Восход созидателя. Каратель

Я же весь превратился в слух. Благодаря предельной концентрации я могу слышать тон собеседников в комнате, находящихся за двумя массивными дверями. Слов не разобрать, но мне они пока не нужны. Возвращающаяся способность думать в нескольких направлениях одномоментно и полностью контролировать совершаемые движения используется мной на сто процентов. В обличии Солнца я мог контролировать миллионы информационных потоков, при воплощении в обычное человеческое тело несколько сотен. Пока могу думать в четырёх направлениях плюс полностью владеть телом. Тем временем в кабинете градус беседы поднялся настолько, что даже без моего чёткого слуха можно уловить повышенные тона.

Пора. Включаю "Сарафан", "Самурая"'. Едва видное окно мессенджера, подключаю прямой эфир, даю общий доступ, исключаю маму. Следующий этап: максимально большое игрушки. Раздается звук ревущего двигателя. Все манипуляции проделываю, повернув экран к Екатерине. Успеваю подумать о том двигатели на реальных машинах бесшумные, а в игре мотор ревет как древний немецкий мотоцикл.

Смотрю на Екатерину, киваю головой и держа смартфон в руках словно руль и имитируя звук мотора врываюсь в кабинет. Достигнув середины комнаты останавливаюсь, изображая смущение, удивление и испуг одновременно.

Глава 6 Звезда Сарафана

— Мама, мама, смотри сколько я очков набрал, я почти… — обрываюсь на полуслове, точно только сейчас заметил присутствующих. С напуганным видом, зажимая смартфон в руках, и пугливо поглядывая на присутствующих, бочком осторожно пробираюсь к маме, сажусь на подлокотник кресла и прижимаюсь к ней.

Оба неприятных господина вальяжно расположились в кожаных креслах. Лица раскрасневшиеся. Твари посмевшие повысить голос на маму, судя по всему, угрожавшие ей. Враги. Однозначно. Жаль, что их список стремительно растет, притом что главного паука, сидящего в центре паутины я не знаю. Эти двое всего-навсего продажные шкуры на побегушках. Но, невероятно вонючие.

На соседнем кресле, вжавшись в него, сидит мужчина лет сорока. Вид крайне подавленный. Наверное юрист или начальник охраны. Толку от него нет, он явно выбыл из борьбы.

— Этот и есть та самая непонятная потеря, так вовремя обнаружившаяся? Как раз хотели взглянуть на данное недоразумение, — презрительно бросает Крыса. Я сильнее прижимаюсь к родительнице изображая панику. Это у них такой кадровый голод в органах, где только набрали подобных персонажей?

— Отвечай немедленно, кто ты, откуда взялся? — вот это удача, не пришлось даже разогревать его, сам нарывается. Потерпи родимый, у меня талант доводить человека до психоза. Еще с детства мог взбесить человека, при этом не говоря ни слова. говорю же талант! А ты, камера пиши, сейчас много интересного будет. Переключаюсь на селфи-камеру. Вжимаю шею в плечи и опускаю голову, вид предельно напуганный, но преимущество детского возраста, очень трогательный. Украдкой взгляд на счетчик подключений: цифра перевалила за сотню и продолжает расти. Если хочешь что-то спрятать, прячь на на самом виду. Я уверен, что они не обнаружат запись. Я как фокусник или гипнотизер умело манипулирую их эмоциями, веду за поводок их внимание в нужном мне направлении.

— Я Адам, я ничего не помню, только помню, как очнулся на улице, а вокруг полиция и врачи. Дядя а… — мимикой, позой, жестами делаю все, чтобы вывести его из себя. Человек процентов на восемьдесят получает информацию невербально. Слова, как правило, значат меньше всего. Трудно расположить к себе человека, а вот рассердить и вывести из себя наоборот. Тем более этот тип или войдя в роль плохого следователя или просто по скудоумию еще до моего появления был изрядно на взводе.

— Какой я тебе дядя, щенок! Господин майор Комитета Имперской Безопасности! Повтори немедленно! — мгновенно взвивается Крыса, я даже едва успеваю переключить камеру на основную. Надеюсь получились великолепные кадры. Все-таки не играет, и правда природный болван. Как можно так подставляться, никакой выдержки и профессионализма. Я же еще даже не начинал провоцировать. Снова, фронтальная камера, кадр должен быть подрагивающим: запуганный ребенок нервно теребит экран от того и происходит смена кадров. А то что так удачно… Надо будет пару раз в некритичных эпизодах снять потолок или ковер…

— Да дя… Господин майор коми…. комирета император… император… Императорской безопасности, — заикаясь произношу я и пуская слезинку. Намеренно использую слово Император". Теперь мамин выход, она не может не ответить.

— Господин майор Комитета Имперской безопасности, — ледяной голос мамы способен способен заморозить Гольфстрим. Слово "майор" она выделяет с неприкрытым презрением, — попрошу покинуть мой дом. В нем нет места неотесанным хамам, позорящим высокое звание офицера, давшего присягу Его Императорскому величеству! Вон отсюда!

Она гордо вздергивает подбородок и указывает изящным пальчиком на дверь. Стоп, мама, рано еще! Мельком вижу количество подключений. Счетчик стремительно мелькает, уже более пяти тысяч подключений.

— Мы сами решаем, когда нам заканчивать допрос! — я уж было опасался, что мама своим спокойствием охладит и достучится до его мозгов Крысу. Но глупость, как известно, не лечится.

— Что значит допрос? На представителя аристократического рода, в центре города совершается немыслимое по дерзости нападение целой группы бандитов и вместо того, чтобы искать преступников и предать их суду, что мы видим? Доблестные офицеры отважно воюют с вдовой и десятилетним мальчиком, потерявшим память и три часа назад выписанного из больницы. Ваше начальство в курсе Ваших подвигов, или это ваше собственное рвение?

Браво мама. Отличные кадры. Удачная апелляция к чувству долга, наезд на беззащитную вдову и ребенка и готовые кандидаты на роль жертвенных козлов. Сколько аристократического благородства и искреннего гнева. Мать, защищающее дитя. Что может быть благороднее. Богиня и гнусные черви, пытающиеся осквернить своим смрадным присутствием святость. Ничуть не чувствую свою вину, что использую материнский гнев. Она защищает семью, и я лью воду на ту же мельницу.

— Ваше сиятельство, Вы нас немного не так поняли, — вступает в беседу напарник Крысы, отыгрывая роль доброго полицейского. Голос вкрадчивый, тембр бархатный. Они, что детективов не смотрят? Такой примитив в беседе с аристократкой, — Мы всего лишь хотели выяснить, как так случилось, что нападение произошло аккуратно после Вашего выезда с территории больницы, все прилегающие камеры были заблаговременно выведены из строя? Как так получилось, что Ваша охрана, за исключением легких ранений не пострадала, а нападавшие были грамотно и хладнокровно перебиты? Согласитесь, все выглядит крайне подозрительно!

— То есть Вы, господин капитан Комитета Имперской Безопасности, ставите нам в вину, что подвергнувшись нападению в городе, обеспечение безопасности в котором, кстати, Ваша прямая обязанность и в чем Вы лично давали присягу Государю мы сумели спастись? Я правильно поняла Вашу мысль, что при нападении отныне виноват пострадавший и он должен подвергаться преследованию Вашей службой? Альберт Иванович, что говорит Закон в таких случаях, — обратилась она мужчине, что до сих пор не произнес ни слова и будь здесь диван, наверняка сделал бы попытку спрятаться под ним.

— Закон в данном случае однозначно трактует события в пользу подвергшейся нападению… эээ… — начал было на автомате бодро юрист, но зацепившись взглядом за Крысу побледнел, сгорбился и замолчал. Сдулся. Может он и прекрасный знаток законодательства, но по характеру совершенно не годится для серьезных дел. На подхвате, в качестве эксперта возможно просто незаменим, но не более.

— Ну что Вы, Ваше сиятельство, конечно же Вы нас не так поняли, конечно же о преследовании невиновных даже речи не может быть! Мы хотим указать на странности. Едва только появился Ваш сын, так мгновенно на него организуется покушение. Этот выглядит в высшей мере подозрительно! — этот тип мне не нравится. Он скользкий и изворотливый, зря я плохо подумал про его непрофессионализм. Надо распалять атмосферу. Но тут удачно подключился его бешенный напарник.