Страница 26 из 29
Мне приснилось, что мы с Мишаней куда то катим на его Бэхе. Мишаня как всегда лыбится, в зубах его неизменная сигарета, на голове клетчатая кепка, его визитная карточка почти с самой малолетки. Скорость запредельная, Мишаня по другому не ездит. Мимо со свистом проносятся машины, деревья, столбы, дома. Из магнитолы орёт песня Круга "Пусти меня ты мама, пусти меня родная..." это его любимая.
‒ Слушай, Мишаня, а тебе когда-нибудь бывало страшно? ‒ я полностью развернулся к нему, забравшись с ногами на кожаное кресло.
‒ Чё спрашиваешь, братиш? Ты же знаешь, что никогда!
‒ Мишаня, ты забей, говори как есть. Всё равно уже умер.
‒ Правда никогда не было! Зуб даю! ‒ улыбается друг, поддавливая педаль газа.
‒ И даже там на мосту не было?
‒ Братишка, если бы мне было страшно, я бы работал бухгалтером, имел жену, троих детей, квартиру и дачу. Может поэтому улетел с этого моста, из за того что ничего не боялся.
‒ Нет, Мишаня. Я знаю, чего ты боялся! Ты боялся старости! Боялся, что жизнь пролетает, как эти столбы за окном и для этой нашей романтики в ней совсем не остаётся места. Ты боялся будущего, где станешь никому не нужным стариком...
‒ Если и так всё знаешь, зачем спрашиваешь? ‒ говорит внезапно погрустневший Мишаня.
‒ Просто, мне вот тоже страшно, как и тебе тогда. Я заблудился, дружище. Остался совсем один. У меня всего одна дорога, с тобой на этот мост.
‒ Ну так мы туда и летим! Скоро будем, не переживай!
Я слышу раздающийся сзади вой сирен, оборачиваюсь и вижу множество мигающих переливающихся огоньков.
‒ Просто я хотел...у меня был шанс, понимаешь. Шанс заскочить в проносящийся мимо поезд. Я подумал, что смогу.
‒ Ага, Сева, тоже думал...помнишь тогда в детстве на лесополосе, где мы цеплялись за вагоны товарняков.
‒ Помню! Севке же тогда ногу отрезало, он теперь инвалид.
‒ Ты тоже хочешь?
‒ Нет, но я хочу попытаться!
‒ Слушай, братан, если хочешь пытаться, пытайся. Зачем тогда ко мне заскочил?
‒ Это я к тебе заскочил?!
‒ Ну а кто? ‒ смеётся Мишаня. Дымящийся бычок в зубах остаётся в неизменном состоянии. Он дотлел ровно до половины и продолжает густо дымить, но нисколько не убывает. ‒ Ты сел в эту машину, когда поставил перед собой невыполнимые условия. Ты сам себя подставил, братишка. Кто тебя за язык тянул. Мог бы попроще что-нибудь придумать, а не выёживаться перед этой чиксой. Сказал бы, что устроишься сантехником и всё было бы тип топ.
‒ Ты же знаешь, что это не мой уровень.
‒ Ну тогда погнали! ‒ я слышу, как под капотом натужно взревел спортивный мотор.
‒ Подожди, Мишаня, у меня есть ещё один шанс. Я не могу с тобой...пока не попробую.
‒ Слушай, Сократ, ты совсем уже загнался. Давай определись, ты едешь, или нет? Пойми, дружище. Ведь это тоже шанс.
‒ Это шанс?! ‒ хмыкаю я. ‒ Да таким шансом я могу воспользоваться в любой момент.
‒ Э нет братишка! Здесь ты ошибаешься. Есть только один момент, прямо сейчас со мной. Я ведь нашёл машину времени, которую мы так мечтали отыскать в детстве. Вот она! ‒ Мишаня хлопает широкой ладонью по маленькому кожаному рулю. ‒ Эта машина унесёт нас назад в своё время. Ты был прав, я боюсь будущего. Мы с тобой далеко забрались, дружище! Если не полетишь со мной сейчас, рискуешь застрять в этом времени надолго.
Я вижу, как машина взбирается на покатый серый горб моста.
‒ Нет, Мишаня, останови! Я должен использовать этот шанс...
‒ Не могу, если хочешь, прыгай на ходу.
Столбики отбойника проносятся мимо нас с бешенной скоростью, сливаются в одну сплошную серую полосу. Я пытаюсь открыть дверь, но её придавливает потоком воздуха. Где то здесь на самой верхушке горба он пробил ограждение и вылетел с моста. Но как?
‒ А вот так! ‒ орёт Мишаня, бьёт по тормозам и резко выворачивает руль перед подрезавшим его ментовским Фордом. Машину начинает крутить. Меня вжимает в спинку кресла, как на том бешеном аттракционе в лунопарке. Я понял! Мишаня, это было случайно, ты не хотел...
Я выскочил.
Выскочил из сна и обнаружил себя сидящим на кровати. На улице уже светло, сколько сейчас времени? Дотягиваюсь до лежащих на столике часов. Уже десять, до собеседования два часа. Если учитывать, что нужно собраться, позавтракать и пилить на другой конец города то времени немного. В процессе принятия утреннего туалета раздумываю об увиденном сне. К чему мне приснился Мишаня? Ясно к чему, к чему ещё покойники снятся. ‒ сплёвываю белую пену от зубной пасты. ‒ Да ну его, не верю я во все эти приметы. Всё будет хорошо!
Яичница не лезет в рот. Залпом проглотил кружку пресладкого чая, начал одеваться.
А всё таки ты боишься! Нельзя быть хладнокровным, когда подходишь к краю, за которым неизвестность. Сегодня всё решится и если не получится, тебе придётся выполнять условия.
Из зеркала смотрит вполне приличный фраерок. Клетчатый пиджак как влитой сидит на широкоплечем поджаром торсе. Под воротничком сорочки огромный треугольный узел голубого в цвет рубахи галстука. Чисто выбритое лицо, откровенный прямой взгляд серых глаз, чёрные кудри, чуть припорошенные белым ближе к вискам.
Да, Сергей Иванович, ты уже далеко не пацан. Нужно определяться, или туда, или сюда. Другого шанса не будет.
В подъезде встречаю бабу Лиду, соседку с третьего этажа. Я её знаю с самых пелёнок.