Принципиальный ублюдок

– Поляков, угадай, что я сейчас сделаю с твоей дочкой? – Спросил и ногой слегка толкнул ее так, что она встала на колени, продолжая тщетно прикрывать себя руками.

– Амир, ублюдок, я заставлю тебя кровью харкать! – Распинался бывший ментяра.

– Твоя дочь уже на коленях, Поляков, и мне сейчас не до разговоров. – Прервал видео связь и смотрел на блондинку, которая тряслась и плакала.

Злость немного стихла, но лишь на пару мгновений, а после накрыла еще большей волной. Сжал ее волосы, заставляя смотреть мне в глаза.

– Не надо, – прошептала она, содрогаясь от рыданий, – Амир, пожалуйста, не надо…

Голубые глаза, наполненные слезами, раздражали меня. В них было столько боли и отчаяния, что я с омерзением откинул девку от себя и направился к шкафу. Сука! Такая же фальшивая мразь, как и папочка. Актерское мастерство на высшем уровне. Открыл дверцу и снял с вешалки платье.

– Прикройся. Смотреть мерзко. – Кинул ей тряпку и наблюдал, как она прижала ее к себе. – Если тебя, кто и отымеет, то не я. Заплачу бомжу. Вот он будет рад. – Усмехнулся этой мысли. – Привыкла к лощеным мужчинам, так отвыкай. Теперь у тебя будут в очереди стоять только отбросы общества.

– Амир, – Аня посмотрела мне в глаза, прикрывая себя серым платьем, – за что ты так со мной поступаешь?

– Этот вопрос задашь отцу, когда увидишь. – Процедил сквозь зубы и сжал телефон в руках, проглатывая противную горечь, которая скопилась не только во рту, но и текла в моих венах вместе с лютой ненавистью к этой чертовой семье.

Не ждал больше вопросов и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Хотел убить ее. Прямо сейчас. Достал пистолет и повернулся лицом к дверному полотну. Злость перекрывала здравый смысл, и я уперся лбом в деревянную поверхность, сжимая челюсти и ударяя кулаком по двери. Сука! Как же я вас ненавижу! Хотелось орать во весь голос, но я весь напрягался и бил этой долбаной деревяшке. Перед глазами стояло лицо сестры с красной точкой во лбу, ее бледные щеки и кровь.

– Сука! Сука! Сука-а-а! – Заорал, ударяя по двери кулаками, после чего повернулся к ней спиной и опустился на пол, закрывая лицо руками и не отпуская пистолет.

Меня еще долго не отпускало. Рычал от злобы и безвыходности. Я ничего не мог изменить. Не мог воскресить своих близких. Не в состоянии возместить ущерб людям, которые погибли, когда защищали мою семью. Никакие деньги не вернут радость в дом и не уберегут от боли. Вытер увлажнившиеся глаза, поднялся и побрел к выходу. Не было желания находиться в этом доме. На крыльце посмотрел на охранников, которые были вооружены до зубов.

– За девкой смотрите. Если кто-то попробует спасти, то пристрелите ее. – Отдал приказ и убрал пистолет за ремень.

– Хорошо, Амир Арсеньевич. – Ответил самый старший.

Я шумно выдохнул и направился к машине, возле которой крутился молодой паренек. Взял его на работу, ведь пацан потерял отца.

– Вань, поехали в больницу. – Кинул ему и сел на пассажирское, потирая виски.

Голова трещала, но я не обращал на это внимание.

– Как мать? – Спросил его, зная, что женщина убивается по мужу.

– Боится, что последую за отцом. – С кривой улыбкой произнес Иван и выехал со двора. – Ничего, Амир Арсеньевич, она привыкнет. Кто-то должен зарабатывать на жизнь.

Скрипнул зубами и не стал продолжать разговор. До больницы мы добрались быстро, и, несмотря на то что время посещения пациентов давно закончилось, я вошел в палату к брату. Тагир еще не пришел в себя, но я надеялся, что скоро это время наступит. Взял стул и сел рядом с его постелью, смотря на бледное лицо и капельницу. Трубки уже убрали. Значит, может дышать сам. Не знаю, сколько сидел, глядя на него без отрыва. Только он не спешил открывать глаза. Уже под утро, когда я сходил за кофе и снова разместился перед ним на стуле, криво улыбнулся.

– Тагир, живучий ты говнюк. Пора вставать, брат. Пора. Хватит валяться. Живи. – Глаза вновь закрыла пелена слез, но я погасил этот порыв, отхлебнув горячего напитка и расслабившись.

Так и не смог уснуть сегодня. Стоило только прикрыть веки, как возникал образ матери и сестры. Я не мог от этого избавиться, поэтому смотрел на брата и молился, чтобы он очнулся.

– Малой, я же тебя раскатаю, когда поднимусь. – Просипел еле слышно Тагир, а я подскочил, проливая на себя кофе.

Глава 4. Аня

Меня трясло от страха, но больше убивало то, что он меня унизил. Такой оплеванной я не чувствовала себя никогда. На меня, словно ушат помоев вылили. Сидела и прижимала серую ткань к груди, ощущая, что кожа на лице уже пропиталась солью. Жгло неимоверно. Не знаю, сколько так просидела, пока Амир колотил в дверь и кричал, пугая меня. Только через несколько минут пришла та же женщина и, не глядя в мою сторону, оставила на кровати полотенце, постельное белье и расческу. Прежде чем уйти, она забрала мое платье. Разговаривать с кем-либо не было сил.

Папа все исправит. Он горы свернет, чтобы освободить меня, особенно после такого. Женщина ушла, а я медленно поднялась и взяла полотенце. Хотела смыть с себя этот позор и побрела в ванную, скинув босоножки с ног. Гадкое чувство в области грудной клетки не давало покоя, будто там поселилась мерзкая змея, которая постоянно ворочалась и доставляла дискомфорт. На полке в шкафчике нашла упаковку с дешевым мылом и залезла в ванную. Долго сидела и терла себя лавандовым брусочком. Слез больше не было. Только горький осадок, как муть от кофе 3 в 1.

Я, Анна Полякова, дочь полицейского никогда не могла подумать, что окажусь на таком дне. Когда мне исполнилось десять, папа ушел из органов и ударился в бизнес. Конечно, я не представляла, чем он занимается. Денег в доме стало порядком больше, да и квартиру мы со временем сменили. Отец пропадал на работе в головном офисе, и я иногда навещала его после школы, а потом и после поступления в ВУЗ. Я не замечала ничего страшного и криминального. У него были встречи, а затем и фуршеты, куда мы ходили с мамой.

Она видела изменения в нем, возможно, из-за другой женщины. Все-таки мир полон предательства, но я не думала, что отец на такое способен. Не так давно я застала маму в слезах. Поздно вечером, когда я уже дремала, она заперлась на кухне, плакала и сетовала на то, что папа изменяет. Естественно, откровения лились из нее под действием алкоголя, поэтому я не придала этому значения. Отец слишком часто задерживался на работе, и теперь я понимаю по какой причине. Если все его конкуренты такие, как Амир, то все вполне объяснимо. Хорошо, что матери не оказалось дома. Папочка постарался и отправил ее в санаторий, чтобы нервы подлечила, а меня уберечь от беды не удалось.

Сама пришла вы лапы к врагу. Боже! Я вылезла из ванны, постирала свое белье, повесила на батарею, завернулась в полотенце и вышла из комнаты. Пока я не видела злобных глаз Амира, то не чувствовала опасности и страха, но стоило ему приблизиться, и все внутренности мигом ныряли вниз. В голове крутился лишь один вопрос: что сделал мой отец?

Насколько я знаю, он занимается торговлей. Фирма поставляет европейскую мебель. Несколько больших точек. Склады. Неужели папа вляпался во что-то другое? Не верилось. Села на постель и подтянула коленки к носу. Страшнее всего сидеть в неведении. Что он со мной сделает? Правда, отдаст бомжу, чтобы тот со мной позабавился? От одной только мысли меня затрясло. Несколько слезинок скатились по щекам, но я даже не стала смахивать их, лишь покачивалась вперед и назад, чтобы успокоить нервы.

А я ведь вернулась, чтобы встретиться с ним…

И встретилась…

Как же это все глупо. Никогда не вела себя так, не смотрела на парней с обожанием и не искала встреч, а тут, словно по голове пыльным мешком ударили. Дала номер и ждала звонка, как ненормальная, а он не позвонил. Все оказалось не так просто, как могло быть. Упала на спину и уставилась в потолок, а ведь у меня есть жених. Ну как жених. Его видимость. Сын партнера отца по бизнесу. Николай Пестряков. Папа познакомил меня с ним на одном из светских мероприятий. Вроде симпатичный мужчина тридцати лет, с аристократическими чертами лица и отменной наглостью, что, наверное, меня и оттолкнуло от него.