Страница 7 из 36
– Есть. Книги тоже сразу на аэродром?
– Да.
– Есть еще предложение. К дате 22 июня для показа в ДК «Сокол» я завез фильмы по этой тематике: «Освобождение»; «В бой идут одни «старики»; «Горячий снег»; «На войне, как на войне»; «А зори здесь тихие»; «Они сражались за Родину»; «Офицеры»; «Живые и мертвые»; «Небесный тихоход». Ну и до кучи «Белое солнце пустыни» и «В зоне особого внимания», хотя не знаю, подойдут ли они? Что если их отправить в Москву?
– Думаю, стоит отвезти. Там разберутся, что к чему. Да, и еще – в библиотеке не забудь стихи и песни о войне.
– Сделаем.
И замполит, козырнув, что было непривычно, ушел.
Оставшиеся пересели ближе к генералам.
– Первое! Майор Тимохин! Поставьте задачу одному из дивизионных особистов обследовать территорию с целью определения границ переноса непосредственно на местности. Товарищ подполковник! – обратился к начальнику штаба Центра Оганян. – Попрошу вас обеспечить картами и сопровождающими из жителей вашего поселка для организации этого. Командирам 134-го полка и 743-го батальона – выделить личный состав для выставления постов на дорогах в местах пересечения границ территории переноса. Думаю, в дальнейшем этим займутся специально обученные люди из этого времени. Никого не задерживать – просто не пускать на территорию 1979 года. И в другую сторону тоже. Но без фанатизма! И там и там – наши советские люди! Второе! Все, надеюсь, помнят в основных чертах ход первой операции вермахта в Белоруссии? – спросил Оганян и пригласил всех к карте Белоруссии, подготовленной штабом Центра.
– Тем, кто подзабыл: первые «клещи» немцы замкнули в Минске. Кажется 28–29 июня. Южнее Бреста наступала 2-я танковая группа Гудериана, севернее – 3-я танковая группа Гота. К моменту выхода их к Минску в Минском УР войск почти не было – из глубины дивизии подойти не успели, а войска 3-й, 4-й и 10-й армий остались в окружении западнее Минска.
Оганян водил кончиком карандаша по карте, указывая им города и примерные районы.
– Поэтому я предлагаю нашу сборную дивизию – три полка плюс два отдельных батальона разместить под Минском. Поясняю почему: боеприпасов у нас немного, поэтому втягиваться в затяжные бои нам нельзя – плюс ни в коем случае нельзя допустить попадания образцов нашего оружия и техники немцам – поэтому заранее располагаем дивизию за пределами планируемого немцами «котла». Еще деталь – наше ПВО сможет прикрыть Минск. Буду предлагать Генеральному Штабу использовать дивизию для выбивания техники и нанесения максимально возможных потерь именно 2-й танкововой группе. Нужно ее максимально ослабить перед возможным ее ударом в тыл Юго-западному фронту. Так было в нашей истории. Как теперь она пойдет – не знает никто. По авиации: товарищ полковник и товарищ подполковник! Доложите ваши соображения.
Первым поднялся полковник Красавин.
– Мое предложение: разделить дивизию – непривычно звучит для меня – «дивизия» – на две части. Один полк в количестве 36–40 самолетов, составленный из летчиков-инструкторов, посадить восточнее Минска.
– Товарищ генерал-лейтенант! – обратился он к Жигареву. – Нужен аэродром с бетонной или асфальтовой ВПП длиной не меньше одного километра восточнее Минска, но желательно недалеко от него.
Жигарев, задумавшись на секунду, уверенно произнес:
– Бобруйск. Сейчас он пустует, полки переместились в Западную Белоруссию.
Красавин склонился над картой с циркулем, отмеряя расстояния.
– Сто сорок километров до Минска. Считаем радиус работы от Бобруйска – пятьсот километров. Достаем до Бреста. Кроме как истребители мы можем работать разведчиками или истребителями-бомбардировщиками, но очень «небольшими» – максимум по две 250-килограммовые бомбы можем брать. А «спарки» и того меньше – две по сто. Еще вариант – использовать подвесные баки как емкости с напалмом.
Жигарев вопросительно посмотрел на него.
– Это такая горючая смесь на основе бензина. Оружейники дадут ее состав. Имеет неплохой эффект при применении против живой силы и техники – особенно в маршевых колоннах. Но нужно наладить производство подвесных баков – они у МиГ-17 сделаны из дельта-древесины, поэтому я думаю, промышленность сможет их быстро освоить, – пояснил Красавин. – Так вот, напалм эффективно использовать против скоплений живой силы и техники на марше или в районах сосредоточения. Аэродромы для этого оружия тоже подходящая цель. Остальные самолеты останутся здесь. Нужно доучить курсантов. Кроме того, думаю, сюда нужно привезти конструкторов, двигателистов, оружейников – для ознакомления с образцами нашей техники и возможного изготовления ее в современных условиях. От Штаба ВВС просил бы помочь авиатехниками и обеспечением охраны аэродрома. У нас попросту на это нет людей. И еще момент – с нами под Бобруйск нужно перебрасывать вертолеты. Во-первых, будут поддержкой танкам и пехоте – лучше их это никто не сможет сделать. Во-вторых, если собьют наш МиГ – они смогут эвакуировать летчика, а Ми-6 сможет унести и самолет – если там будет что уносить.
После Красавина заговорил заместитель по летной подготовке 401-го полка подполковник Соколов:
– На асфальтовый аэродром сажать наши самолеты опасно. Двадцать тонн на узком шасси на посадочной в 250 километров… Опасно. Потеряем самолеты. Нам придется остаться здесь. Предлагаю. Если первую РЛС разместить в Минске, одна останется в Вязьме, то есть смысл поставить третью в Смоленске. Таким образом, с помощью радиолокационного поля мы закроем небо площадью примерно 900 на 400 километров. Это весь тыл Западного фронта до Москвы.
– Отлично по авиации! – одобрил Оганян. – РЛС нужно прикрыть батареей «Ос» каждую, плюс по батарее на аэродром. Так что, товарищ полковник, – обратился он к полковнику Маринину, – придется нам растащить ваш полк на время. Сами-то где будете?
– Буду со станцией наведения в Минске, – ответил тот и добавил: – Товарищ генерал-майор! Прошу выделить для батарей охранение. Хотя бы по взводу. Чувствую, как разберутся немцы, кто им крылья обламывает – постараются решить проблему с нами кардинально. От авиации мы, особенно с помощью летчиков, отобьемся, а вот от диверсантов будет сложнее.
– Добро! – ответил генерал. – Подумаю, кого вам выделить.
– В общем, подводя итог, – произнес Оганян, глядя на Жигарева, – если штаб ВВС не возражает, то с авиацией мы определились, ну а с пехотой придется решать вопрос, как мне кажется, в Москве. Товарищ генерал-лейтенант! Думаю, время терять не стоит – нужно лететь с вами с Москву.
– Вы правы, – ответил Жигарев, – появилось множество вопросов, выходящих за пределы моих полномочий. Да сам факт вашего существования – уже государственный вопрос.
– Когда вы готовы вылететь? – обратился он к Оганяну.
– Немедленно. Но думаю, лететь нужно и полковнику Красавину – он сможет более полно и грамотно изложить возможности авиации.
– Я предлагаю, – вступил в разговор Красавин, – перегнать в Москву «Антей». Ему тут сейчас делать нечего. Заодно мы вывезем экземпляр Т-34-85[16], которые можно производить уже сейчас.
– Решено! Летим двумя самолетами. Вас, товарищ генерал-майор! И вас, товарищ полковник – прошу лететь со мной на ПС-84. У меня много вопросов к вам обоим.
– Всем товарищам… командирам – прошу меня извинить – не привык к слову «офицер» – большое спасибо. Если вообще слова тут могут как-то объяснить чувства, которые я сейчас испытываю. Я думаю, сегодня, в крайнем случае, завтра, тут будет кто-то из Генерального Штаба и сможет квалифицированно оценить возможности вверенных вам частей и составить план их использования.
Все покинули класс – командиры частей ЛВО, отказавшись ехать на автобусе, пешком пошли на станцию, наслаждаясь последними часами мирной жизни поселка конца 70-х годов.
К вышедшим на плац перед штабом генералам и полковнику Красавину подошел начмед Центра майор Зинкин и, спросив разрешения у генерал-лейтенанта Жигарева, обратился к полковнику Красавину:
16
T-34-85 – советский средний танк периода Великой Отечественной войны.