Страница 10 из 18
А там было столько! Я бы дома половину повыбрасывала. К примеру, куча пакетиков травы разной. Кошачьей, газонной, сидератов каких-то… Зачем они мне нужны, я не знала, но на всякий случай в сторонку убрала. А вдруг пригодиться? Здесь магазинов-то нет. Выбросишь, потом не купишь.
Всего остального тоже вдоволь было. И капусты, и моркови, и лука, и репы… и всякой другой гадости-радости, что не в каждом огороде растет. Ужас какой-то. Вот тетя Клава любительница.
У нее даже семена земляники были. И картошки…
Картошки?! У меня даже руки тряслись, пока пакетик открывала. Точно. Лежат. Картофель сорт Императрица. Никогда картошку из семян не растила. Но если получится… я зажмурилась. Люблю картошеку. Жареную, да со смальцем. Надо срочно попробовать семена замочить. Где там моя тряпка универсальная?
Весь день после этого ходила счастливая. Да я если картошечку вырастить смогу, хоть еда нормальная будет. А не каши эти цветочные.
И даже стирка в корыте и с вонючим мылом настроение мое прекрасное не испортила.
– Малла, – ко мне Витка заглянула, – мы в соседнюю деревню едем. У Сайкиной сестры ребенок родился. Гулять будем. Ты с нами?
– Еду, конечно, же. – обрадовалась я. А чего дома-то сидеть. Я теперь женщина свободная. Так что плащ накинула и пошла знакомиться с бытом местным.
Не знаю, как быт, а застолье в этом мире такое же как у нас веселое. Сначала мы сестру Сайкину – Вирру – поздравляли. Наливочкой. А потом песни запели. Я ничего не понимала, оказывается с песнями мой переводчик не работает. Но выла что-то. А потом мне так захотелось любимую свою спеть… и затянула я, как дома: «Галя, моя Галя…» Мама всегда ее пела на посиделках. И так разрыдалась я, маму вспомнив, что бабы вместе со мной рыдали. Хорошие здесь люди. Душевные.
Глава 8
А утром опять проснулась дома. В своей постели. Меня Салина разбудила.
– Малла, идем, – трясла она меня, – сегодня ярмарка. Нельзя спать, иначе все самое лучшее разберут, останется одна ерунда не нужная.
Я вставать не хотела, но понимала – надо. Надо мне на ярмарку. Купить много всего нужно. Нет ведь у меня ничего. Даже еды нормальной. Продукты мне, конечно, выдали немного, но там только синяя каша и была. Не хочу. Она мне за два дня надоела. Слишком вкус специфичный. Как будто бы духи капнули.
Так что встала и с закрытыми глазами одеваться начала. Салина, сочувствуя и хихикая одновременно, помогала. Как удачно она «догадалась» про мое «благородное происхождение». Теперь все свои старые привычки, которые здесь выглядят дикими и несуразными, вроде сна до обеда, можно на него списывать. Я даже перекусила, чем Бог послал, или вернее Салина, открыв один глаз. И на крыльцо вышла зажмурившись.
И задохнулась от восторга. Солнце еще только-только вставало, окрашивая линию горизонта желто-красными сполохами. И этот огонь освещал небосвод, доставая все дальше и дальше. Другая сторона горизонта все еще была темной, там царила ночь, и даже мерцали звезды, тускнея прямо на глазах, когда светло-серая кромка начинающегося дня, осторожно касалась их.
День начинался. И даже воздух светился, наполненный волшебной золотистой пыльцой. Свежий, тяжелый, напоенный влагой, он терпко пах ночными цветами. И вливался в тело, как живая вода, прогоняя сон и усталость. И тело звенело от энергии, а душа пела от счастья.
– Салина, – выдохнула я, – как же красиво! Я еще никогда не видела ничего подобного.
– Я знала, что тебе понравится, Малла, – улыбнулась подруга, – знала.
– Ты тоже? Так же? – удивилась я. Сейчас мне все казалось кристально ясным, понятным.
– Да, я тоже никогда раньше этого не видела. А сейчас каждое утро встаю, чтобы снова… Пойдем на ярмарку? Купцы вчера вечером уже приехали, сейчас раскладываться начнут.
Я думала, мы придем на площадь перед домом коменданта самые первые. Но не тут-то было. Все уже были здесь. Я впервые увидела в этом мире толпу народа. Вдовы, в своих ужасных платьях-мешках, жались у края площади, дожидаясь, когда купцы, суетящиеся возле своих телег, разложат товар. Все же же женщины во всех мирах одинаковые. Любовь к шоппингу у нас в крови.
Купцы, одетые не лучше младшего королевского конюха, со смехом переговариваясь между собой и мельком, но очень внимательно, оглядывая женщин, разматывали тюки, выкладывая на бортики телег ткани, одежду, расставляли глиняную и деревянную утварь, с хеканьем сгружали на подстеленные холстины мешки с чем-то. Будь это в моем мире, я бы сказала, что с мукой и сахаром. Но здесь это, наверное, сушеные цветы. Некоторые мешки были маленькие, и их купцы оставляли на телегах, бережно накрывая тряпками.
Не знаю, почему Салина сетовала, что негодные купчишки. На внешность очень даже ничего. Ни одного несимпатичного не было. Не все богатыри, конечно, как Его Величество с его Сиятельством и Илья Муромец – муж мой несостоявшийся, но и совсем хилых и худых, вроде зайки-алкоголика моего, тоже не наблюдалось.
Наконец, купцы закончили приготовления, собрались в кучку и к господину Гририху всей толпой направились. А он достал какую-то штуку, и купцы по очереди стали кольцами своими прикладываться.
– Салина, – дернула я подругу за рукав, не отрывая взгляда от странного действа, – а чего это они делают, а?
– Договор Оракулом заверенный подписывают, – ответила Салина, притоптывая на месте от нетерпения, – чтоб без обмана все.
– Как это? – удивилась я, – и кто такой этот Оракул?
– Малла, – Салина кусала губы, сверкая глазами. Мне кажется, у нее даже руки тряслись, – потом все. Смотри, видишь телегу с красной полосой в центре площади? Как господин Гририх рукой махнет, сразу туда беги. Изо всех сил, что есть мочи. Поняла?
– А зачем?
– Там розки… чувствуешь запах? Кто-то привез розки. И мне кажется, они там, где красная полоса.
Я принюхалась. Но вроде бы пахло как обычно. Ну, как на ярмарках таких уличных. У нас же они тоже бывали. Дымком пахло, мясом жареным, булками сдобными… стоп! Булками?!
– Салина, а розки эти…
– Для пирогов… Их из Хадоа и везут. Дорогущие. Но мы с тобой мешочек розки возьмем и на двоих поделим. По полгрота на каждую выйдет. Лишь бы не ошибиться. И успеть.
Мука?! Эти розки – мука? Да я ради такого по головам пойду. Но заполучу себе розки эти. Булок напеку… хлеба… я тоже начала подпрыгивать на месте от нетерпения.
Хочу-хочу-хочу… стучало в висках. А во рту появился вкус хлеба и булок сладких. Как же я соскучилась за эти дни по нормальной еде. Эта синяя цветочная каша уже поперек горла.
Наконец, все купцы коснулись штуки в руках господина Гририха, неспешно, подшучивая и перемигиваясь со вдовушками, разошлись по местам.
Я уже хотела плюнуть на отмашку коменданта и пойти к заветной телеге, не дожидаясь остальных, но… кто-то меня не пускал. Кто-то невидимый. Словно я в пузырь упираюсь. Прозрачный. Полиэтиленовый. Ну, такой, как в парке на аттракционах. Я даже руки раскинула и края поискала. Но не нашла. А отходить побоялась. С нашего места до этой телеги ближе всего было.
Господин Гририх поднял руку… точь-точь, как физрук на старте. Вдовушки заволновались, напряглись. Я себя прямо на соревнованиях почувствовала. Сейчас как грянет выстрел и бежать надо. Раз-два-три! Комендант резко бросил руку вниз, и вдовушки не хуже спринтеров рванули к телегам. И я вместе с ними.
За мукой я бежала как никогда в жизни не бегала. И к телеге заветной первая примчалась
– Розки? – спросил довольный купец, сияя, как сапоги дедовы. А я только кивнуть смогла. Горло от скорости перехватило. Задохнулась.
А купец достал из телеги мешочек, не больше килограмма, и мне протягивает.
– Один грот с вас.
У меня сразу голос прорезался. Вот негодяй! Обмануть пытается! Я хоть и не понимаю ничего в местных деньгах, но не может же килограмм муки целый грот стоить? Это что за грабеж такой.
– Грот?! Да за грот ты мне вот такой мешок муки, – я ткнула пальцем в привычный мне мешок с синей «крупой», – с доставкой до двери привезти должен!