Страница 51 из 58
Розана очнулась. Ее сердце колотилось, словно брыкающийся младенец.
Тварь существовала только в ее воспоминаниях. Вернее, в воспоминаниях жертв.
Она вновь увидела этот сон, смешавшийся с ее собственными снами.
Провидица сидела, скорчившись, у стены в «Матиасе II», а ее плечи укрывал плащ - естественно, из зеленого бархата. Она не помнила, как заснула.
Барон Йоганн фон Мекленберг наливал чай в чашки. Харальд Кляйндест нарезал хлеб ножом, менее впечатляющим, чем тот, что висел у него на бедре.
Все это сильно смахивало на сцену мирного завтрака, вот только вокруг толпились люди с оружием и раздраженные вельможи.
Барон полагал, что самым разумным будет остаться на ночь в трактире под охраной. Судя по всему, он преследовал сразу две цели: задержать всех подозреваемых в одном помещении и защитить гостей де ла Ружьера от повстанцев.
Разумеется, Вольф исчез. Ефимович тоже.
Эммануэль фон Либевиц, которой так и не удалось сменить вчерашнее бальное платье, сидела неподвижная, как изваяние, а вокруг нее суетились брат и Микаэль Хассельштейн. Красавица выглядела сердитой, и неизвестно, что вызывало у нее большую досаду: унижения и неудобства, связанные с необходимостью заночевать вдали от роскошных дворцовых апартаментов, или Тварь, которая отвлекла на себя все внимание, предназначавшееся графине.
Прошлым вечером Микаэль Хассельштейн дал Розане золотую крону и велел держаться поблизости. Этот жест разозлил девушку, и она задумалась о своем будущем в Храме. Становилось очевидным, что может возникнуть конфликт между интересами правосудия и культа Сигмара. А интересы культа представлялись ей весьма туманными, чересчур зависимыми от интересов ликтора. Проститутки, чьи воспоминания Розана прочла, брали гораздо меньше одной кроны за свои услуги, однако клиенты покупали только их тело и не претендовали ни на что другое. Но Хассельштейн, похоже, считал ее своей собственностью.
Бретонский гном подпрыгивал и орал, понося слуг и стражников за их неповоротливость. Катаец чинно пил чай и улыбался.
В банкетном зале царил кавардак. Комнаты для гостей на втором этаже подготовили для Люйтпольда и его охраны, вызванной в срочном порядке. Поэтому всем остальным пришлось провести ночь на первом этаже. Некоторые, вероятно, испытали облегчение оттого, что рядом находились другие люди, но графиня была вне себя от ярости из-за такого соседства.
Барон улыбнулся и подал Розане чай в бокале: на кухне закончились чашки, к тому же часть посуды превратилась в черепки, хрустящие под ногами.
- Итак? - спросила девушка.
- Вольф сбежал.
- Он и есть Тварь, барон?
Во взгляде барона отразилось страдание, и Розана почувствовала его искреннее замешательство.
- Зовите меня Йоганн, - сказал мужчина.
- Вы не знаете?
- Нет. Я боюсь этого, но не знаю наверняка.
- Прошлой ночью кое-кто говорил, что убийца - это Ефимович.
- Он не человек, - заметил Харальд.
Услышав последние слова, к ним подошел Хассельштейн.
- Бунтовщик пытался убить графиню. Затем он удрал, зарезав танцовщицу в переулке. Это он преступник.
Розана задумалась, анализируя свои ощущения. Она видела Ефимовича мельком и не имела возможности изучить его. От этого человека веяло адским пламенем.
- Госпожа Опулс подтвердит его вину,- заявил Хассельштейн.
Йоганн вопросительно взглянул на Розану.
Провидица погрузилась в размышления. Ефимович был мутантом и, насколько она могла судить, последователем запрещенного культа. Розана четко представила себе его образ. Одних воспоминаний оказалось достаточно, чтобы у нее защипало глаза, а в мозгу отобразилось зарево пожара. Предводитель мятежников оставил после себя очень сильное впечатление. Девушка чувствовала его преданность Темным Силам и Тзинчу. На совести Ефимовича было множество преступлений, каждое из которых преображалось в языки пламени, наполнявшие его тело. Однако он не был похож на темную тень, которую видели погибшие женщины. Ефимович был огнем, а Тварь воплощала собой тьму.
- Нет, - наконец заговорила провидица. - Я не уверена… Я не считаю, что Ефимович - это Тварь.
Хассельштейн одарил ее таким взглядом, словно она сама была убийцей. Губы жреца вытянулись в ниточку к побледнели. Розана почувствовала, как в нем закипает гнев. Ликтор считал, что может положиться на нее, и теперь чувствовал себя преданным. Он готов был обрушить на ее голову всевозможные кары.
- Ефимович был Тварью, - настойчиво повторил священнослужитель.
Микаэль Хассельштейн уставился на провидицу, словно пытался навязать ей свою волю. Он всего лишь хотел, чтобы девушка согласилась с ним, объявила загадку решенной и положила конец расследованию. Это был простой ответ, который устроил бы всех. Интуиция могла подвести ее. Возможно, Ефимович был убийцей. Он совершенно точно был убийцей.
Розана вернула жрецу золотую крону и сказала:
- Нет.
Ярость вспыхнула в сознании архиликтора. Он взял монету и крепко зажал ее в кулаке. Если бы рядом не было Харальда и Йоганна, жрец ударил бы дерзкую девчонку. Он не привык терпеть поражение, и ему не нравилось быть побежденным. Круто развернувшись, он направился к графине (своей тайной любовнице - догадалась Розана). Гнев тянулся за ним, словно шлейф.
- Что все это значит? - полюбопытствовал Йоганн.
- Думаю, меня только что изгнали из Храма Сигмара.
Розана впервые почувствовала себя свободной с тех пор, как уехала из деревни. Это было ошеломляющее, слегка пугающее чувство. Подобно ярмарочному канатоходцу, она шла по проволоке без страховки. Внезапно девушка осознала, что теперь у нее не было ни дома, ни хозяина, ни работы…
- Не беспокойтесь, - сказал выборщик. - Я обещаю вам свое покровительство.
Розана не знала, как реагировать на неожиданное предложение барона; хотя оно было сделано от чистого сердца. Возможно, ей понадобится помощь вельможи, если Хассельштейн попытается отомстить. Однако она впервые изведала вкус свободы, и перспектива заменить служение Храму служением благородному Дому не вызывала у нее энтузиазма. Кроме того, девушку раздражало, что Йоганн фон Мекленберг посчитал ее беспомощной и неспособной позаботиться о себе.
Между тем мужчины задумались о другом. Она уловила имя, которое одновременно всплыло в их мыслях. Вольф. Йоганн видел заблудившегося мальчика, потерянного и испуганного. Харальд вспоминал перекошенное лицо молодого человека, едва способного контролировать свои звериные инстинкты. Таким младший брат выборщика предстал перед ним прошлой ночью.
- Ефимович никогда не был Тварью, - промолвила Розана. - Тайна пока еще не раскрыта.
- Вы уверены? - спросил Йоганн.
Розана кивнула.
- Жаль, - заметил барон. - Это все значительно упрощало.
Провидица пожала плечами.
- А Блюмёнштайн? - напомнил Харальд. - Та женщина, которую они называли Ангелом Революции?
Розана сосредоточилась. В сознании Ефимовича присутствовало воспоминание о пролитой крови. О недавно пролитой крови. Он был сильной личностью. Девушка многое узнала о нем за время короткого контакта - намного больше, чем ей хотелось бы.
- Я полагаю, он убил ее, - сообщила она. - Ее, но не других.
Харальд выругался, а барон озабоченно покачал головой. Они понимали, что интуиция Розаны не помешает властям объявить бунтовщика зловещим убийцей. Следовательно, они оставались один на один с настоящим преступником.
- Барон,- заговорил Харальд.- Если Тварь - это ваш брат, что тогда?
- Тогда его надо остановить. Вот и все.
- Любой ценой?
«Йоганн хочет поступить правильно»,- поняла Розана. Это стремление было заложено глубоко в его природе.
- Нет,- ответил он.- Конечно нет. Вольф - мой брат, и я сделаю все возможное, чтобы помочь ему.
Харальд нахмурился:
- Если дойдет до схватки, вы встанете между нами?
- Вероятно. Вы переступите через меня, чтобы схватить его?
- Вероятно.
- Значит, мы друг друга поняли, капитан.