Победить Викторию

– В какой вуз собралась? В Высшую школу экономики?

Он совсем не слышит, что я говорю. Упертый как бык! И всезнающий бык! Чуть снова не спросила, откуда информация. И сама себе ответила: из деканата нашего бывшего вуза. Они даже консультировали меня…

Мой отчим, он же отец Саши, Морозов-старший, – владелец одного из крупнейших банков у нас в регионе и на короткой ноге с нашим ректором. Я поэтому и уехала в Москву, в надежде, что здесь меня не достанут. Но еще и суток не прошло, как мамин пасынок оказался в Южном Бутове.

– Папа может ускорить твой перевод туда, хочешь?

Подонок! Ненавижу их семейку! Мать мою купил, так решил, что и меня можно.

– Вон пошел отсюда! Возвращайся обратно, и чтобы духу твоего не было здесь!

– Значит, предновогоднего примирения не будет. Уверена?

Вскидывает голову и впивается в меня взглядом. Еле удержала себя, чтобы не поежиться. Морозов – здоровый лось, под два метра, и, кажется, боксер. Окей, он точно боксер, я выясняла. У него и нос с горбинкой, явно ломали, может, и не раз. Но вот глаза совсем не спортсмена. Слишком выразительные, что ли, и проницательные. Я уже давно поняла, что недооценила Морозова. Но эту ошибку я исправлю.

* – Тамара Скалкина и Ярослав Холодов – главные герои романа "Скалка".

Глава 2

Бугай ушел только через три часа! Сначала думала, с ума сойду – столько времени находиться с ним вместе в одном пространстве! Он сам предложил, а я отказываться не стала, хоть и хотелось, правда, послать Морозова с его помощью. Но это все-таки не вещи разбирать. А шкаф передвинуть и диван перетащить к окну мы со Скалкиной точно не сможем. Дядя Володя нас навещать не собирался. К тому же по настрою Холодова очевидно, что ночевать Тамара будет сегодня, скорее всего, не со мной. В общем, бугай пригодился.

– Нет, ближе передвинь к стене, чуть-чуть дальше от оконной рамы.

Смотрю, как Морозов, красный весь, пыхтит, но все же двигает эту неподъемную рухлядь. Приятно наблюдать! Это тебе не штангу тягать под присмотром тренера в зале. Мажор!

– Там внутри есть что-то? Ты смотрела? Давай я тебе кровать нормальную куплю. – Он пытается восстановить дыхание, но все равно сбивается на кашель. – Воды дай попить.

А сам стягивает с себя свитер. Все-таки идиот!

– Тут окна продувают, а ты мокрый. Оденься лучше.

Прохожу мимо груды мышц на кухню. Меня этим точно не впечатлить. С детства не люблю качков. Здоровых, агрессивных и тупых! Но от них может быть польза. Как сейчас, например. Приношу в комнату минералку и ставлю ее рядом с полуголым Морозовым. На нем лишь тоненькая майка-алкоголичка.

Он пьет быстро, жадно, неаккуратно. Вода тонким ручейком огибает подбородок, бежит ниже по шее, а потом скрывается за вырезом майки.

– Мне не холодно. Я же Морозов. Фамилию оправдываю в полной мере.

Он самодовольно усмехается, сжимает руки так сильно, что на плечах даже вены чуть вздулись. Павлин эгоистичный!

– Ну раз не холодно, давай шкаф еще передвинь.

Если уж совсем честно, то полуразвалившийся шифоньер не надо было трогать. Умом я это понимала, но вот душа моя требовала избавиться от этого «гроба», который стоял посреди комнаты. И Морозов не подкачал.

– Мать твою!..

Что он там дальше проорал, я не разобрала, потому что грохот стоял такой, что, казалось, мы вот-вот провалимся на первый этаж.

Чихаю, глаза слезятся, пыль кругом, я даже бугая вижу не так отчетливо. Это не шкаф, это какой-то ящик Пандоры. Мало того что, падая, дверца и боковая панель отлетели на стол, от которого тут же оторвались две ножки, так еще и какие-то огромные черные тюки повалились из того, что еще пару минут назад я называла шкафом.

– По идее, где-то тут должны быть скелеты. Может, в этих мешках? Постояльцы предыдущие оставили, а?

Морозов по-хозяйски осматривает комнату, а я с ужасом понимаю, что натворила. Дался мне этот козел! Бесит просто до трясучки, но вот кто это все убирать будет?

– Посмотри давай, есть там трупы или нет? – говорю я. – Вообще, все выкинуть можно, стол, наверное, тоже…

Вот его особенно жалко. Мне надо где-то заниматься, на кухне – не вариант, я там стола нормального вообще не нашла.

– Тогда зачем говорила двигать, раз выкидывать собиралась? А вещи где хранить будешь? В комоде?

Морозов, как и я, весь в пыли, которая непонятно еще когда осядет полностью. О вещах, которые теперь надо перестирывать, стараюсь вообще не думать.

– Ты помочь хотел? Вот и помогай. Выбрасывай все это на улицу, где-то рядом должна быть помойка.

С толикой злорадства наблюдаю, как бугай, морщась, натягивает на пыльные мышцы свой теперь уже совсем не светлый свитер. Значит, довольно быстро выметется отсюда. Желательно вместе со всем остальным хламом.

– Вик, кончай дурить… – Морозов подхватывает пару черных тюков и направляется к входной двери. – Хочешь жить в Москве – ладно, живи. Но дай тебе хоть квартиру нормальную снять. У отца студия метров на сто, на Остоженке. Ты ж не бомжиха какая!

– Вот и сваливай на свою Остоженку, это явно не в Бутове. Стол только сломанный с собой прихвати! – это я уже в пустоту кричу, Морозов секундами раньше хлопнул дверью. Дверь, кстати, стальная, что странно для такой квартиры.

Еще раз осматриваю поле брани. До вечера вряд ли управлюсь. Тут бы пылесос не помешал, но где его найдешь?

– Еще давай чего выкидывать.

Вот и Морозов вернулся. Даже разуваться не стал, прошел быстро в комнату, схватил оторванные ножки стола и еще пару тюков.

– Точно не интересно, что выкидываем? Не пожалеешь потом? – уточнил, но моего ответа ждать не стал и, задев плечом дверной косяк, снова отправился на помойку.

Тюки тюками, но самый ад начался, когда надо было выбрасывать панели от шкафа. Они даже для патентованного боксера оказались неподъемными. Почти неподъемными. С матом и ободранными пальцами, но Морозов дотащил одну до лифта. Его долго не было, я уж было подумала, что сбежал наконец и я могу выдохнуть. Никогда не могу расслабиться, пока бугай рядом. С первого раза, когда увидела его, то есть когда он сам подошел со мной знакомиться.

Однако он вернулся, причем вместе с тремя незнакомыми парнями. Вот тут я серьезно напряглась. Какого?!

– Эй! Ты чего к стенке пятишься? Нормально все! Давайте, мужики!

За пятнадцать минут они вынесли остатки шкафа и несколько тюков. Скажи Морозов им «фас», вынесли бы все остальное, включая меня. Не по себе стало от взгляда, которым меня обжег один из парней, примерно моего возраста, а может, и младше.

– Ты зачем их привел сюда?

– Хреновый у тебя райончик, – говорит бугай, не отвечая на мой вопрос. – Эта шпана на улице ошивалась.

– И ты позвал их сюда?! У тебя мозги есть или все отшибли на ринге? Мне здесь жить!

Морозов лишь пожимает плечами. Как же хочется запустить в него чем-то тяжелым! Лучше бы не приходил, сама бы со всем разобралась. Зарубочка на нос, Вика: больше никакой помощи от бугая.

– Слушай, мы когда выбрасывали сейчас… Короче, увез Холодов твою подружку. Вряд ли она объявится сегодня.

– Я это и без тебя поняла. Ясно же, что он не просто так сюда прилетел. Наверняка завтра уже домой ее вернет. А ты когда улетаешь?

Морозов молчит, и эта тишина мне не нравится. Я люблю ясность. Недомолвки – это то, чего я маме никогда не прощу: как она ушла от нас, никому ничего не объяснив.

– Так когда улетаешь, Саш? Тебе же нечего здесь делать. Новый год скоро, потом у тебя учеба, диплом, все дела. Наверное, стажировка в папином банке.

Он вздрагивает от этих слов и бросает на меня любопытный взгляд.

– С чего ты так решила? Я не собираюсь пока возвращаться, на Новый год мы в Зельден летим на лыжах кататься. Из Москвы. Вылет через неделю. Я здесь останусь и за тобой присмотрю.

Он потягивается, свитер внизу задирается, обнажая идеальный пресс. Пыльный, но это не мешает, если, конечно, руками не трогать.