Попаданка с Земли

Я не ошиблась, Морис сидел на привычном месте и любовался видом приближающейся планеты. Обычно мое появление он встречал легким наклоном головы, сейчас же развернулся и посмотрел на меня. Никогда не видела такого взгляда у четырнадцатилетнего мальчишки. Глаза старика, утратившего смысл жизни и ожидающего лишь избавления от непрекращающейся пытки временем. Исключения случаются, и не для каждого время становится лекарем.

Поддавшись наитию, подошла к мальчишке, опустилась на колени и, коснувшись его безвольной ладони, крепко сжала. Меня окатило слабым всплеском удивления, но и только. Дальше Морис снова замкнулся, принимая горькую истину, что никто рядом с ним надолго не задерживается. Как я это поняла? Сама не знаю. Почувствовала? Одинокий в таком огромном мире, и никому не нужный подросток. Впрочем, как и я, наверное.

Немым вопросом в глазах Мориса застыло: «Мы еще увидимся?» «Обязательно!» – улыбнулась в ответ. В мимолетном видении, посетившем при близком контакте, я вдруг увидела будущее, в котором Морис был безгранично счастлив. Это ощущение постаралась передать мальчишке.

– Я буду ждать, – изумленно прошептал он, впервые нарушив тишину.

– Меня зовут Кира, – назвала себя напоследок.

«Знаю, – голос Мориса раздался прямо в голове, при этом он совершенно не разжимал губ, – ты слишком громко думаешь. И у тебя красивые мечты».

Я вытаращилась на него, понимая, что этот вот шкет запросто влез в мысли. То есть, узнал мою тайну? От осознания этого факта по спине пробежал неприятный холодок. Так Морис псион!?

«Не бойся, я никому не расскажу и научу, как закрываться. Расслабься и смотри», – дотронулся рукой до моего лба, и меня будто резко скинули с большой высоты. Если вы когда-нибудь катались на американских горках, это именно то ощущение, когда вагончик аттракциона замирает в наивысшей точке и тут же стремительно летит вниз. Желудок ухает в пустоту, ринувшийся в лицо воздух перехватывает дыхание, а в кровь мгновенно впрыскивается адреналин.

Я с удивлением наблюдала, как внутри моего сознания мальчишка выстраивает многоуровневую защиту. Будто слои сладкой ваты, его сила искристым узором опутывала мысли и блоки памяти. То тут, то там с легкой подачи Мориса встраивались фрагменты прошлого, крепко сплетенные с мыслеобразами настоящей Кирны. Если я хоть что-то понимала, то это формировались ложные воспоминания, через которые вряд ли кто-то пробьется, чтобы изобличить в обмане. Разве что псион еще большей силы, чем мой молчаливый знакомый.

«Почувствуй дар! – рука Мориса переместилась к солнечному сплетению. – И не давай им увидеть подлинную силу!»

Глаза у мальчишки закатились, и я не успела подхватить, как он завалился набок. Всполошившись, тут же вызвала лину Сунту. Но прежде, чем закончила писать сообщение, в зал ворвались люди в облегающих черных комбезах. Их лица скрывали темные стекла шлемов, и намерения эти товарищи источали самые враждебные. Тут и способностей не нужно, чтобы распознать агрессию. Достаточно, что на мне скрестились прицелы нескольких штурмовых винтовок. Не поверите, руки сами собой взметнулись кверху.

– Я… я только попрощаться зашла… – слова застряли в горле, когда один подошел совсем близко.

Пусть я и не видела взгляда за темным стеклом, но отчего-то знала, меня сейчас пристально изучают, и от этого волоски на коже вставали дыбом.

– Вас проводят, лина Ронсон, – прозвучал металлический голос.

Наверняка, измененный, потому что живому человеку такой принадлежать не мог. Что-то подавляющее было в этих словах, не подразумевающее отказа или сопротивления. В тот же миг голову будто обхватили скользкие ледяные щупальца. Мерзкое ощущение на самом деле, парализующее волю и желание спорить. С затаенным злорадством отметила, как эти щупальца завязли в новенькой защите. Эх, если бы не Морис…

Я мельком отметила, как его подхватил на руки один из прибывших, а рядом со мной конвоирами выросли еще двое. Мне вежливо помогли подняться и проводили до каюты, где с рук на руки сдали телохранителям. Выражение лица Уно надо было видеть! Я будто разом нарушила все запреты и набедокурила на год вперед. Если б знала, в чем провинилась! И кто эти люди? По идее, Гром сразу опознал, кто они такие. А мне вот даже и спросить, чтобы не выдать себя, нельзя. До самой космической станции, куда нас отконвоировали по выделенному коридору, я и мои сопровождающие хранили молчание. Дальше меня с рук на руки сдали унылому типу в сером костюме и завели в такой же серый и унылый кабинет.

– Меня зовут лин Элидж Капэт, тагрунская служба безопасности. Надеюсь, лина Ронсон, вы не против ответить на несколько вопросов?

– Угу, – как будто у меня был выбор.

Познакомилась я уже с подобным товарищем на «Вирханоре», не понравилось.

– С какой целью прибыли на Тагрун? Откуда знаете Мориса Капкейна? Как удалось вступить с ним в контакт? Он просил о помощи?

Простые вопросы перемежались с совершенно неожиданными, вроде «Любите ли вы хоссу?», а то и провокационными «Вступали ли вы в сговор с врагами империи?». Я взмокла, пока длилась эта «дружественная» беседа. Хорошо хоть мозг в ускоренном темпе обрабатывал информацию и выдавал именно то, что черноглазый офицер хотел услышать. Новая нейросеть – это что-то! Знания о правильном ответе всплывали в голове одновременно с тем, как лин Капэт озвучивал очередную фразу. И ни слова неправды, которую этот служака чуял, как зверь добычу.

– Вы свободны! – не передать, как меня обрадовали эти слова, – но впредь попрошу тщательнее выбирать знакомства. И не ищите встреч с Морисом, он под защитой империи.

– Разве я представляю для него угрозу? Мне показалось, мальчик одинок, хотела, как лучше.

– И тем не менее.

– Всего наилучшего, – раз меня больше не задерживали, пулей выскочила из кабинета и попала прямиком в ручки телохранителей.

– Кирна… – злющий Гром запнулся, видимо, подбирая выражения, – вот как тебе удается влипать в неприятности на ровном месте? Когда успела перейти дорогу имперским особистам?

– Потом, – отмахнулась, понимая, что злится Уно лишь потому, что переживает. Даже приятно это беспокойство. – Когда надлежит явиться в академию?

– Завтра утром. На «Эспеланцо» прибыли многие будущие ученики, им всем требуется время на обустройство. Как только переступишь порог академии, выйдешь оттуда нескоро.

– Вот как? Серьезно? – за разговором мы покинули административное здание станции и отправились к пересадочному пункту.

Орбитального лифта на Тагруне не было, пассажиров перевозили на специальных ботах, отлетающих на планету каждые полчаса. Меня поразило большое количество людей в форме. Даже гражданские предпочитали носить комбинезоны вместо брюк, рубашек или платьев. Из-за этого вновь прибывшие выделялись на общем фоне и привлекали к себе лишнее внимание.

– Здесь не центральные миры, – фыркнул Гром, – Тагрун – пограничная планета. Тут рукой подать до Надау.

– Высшая раса? Разве надзимы угрожают империи? Впрочем, ты прав, – в голове всплыла информация по расам, и в частности по этим надзимам.

Раса исследователей, развитие которых пошло по биологическому пути. Малочисленны, не разговорчивы и замкнуты, общение сведено к минимуму. Система Надау изолирована и закрыта для посещений. Последнее свойственно всем высшим, но деревяшки переплюнули остальных в стремлении отгородиться от мира. Единственный раз, когда они откликнулись на призыв – нашествие инсектов пятьдесят лет назад. Тогда надзимы получили чувствительный удар и заперлись на планетах, зализывая раны. Живые корабли, тайконы – это чудо биологической и инженерной мысли, симбионты, тесно связанные со своим пилотом. Каждая потеря – невыносимая утрата для всей расы. Псионы как никто чувствуют боль другого живого существа. А если при этом они телепатически связаны? Каково это, умирать вместе с другом, братом или случайным знакомым? Ощущать чужую агонию, страх и отчаяние перед неизбежностью? Обычному человеку этого не понять, и я бы не поняла, если бы не познакомилась с Морисом. Мальчишка держал боль внутри, научился прятать ее за толстыми щитами. Но в своем воображаемом и таком реальном мире он каждую минуту умирал, страдал от разлуки и дикой тоски по потерянным близким.