Страница 54 из 92
В тихом омуте
Андрей Андреевич Громыко с омерзением смотрел на, ковыляющего рядом человека. «Что же за люди то такие пошли — мразь на мрази. И такие вот работают в самом центре, где должна создаваться партийная идеология. Чистыми, так сказать руками. О времена, о нравы!»
Понятно, что сразу после съезда партийный аппарат затаился. В конце концов, Генеральный Секретарь не сменился, был избран практически старый состав Политбюро, противостоять этому было как то… не с руки, если учесть, сколько людей в этом участвовало. Утвердили же предложения по реформам на съезде. Да и возможности роста после реформ появились у многих. Расформировали ЦК компартий союзных республик, зато вместо них создали региональные комитеты. Которых оказалось элементарно больше и, значит, шанс на карьерный рост появился у куда большего количества людей, сидевших в партийных аппаратах. Но потом, неожиданно выяснилось, что карьера идет не у всех, а интересы республик теперь защищать не так просто, как раньше. Не пойдешь в ЦК той же КПУ и не попросишь, чтобы при «распределении фондов» учли интересы именно твоей Полтавской области. А ЦК в свою очередь попросит кого надо в Москве… и всем хорошо, кроме русских, у которых своей партии и своего республиканского ЦК нет. А теперь все в одинаковом положении, более того — региональных комитетов у русских больше, и в новом Политбюро представителей Российской федерации тоже стало больше. Да и сам Брежнев менялся непредсказуемо, словно забыв все предыдущие негласные договоренности. Да, ввели вместо первых секретарей ЦК должности президентов республик. Которые, если подумать, ничего не значили, всего лишь дублируя посты председателей Верховного Совета. Тем более, что все серьезные вопросы все равно решались при участи Политбюро и прочих партийных органов. Так что многие из бывших глав республик были несколько обижены…
Поэтому, как только до всех стали доходить нехорошие последствия принятых решений, аппарат начал потихоньку консолидироваться, подыскивая единомышленников. А оружия для борьбы с новыми идеями Генсека у региональных партийных элит было достаточно — пока… По крайней мере они в этом были уверены.
Потратив два месяца на согласование позиций по здравницам, санаториям да через верных людей — представители партийно-национальной элит уяснили, что существуют две группировки, интересы которых разошлись сразу по окончании съезда. Одна — сам Генсек и верные ему люди, включая руководство КГБ и большую часть его аппарата, большая часть военных руководителей, аппаратчики, получившие реальные преференции. Вторая группировка — группировка Громыко — Черненко — Устинова, оттесненная от своих постов и стремящаяся к реваншу. Ведущим в этой связке был все же Громыко, «мистер «Нет», почти бессменный министр иностранных дел СССР, человек иезуитской хитрости. К ней примкнули и разгромленные остатки консерваторов — сусловцев и прочих. Примкнули, чтобы не быть окончательно оттесненными от власти.
Первую встречу для определения позиций сторон — назначили в санатории, принадлежавшему Управлению делами ЦК КПСС, по странному стечению обстоятельств, том же самом, в котором до съезда Громыко договаривался с Сусловым. В этот санаторий снова лег на обследование член ЦК КПСС Громыко, и в то же время в санатории оказался Петр Александрович Родионов, заместитель директора Института Марксизма-Ленинизма, Директор института был недавно арестован за измену Родине, «исполняющего обязанности» назначили со стороны, причем из кадров Госбезопасности, и Родионов был этим сильно недоволен.
Поэтому сегодня Громыко вышел из процедурного кабинета, где дышал кислородом на какой-то немецкой машине и, кашляя после процедуры, прошел коридором к другому кабинету, где у академика был назначен массаж. Дверь была на замке. Прислушавшись, Громыко понял, в чем дело.
— Ходок старый… — выругался он, стуча в дверь условным стуком. За дверью раздалась какая-то возня, потом, минуты через три дверь открылась. Внешне все было уже совершенно пристойно. Девица, одетая в очень короткий медицинский халатик, длиной короче, чем обычный, заканчивала массировать лежащего мужчину, укрытого по пояс покрывалом.
— Заходи, Андрей Андреевич… Я тут… кхе-кхе… задержался немного. Сейчас оденусь.
«Совсем страх потеряли, — подумал Громыко. Что в обычных институтах вся профессура спала со студентками и аспирантками, было давно известно. Девушкам защититься без этого было практически невозможно. — Но такие люди — и в Институте Марксизма-Ленинизма… Моральное разложение, тем более в таком ответственным месте. По правилам — сразу клади партбилет на стол и пошел отсюда. Подбросить, что ли в Политбюро идейку, что в ИМЛ не все благополучно… тем более — сейчас. А то совсем страх потеряли…»
Академик медленно оделся, подмигнул Громыко и предложил пройтись.
— Заходите еще, Петр Александрович, — с намеком сказала медсестра.
— Обязательно зайду, кисонька. Обязательно…, - ответил Родионов.
Дверь закрылась.
И они не торопясь пошли по коридору.
— С ума сошел? — наконец спросил Громыко.
— Да ты что, Андрей Андреевич, дело-то житейское…
— Ты цитатой Ленина прикройся, — грубо оборвал его Громыко, — Из цитатника Ленина, который твои девятый год готовят, и все никак закончить не могут.
Родионов[1] промолчал. Аморалка — такое дело, за которое и соратники могут приложить по полной программе. Особенно в настоящее, трудное для всех время.
— Ну не злись, Андрей Андреевич. Бес попутал.
— Мне то что… — внезапно успокоился Громыко — тебе перед товарищами по партии отвечать, не мне…
— Товарищи партии… да-а, — протянул собеседник. — Ты мне лучше скажи конкретно, товарищ Громыко, как член партии члену партии — вот что у нас сейчас в партии и стране происходит, а?
Легкомысленная интонация и непристойные намеки не соответствовали серьезности обсуждаемого вопроса. Громыко застал еще те времена, когда за такие разговоры, да что там — за намеки на них можно было получить «десять лет без права переписки», поэтому посмотрел на Родионова так, что тот невольно поежился.
— Ну и что в ней такое происходит? Ну-ка, поясни, чего я не знаю…
— А то ты не знаешь. Генерального секретаря словно подменили…, заслуженные кадры шельмуют. Республиканские партии разгоняют… Новый тридцать седьмой готовят?
— Охренел? — уже не сдержался бывший министр иностранных дел, непроизвольно оглядываясь, и снова посмотрел на замдиректора. Да так, что тот испугался уже по-настоящему.