Страница 53 из 55
- Да...молодые люди! То, что делать с этим вашим фильмом, вы сами знаете. Или попросить Пашу помочь?
"Нет! Нет!" - бодро отвечает наш дружный хор.
- Вот и прекрасно! Кстати, если будет желание сыграть, заходите. Где меня найти вы знаете.
Как по команде мы разворачиваемся и, толкаясь плечами, спешим покинуть страшную комнату.
ЭПИЛОГ
Солнце обнимает меня ещё на пороге, ворвавшись в тамбур, через распахнутую дверь. Я улыбаюсь и делаю несколько пьяных шагов на улицу, как пробывший полгода на рейде матрос. Лёгкие вбирают в себя сладкий тёплый воздух, живой, не выхолощенный кондиционером, не воняющий кальяном и сигаретным дымом. Он невесомый и ароматный, без запаха адреналина, не отягощённый взвесью безысходности. Он пахнет свежестью, дождём. А дождь собственно и идёт, накрапывает мелко-мелко, покрывает мою голову росой, будто закрывшийся от жары бутон. Первое, что притягивает моё внимание это, колышущиеся на ветру, влажные листья тополя и проглядывающее через них красное солнце. Интересно, что сейчас, утро, или вечер? Куда я смотрю, на восток или на запад? Где я?
Светка, которая идёт первой, чуть пошатывается на высоких каблуках. Шагнув на две ступеньки вниз, она садится на крыльцо, сжимается в калачик, обнимает руками колени. Я сажусь рядом, осторожно кладу ладонь на её открытую спину. Она сжимается ещё больше, ощетинивается, как ёж, на спине появляются крупные мурашки. Я пытаюсь прижать её к себе, но Светка будто вросла в эти ступени, стала такой же бетонной. Мы оба смотрим поверх глянцевой крыши Гелендвагена, туда, где между танцующих веток подмигивает красный глаз солнца.
Где-то совсем рядом прошаркали по ступеням итальянские штиблеты Буратины. Он стоит у подножья крыльца, ссутулившийся с наполовину выпотрошенной из штанов рубахой спиной к нам. Его взгляд направлен туда же, куда смотрим мы, на мигающий под веками листвы, красный глаз. Чуть поодаль стоит Паша и его могучий стан с широко расставленными ногами, монументально неподвижен. Лишь изредка огромная рука поднимается к голове и тогда на секунду другую, та окутывается белым дымом. Геракл появляется последним. Он смотрится единственным одушевлённым предметом во всей этой композиции. Растрёпанный и чернявый как цыган, в болтающейся на нём клочками разорванной рубахе, под которой рябит старый тельник, с гитарой в руке, он ходит вокруг нас, будто рассматривая каменный обелиск.
- Э-эй народ...отомрите. - машет он свободной лапой, но никто не реагирует.
Геракл медленно обходит вокруг Пашу, и задирает голову, пытаясь заглянуть ему в глаза.
- Уважаемый...сигаретой не угостишь?
Паша невозмутимо пускает паровозную струю поверх лохматой головы.
- Ты прямо, как памятник. Как его...ага вспомнил. На Тамерлана похож. Коня только не хватает.
Голова Паши оживает, шевелится на чугунной шее и он уже готов дать ответ своему визави, но его вовремя отвлекает, раздающийся на крыльце шум.
Из раскрытой двери вылетает Поночка, который, перескочив сразу три ступеньки, оказывается на парковке, рядом с Пашей. Увидев великана, он шарахается в сторону, выставляет вперёд кулаки, запинается, падает на задницу, вскакивает, злобно рыча: "хрен тебе, сука!"
Следом за Поночкой человек в чёрном выводит Уксуса. Он заломил ему руку, так что тот неестественно согнулся и стонет. Лицо Игорька уляпано бурыми пятнами. Подведя жертву к краю крыльца, горилла отпускает многострадальную руку и даёт Уксусу увесистого пинка.
- Пи...р! - навзрыд орёт тот, размазывая по лицу красные сопли.
- Миша, ты зачем его так? Ян Викторович велел не трогать...- гремит бас Паши.
- Это нам велел Ян Викторович! - истерично орёт инквизитор.- Этому уёбку он ничего не велел, так он меня бутылкой по башке околдошил. Его счастье, что я, когда на краповый берет сдавал, поддон кирпичей себе об башку разбил.
- Так это не моё счастье, а твоё! - орёт Уксус.
- Пшёл отсюда, чтоб я тебя не видел больше! - орёт инквизитор, не двигаясь с крыльца.
- Сам пошёл! - не унимается Уксус.
- Игорёк успокойся! Всё нормально. - Буратина улыбается, тянет руки, пытаясь обнять друга, но тот вдруг резко отстраняется, отпрыгивает в сторону, как от прокажённого.
- Успокойся? Это ты мне говоришь? Ты опять нас подставил. Опять всё в тихушку, всё молча. Что срубил бобла? - Уксус оскаливает розовые зубы, изо рта пузырит кровь.
- Игорь ты...
- Пошёл ты! Пошли вы все! - орёт в истерике Уксус, обращаясь уже к нам. - Вы все знали, а нас держали за дурачков. Пойте дураки, а мы пока на дело сходим. Знать вас больше не хочу. Всё расход! - Он машет рукой и направляется прочь. Ему навстречу на парковку одна за другой заезжают две пёстрые машины такси. Уксус деловито открывает дверь первой, рявкает в салон "до города довезёшь...". Оттуда что-то, отвечают, не понимая, что это был не вопрос, а приказ. Уксус мешком валится на сиденье, хлопает дверью так, что машина подпрыгивает.
"Подожди!" - вяло машет рукой Поночка. Он медленно по-стариковски ковыляет к машине. Открыв дверь, останавливается, будто что-то вспомнив. Он достаёт из кармана умные часы Буратины, взвешивает их на ладони, мягко бросает хозяину. Буратина почти не шевелится, он просто раскрывает ладони, куда падают часы.
- В них батарейка села почти сразу. - грустно констатирует Поночка, глядя куда-то в сторону, тяжело вздыхает, и пропадает в салоне. Дверь медленно закрывается до характерного щелчка, после чего машина сразу же начинает движение к выезду.
- Это чё щас было?! - Геракл недоумённо крутит лохматой башкой. - А они не заметили, что нас шестеро, а машины всего две? Теперь придётся вчетвером в одну трамбоваться. И вообще, мы же вроде не договорились, куда поедем отмечать.
- Что отмечать? - спрашиваю я, поднимаясь со ступенек вслед за Светкой.