Страница 39 из 55
После недолгого молчания, собравшись с силами, я решаюсь ответить.
- Да-а...всё это впечатляет. Замок, охрана, запоры. Только есть один неучтённый факт. Мы в двадцать первом веке, и какими бы не были надёжными запоры и толстыми стены, через них легко может просочиться информация...
- А-а ну да...я понимаю о чём вы, - чему-то веселится Карлик. - Безусловно, вы прямо находясь здесь, сможете опубликовать необходимую информацию, но это станет самоубийством для всей вашей компании. Если вы сомневаетесь, что я могу пойти на крайние меры, то это напрасно. Вы очень плохо меня знаете, тем более вы не в курсе всех обстоятельств, ведь я ещё не открыл вам всех козырей. Может быть вы хотите обратиться к кому-нибудь за помощью, так я вам скажу, что в этом городе вам не поможет никто, пусть даже сам губернатор является кому-нибудь из вас двоюродным дядюшкой. Остаются более масштабные варианты, обращаться сразу же к генеральному прокурору, или к министру внутренних дел, а лучше уж напрямую в Гаагский трибунал. Но это варианты как минимум не скорые, а ваши судьбы уже сейчас висят на очень тонком волоске. Этот козырь больше относится к тому, чтобы вы любезно пользовались моим гостеприимством и бросили мысли о том, чтобы уйти отсюда по-английски. Теперь перейдём к тем козырям, которые побудили ваших друзей со мной играть.
- Я уже в курсе...- говорю я обречённо.
- И всё-таки я хочу акцентировать ваше внимание на главном козыре. - Карлик прохаживается за спинками кресел, где сидят Буратина и Светка, и я слышу, как скрипят его ботинки. - Этим козырем является милая дама, по имени Светлана Викторовна ммм...кажется Борисова. - Подкравшись сзади, он кладёт руки на открытые плечи Светки и она вздрагивает. Я вместе с ней чувствую ледяной холод от прикосновения мерзких липких ладоней и у меня, так же, непроизвольно поднимаются плечи и бегут по спине мурашки. - Вы уж простите, что я оказался не столь политкорректен и выбрал ключевую фигуру по гендерному признаку. Да...я мог выбрать любого из вас, но выбор пал на неё. Зачем запугивать всех, если достаточно одной ключевой фигуры. Это экономит нам массу времени. - Карлик хлопает в ладоши и уверенно направляется к своему креслу. - Ну что, молодые люди, я полагаю, что этих козырей более, чем достаточно, чтобы продолжить игру, тем более, что первый ход уже сделан. А вы можете просто расслабиться и посмотреть всё в прямом эфире...- обращается он уже ко мне.
- Мы не будем...
- Не надо, Слава, он прав...- перебивает меня Буратина. - Нужно закончить эту игру.
Он берёт со столика револьвер и медленно поднимает его к голове.
- Нет! - кричу я в трубку. - Брат, очнись! Ты не понимаешь, что делаешь.
- Он всё прекрасно понимает. - Карлик качает своей треугольной башкой. - Он понимает, что это какой никакой шанс и его нужно использовать. Ну где и когда ещё он сможет заработать такие деньги. Я мог запросто принудить его играть на интерес, а вместо этого ставлю на кон такой приз. Глупо было бы отказываться....
- Глупо! - произносит Буратина, и его лицо мгновенно меняет цвет, становясь серым. Он взводит курок и подносит ствол к виску.
- Серёга, не делай этого! - кричу я.
- Всё как-то глупо, Слава. Похоже, я снова ошибся.
23
На секунду воцаряется гробовая тишина. Она всасывает в себя все лишние звуки, оставляя только один. Монотонный звон заполняет комнату, передаваясь по частотам связи, проникает в мой телефон, откуда разносится по залу, где мы находимся. Все мы, содрогаемся и морщимся, будто от звука зубной бор-машинки. Мы понимаем, что сейчас произойдёт то, что никто из нас не в силах предотвратить. Я зажмуриваюсь.
Сухой щелчок заставляет меня подпрыгнуть на стуле, а потом уже растечься по нему бесформенным тестом. Первое, что я вижу, разлепив глаза, лицо друга, которое стремительно наполняется краской. Он держит револьвер стволом вверх и на его губах спокойная и даже чуть надменная улыбка. Но именно сейчас меня начинает интересовать совсем другое лицо. Я смещаю фокус на сидящую рядом Светку и увеличиваю её изображение. Не смотря на смертельно бледное лицо, она сохраняет отчаянный блеск в глазах и горделивую осанку. "Она у меня молодец. Чёрт!" - я сжимаю челюсти так, что начинают хрустеть зубы. - "Ведь сейчас её очередь! Ну уж нет ребята!".
- Предлагаю не мучить даму! - произносит вдруг Буратина и снова подносит пистолет к голове. Никто не успевает ничего сообразить, как...
"Щёлк-щёлк-щёлк-щёлк..."
Я вижу, как после каждого щелчка дёргается правый глаз Буратины, чувствую, отдающийся в голове стук бойка. А может я не вижу, я ведь не должен видеть таких мелочей. Значит всё это просто моё воображение, или дурной сон.
Буратина убирает револьвер от головы и небрежно бросает его на зеркальную поверхность стола.
- Наш дорогой Ян оказался большим шутником! - улыбается он, и в его голосе уже нет той обречённости, как прежде.
Карлик, криво улыбаясь, прищуривает глаза и склоняет голову набок, будто психиатр, изучающий сложного пациента.
"Ты это о чём?" - говорит его, в мгновение переродившийся из волчьего в лисий, взгляд.
- Я почувствовал, что что-то здесь нечисто, ещё когда вы соизволили сыграть первым. "Ну надо же, - сперва подумал я, - какой жест отчаянья и храбрости, от человека, у которого есть всё. Это же уму непостижимо, чтобы самый известный в нашем городе человек, находящийся на пике популярности, любимец публики так наплевательски относился к своей жизни. Ну ладно, если бы он был таким же неудачником как я. Это мне дураку нечего терять, а я всё равно сижу и трясусь как осиновый лист. И тут такой образец пренебрежения к самому святому, что у него вообще может быть". И я уже готов был во всё это поверить, если бы случайно не бросил взгляд на вашего брата.
- На брата? А причём здесь брат? - Пожимает плечами Карлик, переводя взгляд на Германа. Тот отзеркаливает его жест, не понимая, о чём идёт речь.
- Дело в том, что когда вы устроили эту страшную пальбу, демонстрируя мощь своего "Смитт и Вессона", Герман зажмурился и втянул голову в плечи. Так ведут себя люди, которые боятся громких звуков и вообще всего, что связано с опасностью. Но в момент, когда вы поднесли ствол к голове, Герман вёл себя абсолютно хладнокровно. И ещё одна деталь, опять же связанная с Германом, бросилась мне в глаза. Вы сидели так же как и сейчас, параллельно друг другу. Направленный в вашу голову ствол, по сути, целился и в вашего брата, то бишь, он находился на линии огня. Но ни с его, ни с вашей стороны не было никаких опасений, что если ставка сыграет - пуля, выпущенная из вашей любимой игрушки, может разнести сразу две головы. Вы слукавили, когда сказали, что в револьвере осталась одна пуля. В барабане не шесть, а пять патронов, и выстрелов было пять - Буратина улыбается и разводит руками.