Пресыщенность ядом

После пар, приходится сделать усилие, чтобы съездить с Аней в кафе, в котором она замолвила за меня словечко. Собеседование я прохожу. И в нормальном состоянии, это бы меня порадовало. Но сегодня…сегодня нет.

Из кофейни, сразу еду домой. Шаркаю ногами по асфальту, на него же и смотрю, пока не упираюсь Захару в грудь. Поджидал меня? Запрокидываю голову, и он без слов толкает меня в плечо. Тут же отлетаю к стенке дома, слегка ударяясь головой. Вижу его усмешку и стеклянные глаза. Не человеческие. Мутные, красные, звериные.

И впервые за сегодняшний день, во мне поднимаются эмоции. Становится страшно. Это совершенно не смешно, и совсем не похоже на игру. Нет, это другое. Я чувствую волнение и страх.

– Слушай, я же по-хорошему хотел, – берёт за руку, дёргая меня на себя.

Пытаюсь вырвать руку, и когда это получается, чуть не падаю на землю.

– Сама напросилась. Ведь нормального общения у нас уже не выйдет, правда? А я не люблю проигрывать, – плюёт мне под ноги.

Захар отходит в сторону и щёлкает пальцами. Так напоказ, киношно. И лучше мне задуматься, но я ещё не знаю, что так бывает. Так, как произойдёт через несколько минут.

Я даже не поняла, как они здесь появились. Эти громилы. Два мордоворота в чёрных костюмах. Они подхватывают меня под руки, причиняя боль своим захватом. Хочу закричать, но мне зажимают рот и запихивают в подъехавшую машину.

Страх парализует. Я просто не могу поверить, что это реально. Что всё это происходит со мной. Пытаюсь кричать, но чем громче я ору, тем больнее мне становится от их прикосновений. Страх превращается в панику. Меня запирают в этой тачке и куда-то везут. Стёкла тонированные, по обе стороны салона сидят громилы, и нет ни единого шанса на спасение. Ни одного!

Зачем? Чего он хочет? Я же ничего не сделала! Я не обязана с ним общаться, слушать. Он не имеет права этого делать. Я не вещь, я человек, это уголовно наказуемо. Эти мысли в хаосе мечутся в голове до того момента, пока я наконец не понимаю, что ему плевать. Он делает то, что хочет.

Ему плевать на моё мнение и желания. Он хочет от меня чего-то получить и идёт к этой цели, любыми путями. В машине тихо. Я слышу своё дыхание и ничего не говорю. А смысл? Меня никто не пожалеет. Они выполняют его приказ.

Вскоре мы останавливаемся где-то за городом. Мне насильно завязывают глаза, и дальше я лишь считаю повороты, которые делает машина, но толку от этого ноль. Я не представляю, где я и кто мне сможет помочь.

Всё это дико и кажется нескончаемым, но когда меня выталкивают из салона на улицу и я падаю на асфальт, быстро освобождая глаза, иномарка исчезает в неизвестном направлении, оставляя меня одну.

Поднимаюсь на ноги, осматривая территорию. Лес какой-то. Сплошные ёлки, и ни души. Тишина, как на кладбище. Боже, он что, псих? Зачем меня сюда привезли?

Не успеваю об этом подумать, как в глаза бьёт свет фар. Зажмуриваюсь, а мой мозг запускает флешбек. Я кричу, наверное, падаю. Мне кажется, что я горю. Чувствую, как обгорают мои ноги, как надуваются волдыри, как никто не спешит на помощь. Кажется, проходит вечность. Я мельком вижу Дягилева, очень размыто, как и горящее авто. Вижу ещё одну подъехавшую машину, и меня скручивает пополам. В попытке встать снова падаю на колени. Ползаю по земле, не в силах больше терпеть эту боль.

А потом слышу настойчивый голос, постоянно повторяющий моё имя. Открываю глаза, понимая, что надо мной навис Доронин.

Точнее, он держит меня, смотрит в мои глаза с явной злобой.

Отталкиваю его от себя. Мне плохо. Мне очень-очень плохо. Мне нужна таблетка. Ползу от него подальше, всё ещё не понимая, что реальность, а что воспоминания. Там горит наша машина, но если обернуться, то я вижу Доронинские ноги в брендовых кроссовках. Дурацких брендовых кроссовках.

Он обхватывает мою талию, поднимая с земли, а мне больно. Неприятно, я хочу, чтобы он меня отпустил. Пусть он меня отпустит и даст таблетку. Захлёбываюсь слезами и своим криком.

– Успокойся, – орёт, – перестань кричать.

– Не трогай. Мне больно. Больно. Там огонь.

– Какой огонь? Ты совсем поехала?

Я понимаю, что реально, а что нет, лишь когда он запихивает меня в салон своей машины и выливает на голову бутылку воды. Чувствую, как капли стекают по лицу. Слышу стук зубов. Меня продолжает трясти, но я стараюсь сосредоточиться на реальности. На том, что я не там, что всё кончилось. Я жива, мне не больно. Всё хорошо. Да, всё хорошо. Выдыхаю.

– Ты как?

Убираю свои руки. Доронин сидит на корточках напротив меня. Машина очень низкая, поэтому он почти на одном со мной уровне. Смотрю в его лицо, сглатывая вставший в горле ком.

– Что это было?

– Ничего.

– Серьёзно? Слушай, я ни черта не понял, но, может, к врачу?

– Не надо. Домой меня отвези, – отворачиваюсь, сжимаясь в комок.

Мне плевать. Я не знаю, правильно ли я поступаю, оставаясь в его машине и прося отвезти домой. Я уже ничего не знаю. Совсем. Я просто хочу, чтобы этот день закончился.

Он кивает и закрывает дверь с моей стороны, трогается с места плавно, поэтому я отчётливо вижу валяющегося на земле Захара и его машину со всё ещё горящими фарами.

Отворачиваюсь. Всю дорогу домой я прижимаю колени к груди и не моргая смотрю в окно. Внутри пустота. У подъезда без слов и эмоций выхожу из машины и, как зомби, иду к дому.

Глава 8

Музыка оглушает. Дягилев достаёт из кармана пакетик.

– По таблеточке?

– Нет.

– А я, пожалуй, кайфану.

Заглатывает содержимое, запивая ромом, и откидывается на диван. Вспышки неона с мелкими интервалами бликуют на его лице, которое поглощает улыбка.

– Ты опять за старое?

– Я чисто расслабиться. Так, по-лёгкому.

– Ты обещал, – смотрю на него в упор.

– Я помню, не наседай, мамочка.

– Да мне плевать, загнёшься где-нибудь.

– Всё-всё, – хлопает по моему плечу, – я понял. Выпьешь?

– Нет.

– Скучный ты, Доронин, не весёлый, – ржёт, заливая сверху вискаря. – Слушай, сегодня же моя очередь на нашу недотрогу.

– В плане?

– У меня для неё сюрприз.

– Какой?

– На то и сюрприз.

Молчу.

– Так что ты сегодня не лезь, хотя… тебя же отшили.

Захар смеётся.