Другая миссис

Такое решение мы приняли давным-давно, еще до рождения Отто. На то были свои причины. С финансовой точки зрения вполне логично, что Уилл сидит дома: я зарабатываю больше. Впрочем, мы никогда не обсуждали эту тему. Уилл выполняет свои обязанности, я – свои.

– Всего пару дней назад я разговаривал с Морган, – отвечает муж на вопрос полицейского вместо меня. – Она выглядела как обычно. У них барахлил водонагреватель, и она ждала мастера: хотела выяснить, можно ли починить. Я и сам пытался починить его. Я неплохо справляюсь с домашней работой, но водонагреватель оказался за пределами моих возможностей. У вас есть какие-нибудь зацепки? – Уилл меняет тему. – Следы взлома? Подозреваемые?

Офицер Берг отвечает, что пока не может раскрыть подробности.

– Впрочем, могу сказать, что миссис Бейнс убили между десятью вечера и двумя часами ночи.

По-прежнему опираясь на подлокотник дивана, я выпрямляюсь и смотрю в окно. Хотя отсюда не виден дом Бейнсов, меня не покидают мысли о том, что прошлой ночью, пока мы здесь пили вино и смотрели телевизор, совсем рядом убили женщину.

Но это еще не всё.

Последний паром на материк отходит в восемь тридцать вечера. Значит, убийца заночевал на острове, среди нас.

Офицер Берг резко встает, отчего я пугаюсь, ахаю и хватаюсь за сердце.

– Доктор, всё в порядке?

Он заметил, как я дрожу.

– В порядке. В полном порядке.

Полицейский разглаживает ладонью брюки.

– Что ж, сегодня мы все на нервах, – замечает он. Я согласно киваю.

– Мы с Сэйди можем чем-нибудь помочь? – спрашивает муж, провожая служителя порядка к двери. Я встаю и следую за ними. – Если да, только скажите. Мы с радостью.

Берг приподнимает шляпу.

– Спасибо. Я ценю вашу поддержку. Как вы наверняка догадались, сейчас весь остров взбудоражен. Все опасаются за свои жизни. Это плохо скажется на туризме. Никто не хочет ехать туда, где на свободе бродит убийца. Мы хотим раскрыть дело как можно скорее. Если вы что-нибудь услышите или увидите… – Он умолкает.

– Понимаю.

Убийство Морган Бейнс плохо скажется на бизнесе.

Полицейский прощается и вручает Уиллу визитку. Перед самым уходом он задает еще один – не имеющий отношения к расследованию – вопрос:

– Как обживаетесь?

Муж отвечает, что в целом все нормально.

– Дом старый, поэтому неудивительно, что возникли кое-какие проблемы. Через щели в окнах дуют сквозняки, неисправный котел придется менять…

Берг морщится:

– Замена котла обойдется недешево. Скорее всего, в несколько тысяч.

Уилл говорит, что он в курсе.

– Элис жалко, – полицейский смотрит ему в глаза.

– Да, жалко.

Мы нечасто заговариваем об Элис, хотя кое-что мне хотелось бы узнать. Каким она была человеком? Поладили бы мы, доведись нам встретиться? Мне лично кажется, что Элис была необщительным интровертом, хотя Уиллу, конечно, я этого никогда не скажу. Скорее всего, боль от фибромиалгии побуждала ее сидеть дома, сторонясь любых проявлений общественной жизни.

– Никогда не думал, что она может пойти на самоубийство, – продолжает Берг. Тут я понимаю, что мои гипотезы были ошибочны.

– Что вы имеете в виду? – спрашивает Уилл таким тоном, словно готов оправдываться.

– Не знаю, как объяснить…

Тем не менее полицейский явно знает, потому что начинает рассказывать: когда он встретил Элис, она была приветливой и веселой женщиной, завсегдатаем игры в бинго по пятницам. И улыбалась так ярко, что могла бы осветить комнату.

– Наверное, я никогда не пойму, как такой человек мог наложить на себя руки.

Между нами повисает напряженное молчание. Уверена, Берг вовсе не собирался никого упрекать. Он просто не слишком тактичен. И все же Уилл выглядит обиженным. Он продолжает молчать, так что нарушить тишину приходится мне.

– Она страдала фибромиалгией, – поясняю я, догадавшись, что, скорее всего, полицейский или не знает, что это такое, или считает данную болезнь психическим заболеванием. Многие не понимают, что такое фибромиалгия, и полагают ее ненастоящей, придуманной болезнью. Лекарства от нее нет, больной с виду выглядит нормально. Тесты ничего не выявляют. В результате диагноз ставят чисто по симптомам – по боли, которую нельзя объяснить другими причинами. Поэтому многие врачи сомневаются в научности данного диагноза и предлагают пациентам обратиться к психиатру. Грустно думать, что Элис страдала от мучительной боли и никто ей не верил.

– Да, конечно, – офицер Берг кивает. – Ужасная болезнь. Должно быть, совсем ее доконала, если она решилась на такое.

Я снова бросаю взгляд на мужа. Конечно, служитель порядка не пытается никого задеть – просто так неуклюже выражает соболезнование.

– Мне нравилась Элис, – добавляет он. – Чудесная женщина.

– Да, чудесная, – Уилл кивает в ответ.

Офицер снова бормочет «как жаль», снова прощается и уходит. Уилл молча идет на кухню готовить ужин. Я наблюдаю через узкое окно у входной двери, как Берг отъезжает от дома на своей «Краун Виктории». Он едет в гору – скорее всего, в дом Бейнсов к своему коллеге. Но останавливается не у их дома, а в конце подъездной дорожки на противоположной стороне улицы, рядом с Нильссонами. Выходит, не вытащив ключ зажигания: красные задние фары ярко светятся в ночной темноте. Я наблюдаю, как он опускает что-то в почтовый ящик, закрывает калитку, возвращается в машину и скрывается за гребнем холма.

После ночи, когда Уилл и Сэйди встретились, я пропала с их горизонта. Меня переполняли злость и ненависть к себе самой.

Но я не могла вечно держаться подальше от Уилла. Все мои мысли были о нем. Я не переставала думать о нем и, в конце концов, разыскала его. После недолгих поисков в интернете я нашла его адрес и место работы, а затем и его самого. Правда, к тому времени он постарел, поседел и обзавелся детьми. А вот я не сильно изменилась за эти годы. Видимо, хорошая наследственность: время обходило меня стороной. Мои волосы по-прежнему были рыжеватыми, глаза – ярко-голубыми, а кожа оставалась гладкой и мягкой.

Я надела черное платье с открытыми плечами, накрасилась, надушилась, нацепила украшения и уложила волосы.

Несколько дней я следила за ним и, наконец, показалась в самый неожиданный момент.

– Помнишь меня? – спросила я, загнав его в угол в закусочной. Мы стояли близко друг к другу. Слишком близко. Я схватила его за локоть и назвала по имени. Ведь людей больше всего будоражит звучание собственного имени.

– Помнишь угол Мэдисон и Уобаш? Пятнадцать лет назад. Уилл, ты тогда спас мне жизнь.

Он почти мгновенно вспомнил, и его лицо просветлело.

Время наложило на него отпечаток. Напряжение от семейной жизни, воспитания детей, работы, ипотеки… Этот Уилл выглядел перегоревшим по сравнению с тем Уиллом, которого я когда-то встретила.

Тут уж ничем не поможешь.

Ему надо просто забыть на время, что у него жена и дети.

И я смогу в этом помочь.

Я одарила его широкой улыбкой и взяла за руку.

– Если б не ты, я была бы мертва, – наклонившись, прошептала я ему прямо в ухо.

Его глаза загорелись, щеки разрумянились. Взгляд скользнул по мне, остановившись на моих губах.

Он улыбнулся.

– Разве я мог забыть такое… Что ты здесь делаешь?

Я откинула волосы за плечи.

– Просто шла мимо по улице и увидела тебя в окне.

Он дотронулся до кончиков моих волос и сделал комплимент прическе.

– И платье великолепное.

Теперь взгляд Уилла прикипел к моим бедрам, а не к губам.

Я знала, чем должен закончиться наш разговор. И как обычно, добилась желаемого. Все произошло не мгновенно, нет: его пришлось какое-то время уговаривать, но я прекрасно умею убеждать людей. Правило номер один: взаимность. Я делаю что-то для тебя, ты в ответ делаешь что-то для меня.

Я вытерла горчицу с его губы, заметила, что стаканчик в его руке пуст, взяла и снова наполнила из автомата с напитками.

– Это совсем необязательно, – сказал он, когда я села рядом за столик и пододвинула ему бутылку «Пепси», причем так, чтобы наши руки соприкоснулись. – Я и сам мог бы налить…