Бесстыжая для нахала

Вот стоим мы теперь полусонным кругом и, готова поспорить, что никто не слушает восторженную речь. Каждый мечтает быстрее добраться до комнаты отдыха и занять очередь у кофемашины. А Васильич все не унимается и параллельно пытается втянуть в разговор остальных сотрудников.

— Если эта такая шиза, то представляю, какой из себя главный начальник. — Тихо шепчет рядом стоящая Юля из отдела маркетинга. Веселая девчушка с которой мы начали неплохо общаться. — Он, зараза симпатичный, но чует моя пятая точка, что за этой красивой обложкой прячется тот еще главнюк — говнюк.

— Не знаю, — шепчу в ответ.

— А что знать-то?

— Мадам Юлия и Майя, может, вы поделитесь вашей темой разговора? — Начальница пристально смотрит в нашу сторону, а остальные притаились и задержали дыхание.

— Мы обсуждаем Швецию и их жителей, — без запинки тараторит Юлька и даже не краснеет. — А так же их характеры. Наше же начальство оттуда? А мы вообще не в курсе об их предпочтениях. Может они любят по понедельникам рыбу ловить? Или шоколадное обертывание делать?

— Я так понимаю, это был сарказм? — раздается прямо позади нас и мы подпрыгиваем на месте. Шеф стоит за нашими спинами и смотрит с высоты своего роста. Ну все, девки, атас!

— Нет, простое любопытство, — Юлия вытягивается словно струнка и без страха смотрит на него в ответ.

— По понедельникам, как в остальные будние дни мы предпочитаем работать без перерыва. — Слышится грозный голос. — Чего и вам желаю.

После этого последовала череда каких-то непонятных слов. И отчего-то мне казалось, что это далеко не похвала.

— Все слышали? Собрание закончилось, всем хорошего и продуктивного рабочего дня! — Елена Васильевна засеменила следом за шефом и все дружно вздохнули.

— Ну вот, остались без кофе, — удрученно произнес Степан. Наш гений-программист. — Девки, ну не могли вы посплетничать позже?

— А кто ж знал, что он вернется сегодня? — Юля была неприступна. — К тому же, это наше личное время и мы вольны делать все, что нам вздумается. А вот ровно в восемь утра карета превращается в тыкву и мы становимся офисными крысами да золушками. И злая мачеха может указывать нам, что делать.

— Ты бы завязывала курить, — присвистнул Степа. — А то галюны нехилые ловишь.

— Иди ты, — беззлобно огрызается девушка и поворачивается ко мне. — Ладно, мать, я погнала на свое место. А ты крепись. Кто-то сегодня не в духе.

Не знаю, то ли Юлька достоверно это знала, то ли накаркала. Но Себастиан был не просто не в духе, а рвал и метал. Откуда он такой вернулся, я предпочитала не знать. Но если даже вечно позитивная Васильич вышла оттуда мрачнее тучи, то дела были плохи.

— Майя. — Ожила селекторная связь. — Сделайте мне кофе!

И лишь оказавшись на маленькой кухоньке, я поняла, что не знаю какой напиток предпочитает начальник. Эх, была не была, сделала так, как делаю себе. И так, как многим нравится. С молоком, корицей и двумя ложками сахара.

— Что это? — кривится босс, сделав первый глоток.

— Кофе.

— Мне кажется, вы что-то перепутали. Кофе — черный напиток и без примесей. Я эту дрянь пить не буду. — Чашка летит прямо в мусорное ведро.

— Вы и не говорили, какой вид предпочитаете. — Обиженно бурчу под нос.

— А разве я похож на того, кто любит ванильную чепуху, где кофеина меньше, чем сахара? — ядовито отзывается он в ответ и затем по слогам, будто для умственно недалекой, произносит, — черный чистый кофе без сахара. Каждый день в восемь утра на моем столе. Это ясно?

— Ясно.

— Есть записи сегодня ко мне? — моментально меняет тему шеф.

Мнусь, его расписание на моем столе, но я не помню ни единой строчки. Себастиан багровеет.

— Вы что, не взяли свой блокнот?

— Нет. Я была занята кофе.

— То есть, вы не в состоянии делать два дела сразу? Нести эту чертову чашку в одной руке и блокнот во второй?

— Могу, но…

— Никаких "но", Майя! У вас самая элементарная работа в этом офисе! Если вы не можете с ней справляться, я понижу вас до уровня уборщицы. Вы свободны!

Стараюсь быстрее покинуть кабинет и слышу, как в спину раздаются ругательства на непонятном языке. Да я и сама готова от души использовать всю широту нашего могучего русского языка, да боюсь не оценят. Параллельно вспоминаю незлым тихим словом и мать. Ну удружила, блин.

Остаток дня проходит под такие же крики из кабинета. С сочувствием смотрю на каждого выходящего оттуда бедолагу и искренне надеюсь не увидеть шефа до пяти часов вечера. Но не тут-то было. Внутренняя связь вновь оживает и стальной голос эхом отбивается по стенам полупустой приемной:

— Оповестите всех начальников отделов, что сегодня рабочий день будет продлен.

— Но…

— Это приказ, который обсуждается!

— И насколько будет увеличение?

— Пока мы не наверстаем упущенное время, которое вы потратили без особого толка в мое отсутствие! — Рявкает он в ответ и отключается.

Зашибись. Надо будет написать себе напоминалку и отблагодарить маму за такой душевный подарок в виде этой работы. Ожидаемо, никто не пришел в дикий в восторг от такой новости. Все напряженно сопели в трубку и выражались вполне на не рабочем сленге. Но прихоть начальства была железобетонной. Лишь где-то в глубине души я надеялась, что меня эта истерия не затронет. Увы.

— Майя, вы остаетесь вместе с нами, — лицо начальника выглядывает из-за двери. — Мне нужна вся отчетность и графики всех отделов.

Он даже не дослушивает мой ответ и исчезает обратно за дверью. А я понимаю, что даже не смотря на нашу недолгую работу, этих графиков наберется просто тьма тьмущая. К тому же придется побегать по этажам, а на каблуках это делать было можно, но сложно. Стоило бы подумать над покупкой кед для удобства. Вангую сама себе: бегать мне придется часто. Пока обхожу кабинеты, звоню Дамиру и завидую белой завистью, когда слышу его сонный голос:

— Да?

— Я тут на работе задержусь, выгуляй Баранкина.

— А что случилось? — голос соседа напрягается. — Какие-то проблемы? Мне приехать?

— Ты с ума сошел? Мы не в школе и я не твоя дочка, так что расслабь батоны. Просто кое-кто не в духе.

— По-моему этот кое-кто должен держать себя в руках и знать свое место. — Дамир суров как никогда.

— Ну да, как и кое-кто должен жить в своей квартире. Но почему-то этого не делает. Ладно, говорить некогда. За пса не забудь.

Отключаюсь. В таком соседстве есть все же плюсы. За Баранкина я могла быть спокойна.

Глава 6

Настроение было на нуле. Даже самые отчаянные дамы нашего рабочего общества, которые были готовы простить Себастиану все его грехи ради его красивой мордашки, конкретно приуныли. Начальники отделов и вовсе выходили из зала совещаний с приспущенными галстуками и лицами, будто похоронили свои выходные на ближайшие пять лет. Последующая давка в переполненном метро радости не добавила. Ноги беспощадно ныли, голова раскалывалась. А в сумке, будто гантелей килограмм на пятнадцать, валялся заполненный блокнот. Непонятно каким макаром, но шеф умудрялся диктовать свои принципы работы аккурат между раздачей пиздюлин. И к завтрашнему дню мне желательно было бы все запомнить.

— Твою ж налево! Какого хрена… — От души выстроила такой красивый матюг, что аж сама обомлела от его витиеватости. Учительница русского счастливо бы всплакнула от того, что ее уроки не пропали даром. А затем злостно пнула металлическую дверь.

— Кто там дебоширит? — мигом проснулась наша консьержка и послышались ее шоркающие шаги в мою сторону. — А, это ты дочка.

— Добрый вечер, баб Нюр, а что снова с лифтом?

— Ну, так сломан он.

— Логично, — вздыхаю, — раз я здесь, а не в нем.

— Так ты спасибо своему обормоту скажи. — Бабуля протирает очки краем халатика и вновь возвращает их на переносицу. — Застрял, чуть двери мне не выломал. Пришлось вызывать рабочих.

— А чего ломал-то? — еще более печально звучит мой голос. Понимаю, что Баранкин здесь не в счет. И главным обормотом выступал никто иной, как Дамир.