Страница 11 из 18
Мунира. Да, я только что фойе помыла.
Макс. Все, не нужно! Возьмите вот карандашик. И, чтобы добавить немного возраста, проведите им прямо по моим морщинам, у меня они уже есть. Сейчас я сморщусь… Ага, вот так. И у глаз.
Мунира. Улыбнитесь…
Макс. Все, да? Спасибо большое!
Мунира уходит.
Макс. Почти готово… Еще пару деталей… раз!.. раз!.. и…
…оборачивается к публике. Он – финн Урно, чем-то очень недовольный.
Ругается себе под нос по-фински.
По-русски говорит с сильным акцентом.
Урно. Перкэлэ… оокси Онегин нормааално, коокси Гоголь-перкэлэ… не приехали… А мы так хорошо придумали… Вы думаете, это кисель? (Показывает на лужу.) Нет, это кровь Пушкина! В нашем прошлом спектакле по Онегину мы в конце убивали Пушкина, и все уходили через него, и вот здесь была его кровь. И мы придумали, что этот спектакль, про Гоголя, мы начнем с крови Пушкина… А следующий, по Чехову, начнем с крови Гоголя… а по «Капиталу» Маркса – с крови Чехова…
Вот так хорошо придумали, приготовили бричку, яйцо, большой обеденный стол, кроватки, вот этот стол делали своими руками долго… мы даже Родионову позвонили, директору Бахрушинского музея, чтобы он приехал! Вот только показать вам все это, и вы бы… обалдели!!!
Медленно и задумчиво уходит в сторону задней стенки.
Через три шага останавливается.
Урно. Что? Кто это сказал??? Чтобы я один?.. Без них?.. Это невозможно!
Еще несколько шагов, и вдруг, почти уйдя, оборачивается.
Урно. А что? Может, попробовать? А? Мы ведь так придумали, что можно с кем угодно сыграть, даже и без них!
Попробуем? Давайте попробуем! Как говорил наш великий маршал Маннергейм, повторяя слова, кстати, вашего великого русского писателя Льва Толстого: «Делай то, что должно, а там будь что будет». Я сейчас позову Муниру, я ее там видел… (Кричит в дверь в стене.) Мунира!.. Мунира!..
Подходит к дальнему проему, кричит туда.
Урно. Мунира!
Перемещается к ближнему проему.
Урно. Погодите… Ну, кто-то же должен быть еще в театре… Сейчас же только начало девятого! Работники бухгалтерии, отдел кадров… Хоть кто-нибудь!
Останавливается напротив среднего проема.
Урно. Ау-у-у!!!
Выходит толпа народу… Пауза.
Урно. О… Нормально. У меня тут есть записи… (Берет бумаги со стула.) Я буду вам подсказывать, и мы… А зрители согласились!
Толпа смотрит на зрителей, потом снова на Урно.
Он подходит к Ольге, объясняет, куда встать, что нужно немного попеть, что он даст ноты.
Переходит к Мунире, шепчет, что ей нужно сыграть Гоголя, показывает, какой он, что в конце важно показать, как он недоволен «Ревизором».
«Я им говорил так, а они так…», и показывает на пятно, мол, его нужно будет убрать попозже.
Вспоминает о бакенбарде, достает его из книги, присматривается к мужчинам в толпе по очереди. Кому-то примеряет бакенбард. Наконец, замечает Сережу, понимает, что бакенбард будет хорошо на нем смотреться. Примеряет… да, отлично! Сереже шепчет, что ему нужно сыграть Пушкина. Все просто… положить тело аккуратно на пол. И, главное, вначале поцеловать Гоголя в голову. И все…
Ждет реакции, все молчат.
Долгая пауза.
Урно (радостно). Согласились!
Ну, раз все согласились, давайте попробуем! Ольга, вставайте туда…
Иван Геннадьевич, Сережа – приготовьтесь там… Мунира, пятно нужно вытереть попозже, я скажу…
Сережа спрашивает про деньги.
Урно. Нет, это бесплатно!.. Итак… Поехали!
Урно уходит за кулисы и тут же под пение Оли с помощью Сережи Назарова выводит Гоголя.
Гоголь – это наполовину кукла, а наполовину человек.
Лицо и руки настоящие. Рост этого Гоголя примерно один метр двадцать сантиметров.
Останавливаются в центре сцены. Гоголь долго и пристально рассматривает публику, шевеля губами и раздувая ноздри.
Оля замолкает.
Урно (шепотом). Это Николай Васильевич Гоголь. (Оля поет.) Великий русский писатель Николай Васильевич Гоголь. Он родился 1 апреля 1809 года в селе Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии… (Читает.) Недалеко от городка Нежин в Малороссии… (Гоголь строго смотрит.) На Украине… (Гоголь смотрит.) В Украине… Маму звали… (Бумаги падают.) Мария Ивановна… (Ногой поднимает фото с пола.) А отца – Василий Афанасьевич. (Показывает фото, достав его из пачки бумаг.)
Гоголь ковыряет в носу, что-то достает из носа, разглядывает.
Урно. У него было две сестры… Анна Васильевна и Елизавета Васильевна… (Показывает на бумаги на полу.) Ну, вы потом тут посмотрите…
Вот описание Гоголя его другом, тоже Николаем Васильевичем, но Бергом: «Походка его была оригинальная, мелкая, неверная, как будто одна нога старалась заскочить постоянно вперед, отчего один шаг выходил как бы шире другого. Во всей фигуре было что-то несвободное, сжатое, скомканное в кулак. Никакого размаху, ничего открытого нигде, ни в одном движении, ни в одном взгляде…»
Гоголь начинает двигаться к детям в первом ряду.
Оля поет.
Урно и Сергей помогают ему. Гоголь протягивает свою руку каждому ребенку и очень важно пожимает ее. Рука его оказывается липкой, и Урно дает детям влажную салфетку.
Урно. Пожмите руку Гоголю. Рука липкая, возьмите салфетку. Я прошу прощения, у меня только одна салфетка, передайте ее другим…
Наконец церемонии окончены и Гоголя опять водружают в центр сцены.
Оля замолкает.
Урно. Рост Гоголя, как я уже сказал, был сто сорок два с половиной сантиметра, что на четыре сантиметра меньше Пушкина.
Оля поет.
Ширма, которую держат Урно и Сергей, разворачивается, удлинившись вдвое, и рядом с Гоголем появляется такая же фигура Пушкина.
Урно. Пушкин, будучи на десять лет старше и на четыре сантиметра выше, очень любил Гоголя, тому есть много свидетельств, но самое достоверное – это вот какое: однажды, после чтения «Тараса Бульбы», по воспоминаниям баронессы Россет, фрейлины императрицы (фото тоже на полу), в доме которой происходило чтение, Пушкин подошел к Гоголю… взял его за плечи и сказал: «Умница!» А потом нагнулся… и поцеловал Гоголя в голову! (Реквизитор выносит короткий стул и ставит на него ноги Пушкина. Пушкин целует Гоголя в голову. Стул уносят.) И сказал при этом: «Пиши, пиши, все, что есть здесь (стучит по голове Гоголя), должно из нее вылиться!»