Страница 29 из 65
Матушка Карлин тужилась изо всех сил, задыхалась, громко стонала. И вскоре детский крик эхом разнесся по комнате.
— Это мальчик! — радостно воскликнула девушка.
Матушка Карлин с ужасом смотрела, как девушки ворковали над ребенком, потом завернули его в одеяло и принесли ей.
— Смотри, какой красивый, — проговорила первая девушка.
Ребенок был весь в крови. Его кожа просвечивала настолько, что Матушка Карлин видела каждую жилку на его лице и бьющееся в груди сердце. На лбу его росли рожки. Он громко кричал, обнажая острые, как бритва, зубки.
— Уберите его! — закричала она.
— О боже, — проговорила одна из девушек. — У нее все еще идет кровь. Позвать доктора?
Матушка Карлин посмотрела на пол. Теперь лужа крови покрывала большую часть ковра.
— Нет, я сделаю пару стежков. Должно помочь.
Девушка порылась в кармане и вытащила грязную иголку, нитку, перепачканную чем-то липким и, похоже, сладким, и бумажную салфетку. Потом поставила стул у ног Матушки Карлин.
— Не прикасайся ко мне этой иголкой, — закричала Матушка Карлин, но девушка начала шить. Монахиня рыдала, цеплялась за подушку, скручиваясь от боли. — Прошу, остановись, это невыносимо.
— Перестань шуметь, — посоветовала девушка. Она что-то насвистывала в процессе работы. Матушка Карлин задыхалась от боли, когда иголка вонзалась в ее плоть.
— Вы готовы забрать его сейчас? — Другая девушка подняла ребенка и открыла дверь ванной, где, беспокойно ожидая, стояли опрятно одетые молодые мужчина и женщина.
— О Джеффри, он такой красивый, — сказала женщина мужу. Девушка протянула ей ребенка, а Матушка Карлин лишь смотрела. Ее ноги все еще были в стременах, по щекам струились слезы.
Теперь кровь на полу превратилась в море красной лавы. Она чувствовала исходящий от нее жар, слышала шипение и треск. Частицы ее взлетали, раскаленными искрами опускаясь на одеяло. Постепенно лава густела. Теперь она окружала Матушку Карлин со всех сторон. Она почувствовала, что кровать начала опускаться, словно лава сжигала ее снизу. Потом вытащила ноги из стремян, повернулась на бок и начала молиться, глядя на танцующие вокруг языки пламени.
— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня (Псалтирь 22:4 (Псалом Давида). Русский синодальный перевод (Протестантская редакция)).
Она в отчаянии посмотрела в направлении двери. Казалось, та отодвигалась все дальше и дальше, так что вскоре издали стала похожа на мышиную нору. Теперь она была в море. В море пылающего огня, из которого тянулись детские ручонки. Они пытались ухватиться за нее, чтобы утянуть за собой вниз.
Кровать погружалась все глубже, пока не превратилась в плот, за который Матушка Карлин отчаянно цеплялась. Смеясь и будто забавляясь игрой, дети начали хвататься за него. Она пыталась отцепить их пальцы, но детей было слишком много. Наконец, она больше не смогла держаться, и, набрав в легкие побольше воздуха, погрузилась в расплавленную лаву. Она отчаянно дергала руками и ногами, чтобы вновь выбраться на поверхность, но сильный жар поглотил ее.
Вспышка неописуемой боли пронзила руку, помешав вновь уцепиться за остатки кровати. Матушка Карлин пыталась закричать, но детские руки, залепив ей лицо и рот, утянули ее вниз.
Глава 21
Воскресенье, 5 февраля 2017
Такси мчалось по автостраде. Китти сжимала в руке ключи от входной двери. Острые зубчики, вонзаясь в ладонь, позволяли сосредоточиться, невзирая на беспокойство. Она понятия не имела, с чем может столкнуться, когда доберется до места. Китти больше не возвращалась в сарай с той ночи. Просто боялась, да и не видела особого смысла. Отец Бенджамин сказал ее отцу, что сестра мертва и похоронена. Но теперь она не была в этом так уверена.
Когда они приехали в Брайтон, страх и сомнения почти полностью захватили ее. Воспоминания отступали при мысли о сегодняшней ночи. О поисках сарая в темном поле. Дом собирались снести послезавтра. Вокруг него могли соорудить ограду. И без сомнений должен быть охранник. Она вдруг подумала, что вряд ли сможет добраться до сарая. Но продолжала смотреть на дорогу, не останавливая водителя, не попросив его повернуть обратно. У нее был лишь один-единственный шанс, и она должна попытаться.
Китти выровняла дыхание, решимость вернулась. Ей хотелось ехать быстрее, насколько возможно. Она посмотрела на часы. Чуть больше одиннадцати. Китти видела, как водитель такси пару раз бросал на нее взгляд в зеркало заднего вида, чувствовала, что он ее узнал. Вероятно, потом будет рассказывать друзьям о странной поездке с женщиной из телика. Но это ее не волновало.
На горизонте возникла Саманта Харпер, вскоре связь Китти с обителью Святой Маргарет выплывет наружу. Она так долго скрывала правду. Но зачем? Кого она защищала? Может, она подсознательно хотела, чтобы все стало известно. Иначе, почему она открыто появилась на слушании по делу Отца Бенджамина? Теперь, прежде чем снесут обитель, ей нужно узнать лишь одно. Не совершила ли она ошибку, не вернувшись в сарай. Если был какой-то знак, связывающий ее сестру с обителью Святой Маргарет, она должна знать.
Когда они выехали на проселочную дорогу, водитель спросил:
— Куда именно ехать в Престоне?
— Просто на другой конец деревни. — Китти двигала головой из стороны в сторону, чтобы размять одеревеневшую шею. — Мне нужен огромный викторианский особняк, обитель Святой Маргарет. Его должны снести, так что, полагаю, нужно искать стройплощадку.
— Это она?
В свете передних фар Китти осматривала местность. Водитель указал на горизонт. Моросил мелкий дождь, дворники шуршали по лобовому стеклу. Внезапно из темноты выплыли черные очертания обители Святой Маргарет. Когда такси остановилось у ворот, серые облака разошлись, и луна осветила внушительный готический особняк, что так долго владел ее воспоминаниями. Теперь, когда она была рядом, дом вызывал совсем другие чувства; его властный облик, стоявший перед мысленным взором, словно померк. Так бывает, когда выросший ребенок навещает на смертном одре суровых деда с бабкой.
— Сколько я вам должна? — она потянулась к своей сумочке, глядя на счетчик.
— Вы уверены, что это нужное место? — Водитель такси был в замешательстве.
Китти заглянула в бумажник, вытащила пачку двадцатифунтовых банкнот.
— Да, все в порядке.
— Вы с кем-то встречаетесь? — спросил он, хмурясь.
— Да, — спокойно подтвердила Китти. — У меня встреча в сарае позади дома.
— Может, объехать кругом?
— Хорошо. Вы очень любезны.
Китти села обратно, и они двинулись вдоль дома по ухабистой тропинке. Машину трясло и бросало из стороны в сторону. Разбитые окна дома словно наблюдали за ними. Вскоре такси уедет, а она останется под ледяным дождем посреди ничего, одинокая и крайне уязвимая. Она закрыла глаза и попыталась успокоить дыхание, вытянула руку, чтобы почувствовать пальцы сестры на соседнем сиденье.
— Возможно, здесь? — спросил водитель, останавливая машину, визг тормозов пронзил ночь. — Похоже, здесь дыра в изгороди. И, смотрите, какие-то огни на другой стороне кладбища.
Китти открыла глаза. В свете передних фар она увидела огромную изгородь, окружавшую по периметру обитель Святой Маргарет. И зияющую в ней брешь. Вероятно, дети постарались. По ту сторону угадывались ряды увитых плющом надгробий.
— Я его найду, я была здесь прежде.
— Буду счастлив отвезти вас обратно. Неправильно бросать вас здесь, — произнес водитель. — Мне нужно что-нибудь перекусить, но потом я вернусь за вами.
— Спасибо, — проговорила Китти. Ей стало легче при мысли, что он подумал об этом. — Я это очень ценю.
Водитель нажал на кнопку, чтобы отпереть дверь, и Китти вылезла в ночь. Она одернула свитер и плотнее запахнула плащ, потом двинулась к ограде и протиснулась через дыру. Нащупала кнопку на фонарике, и из него заструился слабый свет. Затем, пытаясь успокоить нервы, закрыла глаза и представила лицо сестры. Спустя столько лет воспоминания подернулись дымкой.