
– Ты чего грустишь тут? – спрашивает Алекс и подходит к холодильнику.
– Я не грущу… – Юля делает глоток.
– И чего ты «не грустишь» тут… одна, на кухне?
– Просто… чай пью…
– Как раз хотел спросить, чего ты пьешь? – Алекс смотрит в открытый холодильник и понимает, что совсем не собирался его открывать.
– А зачем тогда открыл? – спрашивает себя Алекс.
Из открытой дверцы веет холодок бесцельного действия и неопределенного присутствия. Алекс закрывает холодильник.
– Не нашел, чего искал? – колышут пространство отстраненные звуки.
Алекс пожимает плечами.
– Ничего не искал.
– А если бы искал, то чего? – спрашивает жена, философски вглядываясь в темнеющее небо.
– Чего?.. – задумчиво тянет Алекс и действительно напрягает мозг в поисках ответа. – Хотел бы найти покой от своей глупости и навязчивых мыслей о собственной никчёмности.
– Ну, что ты опять начинаешь? – жена начинает раздражаться.
– Опять завел свою шарманку! – бурчит холодильник и щелкает термостатом.
– Я не начинаю… Я продолжаю! Ничего же не меняется… изо дня в день… – Алекс виновато стоит посреди кухни, изображая самого себя у позорного столба, един в двух качествах. – Пора бы уже что-нибудь сделать.
– Например? – супруга поднимает на Алекса глаза.
В них жалость граничит с раздражением, а сквозь сочувствие просвечивает снисхождение.
Алекс читает это как: «Ну, что ты можешь сделать, бедненький?» и уже готов ответить: «Скоро все это закончится!», и уже собирается открыть рот, но голос сына из ванной перебивает его.
– Мама! Я все! Посушишь меня феном?
– Конечно, сынок! – Юля встает со стула и подходит вплотную к мужу. – Это твое нытье иногда просто выбешивает!
– И меня! – опускает голову Алекс. – Ты даже не представляешь, насколько.
– Ты воспитываешь сына! Ухаживаешь за ним! Готовишь вкусности… Чего тебе не хватает?
– Ты считаешь, это все на что я способен?
– Тебе этого мало? – тон становится жестче.
– Мам! Ты идешь?.. Или папа? Ну, кто-нибудь! – взывает сын к родителям.
– Иду! Тут папа опять самоедством занялся! – супруга выходит из кухни.
– Скажи, пусть мне тоже оставит! – шутит сын.
Включается фен. Алекс, нецензурно выбранив себя за бесхребетное поведение, идет в детскую. Сегодня его очередь читать Илье перед сном.
Алекс ложится, берет книгу про Муми Троллей. Ему нравится ее читать. Она пронизана тоской и одиночеством несмотря на то, что в ней много персонажей, много разговоров и все вечно куда-то ходят… Поведение героев порой не поддается логике Человека Обывателя… Муми Трольская логика. И кто сказал, что это детская книга? Однако, Илье она тоже нравится. Он слушает очень серьезно и задает взрослые вопросы по поводу поступков жителей долины. Ему тоже хочется понять, почему они так себя ведут? Иногда глупо и совсем неадекватно, даже с точки зрения ребенка. А Алексу это как раз и нравится.
– Он бы тоже хотел жить среди нас! – говорит Муми Тролль Снусмумрику.
– Возможно… – отвечает Снусмумрик и уходит в осень.
Он всегда так делает. Каждый год… И нигде не объясняется, почему. “И это же здорово! – думает про себя Алекс. – Это просто восхитительно как непонятно и здорово!”
Илья с разбегу напрыгивает на отца, так что кровать съезжает в сторону.
– Ага! Попался!
– Попался! – соглашается Алекс и, опустив левую ногу на пол, заталкивает кровать на место.
– О чем ты думал?
– Разве?
– Да! Еще как! Ты так думал, что не услышал, как мама пожелала спокойной ночи! Так о чем?
– О Муми Троллях, – сознается Алекс.
– И чего ты про них думал?
– Ты напал на меня неожиданно и все мысли разбежались. А я не успел ни одну из них запомнить. – Алекс начинает листать книгу. – Так! на чем вы остановились?
– Пап! Там закладка есть… Ну, чего ты?
Это особая закладка – магнитная. Она складывается пополам со звонким щелчком, соединяя несколько страниц. Этих закладок у Илья пять штук и на них нарисованы книжные герои. В том числе и из этой книги. Илья очень дорожит и гордится этими закладками. А еще он просит остановить чтение всякий раз на той строке, на которой закладка заканчивается. И не важно, что мысль или история не закончены. Зато сразу видно, откуда следует продолжать чтение. Поэтому сыну непонятно, зачем спрашивать “на чем вы остановились?”, когда вот же, все видно!
– Это риторический вопрос, сынок! – отвечает Алекс, открывая нужную страницу.
– Что значит «риторический»? – спрашивает Илья и укладывает слегка влажную голову на плечо отцу.
Алекс вдыхает запах жевачки бубль гум. Так пахнет детский шампунь. Так пахла несбыточная мечта Алекса, когда ему было семь лет. Но ему не покупали жевачек. Потому что “неизвестно кто их и из чего делает! быть может, даже грязными руками замешивают…” Так отвечала бабушка маленькому Саше на его просьбу купить “жувачку”. И почему маленькому Саше не покупали жевачек? Наверно, потому же, почему и Алекс не всегда покупает Илье жевательную резинку – сам не знает почему.
– Риторический это вопрос, на который не нужен ответ… и так все понятно!
– Зачем тогда спрашивать, когда и так все понятно? – не отстает Илья.
И Алекс задумывается.
И правда, зачем?
– Быть может, чтобы казаться занятым делом? Типа ты такой деловой и очень умный! Задаешь вопросы и тут же на них отвечаешь! Может, поэтому?
– Интересная теория! – умничает Илья. – Надо будет обдумать на досуге. Ну, давай, читай!
Алекс улыбается тому, как сын старается быть взрослым, употребляя умные слова, глубоко вдыхает запах детства и начинает чтение…
– …телеграмму.
– Что? – вдруг подскакивает Илья.
– Телеграмму, – отвечает Алекс, – я думал, ты уже уснул. Сорок минут уже читаем.