Страница 5 из 55
Она как всегда обворожительна. В бархатистом чёрном вечернем платье, облегающем её вечно-стройную, как гитарный стан фигуру. В сверкающем колье на длинной шее, с подведённым лоснящимся иссиня-чёрным каре и вечно молодыми, вечно жадными, вечно сверкающими как у дикой кошки чёрными глазами. С каждым годом она становится моложе, а я, напротив, старею, так что наша разница в возрасте стремительно увеличивается.
"С тобо-ой моя звезда-а, по мле-ечному пути-и,
Мы вме-есте полети-им но-очью-ю..."
Я обнимаю её сзади, прижимаю к себе крепко-крепко, зарываюсь в чёрный шёлк волос, нос приятно щекочет лёгкий древесный аромат. Запах моей женщины. Дальше она будет петь одна, а я хочу просто наслаждаться, обнимая эту идеально выточенную фигурку и чувствуя, как из неё изливается божественный голос.
"Я соскучился" - шепчу я в наряженное золотой подвеской миниатюрное ушко.
"Ту-ту-ту на-на-на снова вместе снова ря-ядом..." - отвечает мне Светка.
Из зрительного зала за нами наблюдает только Геракл. Он улыбается и в ответ на брошенный мной взгляд поднимает вверх два больших пальца. За дымной пеленой я вижу, как блестят его глаза. Мне показалось...или...он стал слишком сентиментальным. Мой вечно одинокий друг.
Поночка и Уксус опять нашли предмет для спора. Они снова что-то остервенело втолковывают друг дружке. Поночка трясёт перед самым носом Уксуса сложенными в колечко пальцами. Наверное, всё это время он мысленно готовил себя к этому спору, вёл этот диалог в своей голове и вот свершилось. Я ведь тоже мысленно общаюсь со всеми...всеми нашими. Так уж случилось, что нет в моей жизни никого родней этой шайки. Нет такого дня, чтобы я не поговорил хотя бы с кем-то из них. Но больше всех я общаюсь со Светкой. Как бы мне хотелось, чтобы она так же разговаривала со мной.
Буратина сидит будто один, отгороженный от всех плотной завесой дыма, который, как из топки паровоза валит из его рта. В его глазах снова эта чертинка, этот больной огонёк. Неугомонный ребёнок снова что-то затеял.
Песня закончилась, но я не хочу отпускать Светку. Я предлагаю ей спеть "Танцы вдвоём". Она, разумеется, не против. На самом деле, я не собираюсь петь, я просто хочу танцевать с ней, покачиваться в свете мерцающих огней, прижимать её к себе и вдыхать её запах. Может быть, такого случая уже не представится.
Мы медленно кружимся под проигрыш, заглядываем друг другу глаза и улыбаемся широко и открыто, как когда-то в детстве.
Третий раз...третий раз мы танцуем с ней под эту композицию. Два прошлых танца оказались предвестниками надвигающейся катастрофы. Надеюсь, что в этот раз всё будет не так.
Куплет уже начался, и по экрану висящей на стене панели, побежали первые строчки, но мы не поём. Мы покачиваемся, всё сильнее вжимаясь друг в друга. Передо мной каскадом проносятся сцены из "Чарки", из танцзала, с яхты, с острова, где мы вот так же прижимаясь, танцевали вдвоём. И каждый раз Светка была разной, другой. Неизменным оставалось только одно - эти глаза. Сейчас они снова в нескольких сантиметрах от моих, и я чувствую исходящее из них излучение. Этот взгляд нельзя истолковать двусмысленно, как то иначе. Он устал шептать, говорить, намекать. Сейчас он просто кричит:
"Ну же...ты опять будешь стоять как истукан, или попытаешься что-то сделать? Гештальт?! Ты бы его уже давно закрыл, если бы не был таким нерешительным. Проблема только в тебе. Соберись и сделай уже что-нибудь!".
Лежащая на её талии рука ползёт вверх, обнимает тонкую шею, врезается в шёлк волос. Небольшой нажим, и её голова подаётся вперёд. Полные, ярко-алые губы чуть приоткрыты, как створки волшебной пещеры. Мы сближаемся. Шатл подошёл на необходимое для стыковки расстояние. Стыковочный разъём выпущен. Три...два...один...
- Го-орь-ко!
Рёв Геракла сопровождается звоном бьющегося стекла и матом Поночки.
Наши со Светкой головы непроизвольно поворачиваются в сторону стола, который чуть не уронил, резко вскочивший, в порыве нахлынувших эмоций Геракл. Сейсмографического толчка не выдержали упавшие на стол бутылки и рухнувший кальян, всё содержимое которого высыпалось на стол. Возникла суматоха, в которой Уксус пытается спасти закуски, Поночка материт Геракла, а Буратина устанавливает на место кальян, приговаривая, что ничего страшного не случилось.
Случилось! Случилось то, что случается каждый раз, когда мы со Светкой вот-вот...
"Сука ты Геракл...с-сука"
Теперь мы снова на исходных позициях. Мы просто танцуем. Я даже не пытаюсь повторить свою попытку, всё равно случится что-то, что не даст мне этого сделать. Это проклятье.
Светку почему-то снова веселит эта ситуация. Она смеётся, уткнувшись в моё плечо, а я вот едва не плачу.
- Светик, давай уедем отсюда...- шепчу я в маленькое ушко.
- Куда? В Америку? - спрашивает она, как-то по-детски восторженно.
- Почему в Ам...- Я останавливаю танец, заглядываю ей в глаза с серьёзностью учителя, пытающегося сбить весёлый раж у заигравшегося ученика.
- Вы же сейчас с Серёжкой про Америку говорили, вот я и подумала...
- А ты бы поехала со мной? - Говорю я, и сам удивляюсь этому своему вопросу. Какого чёрта я это несу?
- Ты приглашаешь?
Шутки кончились. Сейчас в чёрных глазах нет ни капли иронии, они лишь чуть сузились, будто хотят пристальнее меня разглядеть. Вопрос задан, и нужно на него отвечать. Но чтобы дать ответ, нужно хорошо его взвесить. Шутки кончились.
- Да!
Сейчас мы остались одни. Только она и я, в центре небольшой подсвеченной неоновыми лампами комнате. Кто-то есть там за дымной пеленой, но нас это не касается. Я не знаю, зачем это сказал, ясно одно - эти слова будут иметь последствия и за них нужно нести ответственность.