Страница 9 из 10
Эва выглядела явно недовольной и тайно довольной, что весьма забавляло меня. По приглашению её бабушки, мы прошли в небольшую комнату, где стоял разложенный массажный стол, укрытый белой хлопчатобумажной тканью с мелким рисунком. Кроме того, у стены находился стеллаж с баночками, бутыльками и какими-то хитрыми приспособлениями из разных материалов: деревянными, пластиковыми, металлическими…
– Располагайтесь, – сделала Любовь Александровна широкий гостеприимный жест рукой, указывая на стол.
– Всё снимать? – спросил я, обращаясь больше к Эве, чем к её бабушке.
– Труселя можно оставить, – разрешила пожилая женщина. – Шоб не смущать дам.
По ней, однако, было не похоже, будто она умеет смущаться. Это они с внучкой вышли, чтобы не смущать меня. Я быстро скинул с себя всё, кроме нижнего белья, и лёг на стол. Простынь, в которую я уткнулся лицом, была тёплой и пахла чем-то сладко-детским и одновременно свежим. Я крикнул, что готов.
– Так-таак, – пробормотала Любовь Александровна, осматривая моё разложенное на столе тело. Я невольно напрягся. – А сколиозик-то у нас имеется… угу…
Твердая рука чиркнула вдоль моего позвоночника. Её голос, манера общения с пациентом и прикосновения не шли ни в какое сравнение с тем, как всё это делает её внучка. Эва была сама нежность. Начиная тембром голоса и заканчивая мягкостью пальчиков. Как тюльпан. А вот её бабушка скорее напоминала алоэ. Полезная, но твердая и колючая. И всё-таки я не ожидал от неё подвоха. Рассчитывал на нечто вроде того релакса, которым меня уже два раза одарила Эва. Но я глубоко заблуждался.
Сказать, что мне было больно – это ничего не сказать. Я мужчина и привык терпеть, стиснув зубы, но в какой-то момент не выдержал и вскрикнул.
– Ну надо же ж! – пробормотала мучительница. – А я всё жду, когда у него голос прорежется…
Я попытался привстать, чтобы прекратить эту ничем не обоснованную экзекуцию, но твёрдая, как камень, теплая рука прибила меня назад к столу:
– Лежать!
Я лёг, решив дать ей шанс реабилитироваться. И Любовь Александровна воспользовалась им. Попыталась оторвать мне голову: похрустела шеей, потянула вверх – но не больно. А потом движения её стали более плавными, прикосновения – мягкими. Они успокаивали моё измученное напряжённое тело, постепенно расслабляя его. А дальше произошло нечто совершенно невероятное: я уснул. Такого со мной никогда не случалось. Чтобы я добровольно погрузился в бессознательное состояние в незнакомом месте в руках незнакомого человека, будучи практически голым… Но после пробуждения я чувствовал себя необыкновенно. Будто заново родился. Только лицо немного затекло от лежания в кольце массажного стола – остальное же тело буквально звенело от вибрировавшей в нём легкой энергии. Плечи превратились в крылья, шея вытянулась вверх – мне вполне серьёзно казалось, что я стал выше, хотя и до этого на недостаток роста не жаловался.
В комнате я был один, моя одежда лежала точно так же, как я её оставил на стуле у стены. Наспех одевшись, я вышел в прохладный коридор и направился туда, откуда слышались приглушённые женские голоса.
– Ну, что я говорила! – Заметив меня, старая ведьма громко ударила ладонью по столу.
Почему ведьма? А как ещё можно объяснить моё состояние после её издевательств?
– Сколько я спать? – спросил я у Эвы, потирая лицо руками.
Она почему-то уставилась на меня, приоткрыв ротик и замерев с выражением… удивления?
– Хорош мерзавец, а? – легонько толкнула её ладонью бабушка.
Эва смущённо покраснела и отвела от меня глаза. Я с любопытством покосился на Любовь Александровну. Первое из её слов я понял, но второе, как мне казалось, было ругательством. Кого это она обозвала, меня, что ли? Тогда почему я одновременно с тем хороший? Загадочный русский язык… наверное, какая-то идиома.
Эва пригласила меня сесть за стол, поставила передо мной кружку с дымящимся чаем и тарелку с печеньем и нарезанным кексом.
– Всё домашнее, – заметила её бабушка с горделивой улыбкой. – Развлекаюсь, пока работы нет…
– Вы хотеть работать? – спросил я по-русски, решив не пользоваться услугами переводчика, когда это возможно. Надо улучшать свои собственные навыки.
– А вы… как себя чувствуете? – с хитрым прищуром поинтересовалась она.
– Отлично. Спасибо. Это… не забыть.
Любовь Александровна довольно кивнула.
– Ну и как вы считаете, есть у меня право хотеть или не хотеть работать?
Это интересный подход, – подумалось мне. С какой-то точки зрения, она права: если Господь даёт человеку талант, то зарывать его в землю – грех. С другой, всех не вылечишь, и когда-то надо отдыхать. Возраст у неё уже соответствующий.
– Я дать вам работа, – сказал я, но она покачала головой:
– Я вам всю малину испорчу. Я ж не банщик – я доктор, методы мои вы на себе испробовали. Я вам всю клиентуру распугаю…
Я с интересом и удивлением смотрел на экран смартфона, пытаясь разобраться, какое отношение к нашему разговору имеет ягода малина и как именно старая ведьма собирается её портить. Но в целом смысл её тирады я уловил.
– Тогда чем я могу вам помочь? В благодарность за эту… лечебную процедуру?
– Ну… внучка говорила, что вы можете помочь с документами…
Наконец я понял, к чему всё идёт. Что ж, скорее всего, это не составит мне большого труда. Разве что денег. Но этого добра у меня всегда было предостаточно, поэтому я его не ценил так высоко, как местные аборигены. К тому же, она может рассчитываться со мной свлими лечебными процедурами – они поистине волшебны. Вот почему я ничтоже сумняшеся с готовностью кивнул пожилой женщине, а потом отпил чаю и мельком взглянул на Эву. Она сидела, опустив глаза, пунцовая, как цветок мака, и с недовольным выражением лица. Видимо, ей было неприятно, что её прародительница просит меня об одолжении, а вот нам с прародительницей было всё равно. Мы обменялись номерами телефонов и остались весьма довольны друг другом.
Эва вышла проводить меня во двор – по моей просьбе.
– Моё приглашение на ужин всё ещё в силе, – сказал я, слегка склоняясь над ней и глядя прямо в глаза. Завораживающие голубые глаза…
– Дахи… Простите, не знаю, как в вашей стране принято вежливо обращаться к начальству.
– "Мой господин" меня вполне устроит, – с хитрой улыбкой предложил я.
– Нет, пожалуй, это слишком, – покачала она головой. – Так вот, мистер Насгулл, я бы не хотела чувствовать себя обязанной вам… Я очень ценю свою работу и вашу помощь моей бабушке, но ваши с ней счёты – не мои…
– И в мыслях не было! – горячо заверил её я. – Я не понимаю вашего упрямства… От вас убудет, если вы поужинаете со мной?
– Я просто разумно отношусь к ситуации. Будьте же и вы разумны, не поддавайтесь обычному азарту: вы ведь человек, а не животное!
У меня даже в глазах темнело от ярости и одновременно – восхищения ею. Какова малявка! Однако потемнение, похоже, было следствием не только моих эмоций. Внезапно оно накрыло меня мутной волной, и внешний мир выключился, как картинка на экране компьютера.
– Бабуль, ну зачем ты так? – услышал я мягкий вкрадчивый голос где-то рядом, но глаза пока решил не открывать. – Охота тебе покрасоваться перед моим шефом…
– Ой, дотсю, не дрейфь, всё будет добре, просто с непривычки парень свалился. Будет ко мне почаще ходить – и наладим ему нормальное кровообращение.
– Почаще?! – изумлённо.
– Так а хто ж будет расплачиваться за документы? У меня денех нет, ты сама знаешь.
– Будут документы – будут и деньги…
– Думаю, деньги его не очень интересуют…
– Но ты же снимешь кабинет? Там его и принимай… Или у нас в СПА.
– Тю! Кабинет! Ещё на него тратиться…
– Ба, да ты чего? Несолидно же… и я не хочу, чтобы у нас тут чужие толпами ходили…
– Ну, там видно будет… А ты всё ж присмотрись, парень-то симпатичный…
– О господи, ба, ну что ты такое говоришь?
– А что? Умненький, из хорошей семьи…
– Вот именно. Такие, как он, на таких, как я, и не смотрят, кроме как с мыслью попользоваться. Ба, он мне сердце разобьёт – и всё.