Живые тучи

Мне уже не терпелось поселиться в общежитии, завести новые знакомства и может даже найти там себе парня. Мой последний опыт с Джереми закончился неудачно. Он оказался полным придурком, который за спиной у меня успевал клеиться к моей лучшей подруге. Хорошо, я быстро его раскусила. Ему еще хватило наглости пытаться дальше бегать за мной, но я разорвала все контакты. И хоть мне это далось довольно легко, новые отношения я не спешила заводить.

Я перевела взгляд вправо. Рядом с моим компьютерным столом стоял уже наполовину полный чемодан. Лето только началось, но я часто перебирала вещи и складывала все необходимое в чемодан, успокаивая себя тем, что еще чуть-чуть и я буду делать так же уже за пару дней перед отъездом. Но лето только недавно началось, впереди еще было почти три месяца томительного ожидания. Три месяца! Я же с ума сойду за это время.

Барабанные перепонки были готовы лопнуть, но, если бы было можно, я бы добавила громкости на телефоне. Увы – это был максимум. Начался припев одной из песен моей любимой группы: «We drink your blood. When the midnight sky is red! We drink your blood…». Я недобро хмыкнула, Энтони хоть и не был вурдалаком, то тоже пил кровь моей матери. Пускай и не в буквальном смысле этого слова.

В голове не укладывалось, что мама нашла в этом Энтони. Он был полной противоположностью нашему отцу. Он был грубым, необразованным, от него всегда пахло виски и табаком. Из-за этого его приближение можно было учуять заранее. Но мать будто не видела все его недостатки и всячески его защищала. Хотя я видела, что даже она его побаивается. Но после смерти отца ее будто подменили, она замкнулась в себе, потом стала часто общаться лишь с одним Энтони, который и воспользовался ситуацией. Сколько себя помню, он всегда жил неподалеку, но мы не общались, папе он не нравился. И не зря. Несмотря на пятый десяток лет, он никогда не был женат, своих детей у него тоже не было. Он мог лишь пить и смотреть американский футбол. И все. С работой у него тоже не ладилось. Энтони был очень ленивым, его максимум – месяц на одном месте, а потом увольнение со скандалом и несколько месяцев запоя. В итоге сейчас он сидел полностью на шее матери. После смерти отца маме пришлось вернуться на работу в больницу. У нас еще оставались деньги, которые оставил отец. Он был благоразумным человеком и когда узнал о своем заболевании, он не упал духом. Он протянул еще почти два года, полностью посвящая себя работе и нам. Он откладывал все деньги на наши будущее, чтобы и после смерти помогать своей семье в финансовом плане. И у него это получилось. Он стал моим примером для подражания.

Я часто видела мелькавшую грусть в глазах отца. Это было невыносимо – знать, что его дни сочтены и ничем не в силах ему помочь. Если бы можно было поделиться годами жизни! Я бы с радостью укоротила свою жизнь лет на десять, а то и двадцать. И не сомневалась, что Питер бы поступил бы так же. Мы оба сильно любили отца. Но мы с Питером и мамой могли лишь наблюдать. И в ужасе ждать…

Питер. Сердце отозвалось болью. Мне было неприятно оставлять мать с Энтони, но еще больше я не хотела оставлять здесь Питера одного. Моему младшему брату до окончания школы оставалось еще два года. А это значило, что ему придется томиться все это время в этих стенах. Он не жаловался, ни разу не попрекнул меня, что я его бросаю. Хоть это и выглядело как побег с моей стороны. Но я понимала, что он не хочет, чтобы я уезжала. Но я должна была начать новую жизнь. В этих стенах я не хотела больше задерживаться ни на минуту. И лишь сменив обстановку, я могла полностью переключиться на эту самую новую жизнь. Не здесь. Хоть мне и нравился наш город.

Тут до меня донесся грохот с первого этажа. Даже громкая музыка не смогла спасти меня от этого. Я поспешно выдернула наушники и прислушалась. Контраст между музыкой и тишиной в доме был слишком явным. Я будто оглохла. Крики оборвались, и я поспешила спуститься вниз по лестнице.

Мама была на кухне одна. Она сидела на корточках и собирала осколки разбитой вазы. Ее любимой. Она всегда держала в ней свежие фрукты на кухонном столе. Всегда ругалась, если мы с Питером брали оттуда фрукты и не клали взамен что-то другое из холодильника.

Я поспешила на помощь, доставая из-под раковины совок и щетку. Заметила, что мать с трудом сдерживает слезы.

– И сколько это будет продолжаться? – спросила я, опускаясь на корточки рядом с ней.

– Ори, не начинай, – тихо произнесла мама. Ее голос был подобен шелесту осенних листьев. Он стал каким-то тусклым и безжизненным. От былой жизнерадостности не осталось и следа. И так всегда после смерти папы. При нем она старалась держаться изо всех сил. Ведь она понимала, как он нуждался в нашей поддержке.

– Так не может дальше продолжаться, – покачала я головой. – Выгони его. Он не дает покоя ни тебе, ни нам. И сидит на твоей шее. И это постоянная вонь в доме..

– Он меня любит…

– Нет! – резко отдернула я ее. – Он любит только себя. А ты просто решила создать себе лишние проблемы, чтобы было легче пережить смерть папы. С этим ублюдком у тебя просто не остается время горевать. Вот и все. Но лучше бы ты убивалась горем по нему, чем портила себе жизнь рядом с этим монстром.

Мама закусила губу, но промолчала. Я была права, хоть мне и не нравилось отчитывать мать, как девочку. Это она должна была заниматься нашим воспитанием, не мы. После ухода папы мама всегда часто плакала, ничего не могла делать, не ела и буквально начала усыхать на глазах. Энтони вернул ее к жизни. Но какой ценой. Он просто добавил ей проблем, что в итоге у нее просто не было времени на горе. И видимо некогда было думать не только об отце, но и о своих детях. Этого мужика было слишком много в ее жизни.

– Что тут произошло? – раздался голос Питера, который вернулся с тренировки и зашел через кухонную дверь. Я многозначительно посмотрела на него, и он сразу все понял. Иногда складывалось впечатление, что мы могли понимать друг друга без слов. А многие даже полагали, что мы близнецы. Мы действительно были похожи. Оба с темными волосами, карими глазами, слегка вздернутыми носами и худощавым телосложением. Но Питер в отличие от меня с последним пунктом стал бороться. Он записался на курсы боевого искусства и теперь его тело выглядело намного лучше моего. Я бы тоже хотела иметь кубики на животе, вот только мне тяжело давались физические упражнения. Я страдала железодефицитной анемией, со всеми вытекающими из этого «бонусами»: быстрой утомляемостью, слабостью, сонливостью, шумом в ушах и головными болями. И это было весьма неприятно – порой чувствовать себя старухой в молодом теле.

Питер присоединился к нам, и мы быстро справились с поставленной задачей. После чего мать молча поднялась к себе в комнату. Она больше не произнесла ни слова. Ведь какой смысл спорить с нами, когда мы полностью правы на счет Энтони? И в глубине души она тоже это понимала.

– Когда-нибудь я убью его, – сухо произнес Питер. Он решил заниматься боевыми искусствами после того, как Энтони поднял на него руку. Поэтому я не думала, что Питер сейчас шутил. Он ненавидел нашего отчима так же сильно, как и я. Конечно, я не задумывалась о том, чтобы убить его. Но если бы он пьяным попал под автобус… горевать я бы точно не стала.

– Давай надеяться, что он просто сопьется, – произнесла я, понимая, что желать смерти другому человеку плохо. Он та еще тварь. Но разве мы вправе решать, жить ему или нет?

– Такие отребья живучие, – процедил сквозь зубы Питер, наливая себе в стакан молока из холодильника. Тут я не могла с ним поспорить. Я удивлялась несправедливости, которая царила на нашей планете. Почему хорошие люди умирают, а всякие твари живут по максимуму, отравляя жизнь всем вокруг? Меня это дико бесило, но я ничего не могла с этим поделать. Так был устроен этот мир. Я не верила в Бога, не верила в какое-то предназначение человечества. Это просто факт – жизнь несправедлива. Алкоголики ведут образ паразитов, отравляют жизнь другим и ни одна зараза к ним не пристает. А хорошие люди, такие как наш отец…