Киндер-сюрприз для миллиардера

Амелия Борн

Киндер-сюрприз для миллиардера

Звонили настойчиво, как будто я кому-то задолжал море бабла. Я кивнул Петру, своему бизнес-партнеру и давнему знакомому и подошел к телефону.

– Андрей Самохин. Слушаю.

– Добрый день, Андрей Михайлович. Меня зовут Альбина, я звоню вам из клиники «Новые технологии», вам удобно сейчас говорить?

Я нахмурился, пытаясь понять, что им от меня может быть нужно. Да, сдавал анализы на прошлой неделе, потому что хронически уставал (а кто бы не устал, когда с утра до ночи скачешь, как горный козел?), да, сказал, чтобы обследовали меня вдоль и поперек, но рассчитывал, что результаты придут по электронке.

– Недолго. У вас есть пара минут, – в привычном тоне расставил я все временные рамки.

– Мы ждем вас в любое удобное для вас время в нашей клинике, – любезно ответила Альбина.

– Зачем?

– Валентина Никифоровна хочет с вами поговорить.

Кто такая эта Валентина Никифоровна, бл*дь? А точно, вспомнил, врачиха.

– А сама она позвонить не могла?

Начиная подозревать неладное, я показал взглядом Петру, что сейчас договорю, и откинулся на спинку стула. Если вдруг у меня нашли какую-нибудь херню вроде онкологии или чего-то подобного, зачем разводить все эти политесы?

– Это конфиденциальная беседа, Андрей Михайлович. Сегодня после пяти вечера вас устроит?

Я взял паузу и сжал переносицу пальцами. Хотел ведь именно сегодня поехать домой пораньше. Посмотреть телек, который не включал черт знает сколько, выпить коньяка…

– Устроит. Часов в семь буду, – произнес веско и, пока Альбина молчала, отключился.

– Что-то не так? – обеспокоился Петр, откладывая вилку. Мы как раз обедали, что делали в последнее время не так уж и часто.

– Не знаю. Здоровье немного барахлит, – отмахнулся я, давая знак официанту, чтобы подошел.

– Осторожнее с этим. Кому дело свое оставишь, если вдруг что?

– А ты уже глаз положил? – шутливо поинтересовался я, доедая салат. – Шучу, Петь. А конкуренты не дождутся. Пока планов ни подыхать, ни оставлять кому-то бизнес – нет.

– Ну, смотри. Но подлататься надо, если что.

Я и сам понимал, что надо. Чертова усталость давала о себе знать не в первый раз. Это вечное желание уснуть там, где стоишь, постоянное чувство, что лег бы и не вставал неделю.

– Да подлатаюсь, – отмахнулся я и перевел разговор туда, где были только дела. – Что там у нас с тобой?

В двери клиники я входил в восьмом часу вечера, уверенный в том, что моего визита дождутся. Валентина Никифоровна, которую я не сразу припомнил сегодня, внушала мне уверенность, что уж она-то разберется со всем, даже если вдруг у меня обнаружат что-то смертельное.

– Андрей Михайлович, пройдемте, – улыбнулась мне во все тридцать два белоснежных фарфоровых зуба девушка, которой больше бы подошло блистать на подиумах. – Валентина Никифоровна вас ждет.

А ведь я знавал и другую сторону жизни, когда в государственных поликлиниках все пихались локтями для того, чтобы получить номерок, и орали друг на друга благим матом. Как хорошо, что теперь это было в прошлом.

Врач встретила меня улыбкой, что я счел хорошим предзнаменованием. Может, никакой онкологии и не было, если уж так посудить. Хотя, эти эскулапы, если заплатить им денег, готовы были объявить даже самый безнадежный диагноз тоном, которым грешников заманивают в рай.

– Андрей Михайлович, нам пришли результаты ваших анализов, – начала Валентина Никифоровна, опуская взгляд на мою карточку, когда я расположился напротив.

– И? – вот и все, что я спросил.

– Гемоглобин в норме, все остальные показатели тоже.

Она замялась, и тут меня прошиб холодный пот. Захотелось встать и хорошенько встряхнуть врачиху, чтобы не тратила мое время на все эти трагические театральные паузы. Если уж у меня какое-нибудь дерьмо, я хочу уже сегодня приступить к лечению.

– Так что там? – поторопил я ее, начиная злиться.

– Скажите, у вас есть дети? – подняла она на меня взгляд.

Что, бл*дь? Какие-такие дети? И причем вообще тут они? Врачиха намекает, что мне нужно кому-то передать свои дела?

– Если вы изучали мою карточку, должны знать, что детей у меня нет, – мрачно озвучил я очевидное.

– Я понимаю. – Она откинулась на спинку стула, сняла очки и протерла их салфеткой. – Просто люди вроде вас не всегда готовы признаться в отцовстве. А дело, которое мы сейчас с вами обсудим, весьма серьезное.

Я смотрел на Валентину Никифоровну и не понимал ровным счетом ничего из того, что она говорила. Нет, слова и фразы, в которые они складывались, были весьма ясными, но…

– У меня нет детей. Ни явных, ни тайных, если вы об этом, – процедил я. – И давайте уже к делу.

На лице врачихи появилось выражение облегчения. Я даже представить не мог, что весть о том, что я не нажил себе потомства, может кого-то обрадовать помимо меня!

– Дело в том, что пришли результаты ваших анализов и вам… нельзя иметь детей.

– В каком смысле?

– В самом прямом.

О чем это она, б*я? Что может остановить меня в том, чтобы я наконец стал размножаться?

– Поясните, – бросил я Валентине Никифоровне угрожающим тоном, надеясь, что ей хватит моих слов, чтобы не ходить вокруг да около.

– У вас редкое генетическое заболевание, Андрей Михайлович. Оно передается по наследству. Вам нельзя иметь детей.

– Что за заболевание?

– Синдром Вильямса. Это вам о чем-нибудь говорит?

Говорит, конечно. Что был какой-то там Вильямс с синдромом. Но я-то здесь причем?

– Я не в курсе, что это.

– И хорошо. Вернее, хорошо, что вы с ним не сталкивались. Вы просто носитель, но у ваших детей болезнь может проявиться с самого рождения.

– А может и не проявиться?

– Вероятность этого имеется, но очень низкая.

Она снова улыбнулась, как будто мы с ней тут шутки шутили. Я же постучал пальцами по столу. Ну, в принципе, ничего страшного. Женюсь на какой-нибудь Анджелине Джоли, она специалист в том, чтобы набрать из детдома потомства.

– А в остальном – я здоров?

– В остальном, да. Но я бы рекомендовала вам немного отдохнуть. Взять отпуск хотя бы на несколько дней.

Отпуск… хотелось бы, но… пока точно было нереальным.

– Хорошо, спасибо. Если что – буду знать, куда обращаться, – поднялся я на ноги. – Пришлите мне результаты на почту. Я посмотрю, что с ними можно сделать.

Сказав это, я ушел.

Привычные рутинные дела закрутили меня, и некоторое время я не думал о том, что сказала мне Валентина Никифоровна. Хотя, конечно, намеревался вернуться к этому через время. Обмозговать, что с этим делать. Может, провериться еще раз для собственной уверенности.

А вообще, черт! Я же совсем не думал о потомстве до того момента, как не услышал свой приговор. И теперь так или иначе представлял себе карапузов, которых у меня не будет!

– Твою мать! – выругался я, когда столкнулся с кем-то, кто определенно был живым человеком.

Я так глубоко ушел в свои мысли, шагая по коридорам офиса, что вообще ничего кругом не замечал.

– Извините.

Это была Виктория-дай-бог-памяти-как-ее-звали-по-фамилии-отчеству. Имя запомнил, и то хлеб. А кстати, тут было, что запоминать и помимо имени.

Виктория, из рук которой при столкновении я выбил папку с документами, присела, чтобы их подобрать, потянулась и я залип на ее декольте. Весьма, надо сказать, богатом.

– Это вы меня извините, – сказал я, присаживаясь на корточки рядом и помогая Виктории собирать разлетевшиеся листки бумаги. – Я вас не заметил.

Она отреагировала на мои слова странно. На лице появился румянец, а Вика отвела глаза. Хотя, надо сказать, смотрел я совсем не на них. Кажется, я ведь уже обращал внимание… на все глаза Виктории. Надо будет вспомнить, почему в прошлый раз не стал превращать деловые отношения в неделовые, переводя их в горизонтальную плоскость.