Страница 3 из 151
Глава 2. 17 января 1917. 600 вёрст от Петрограда.
Она шла по старому парку Humlegården, сбивая остроносыми сапожками ледышки и смёрзшиеся комки снега. Тучки затянули горизонт, и дым из сотен печных труб Стокгольма стелился по узеньким улицам, подобно серому туману. Полы ее черного пальто развевались, как крылья одинокой, неприкаянной птицы, занесенной неведомыми ветрами в мрачный, северный город, в столицу, давно распростившуюся со своими имперскими амбициями и превратившуюся в обрюзгшего торговца чужими радостями и печалями. Путь молодой, стройной женщины лежал через рынок Östermalmshallen, далее 500 шагов по улице Birger Jarlsgatan и ещё один парк — Berzelii, что у самой набережной. Она знала этот маршрут наизусть, месяц проделывая его каждый день, приходя в условное место и в условленное время с надеждой на появление связного офицера разведки Балтийского флота или представителя российского посольства. Каждый день две версты туда, две обратно и ожидание, круглосуточное, выматывающее, невыносимое для её живой, деятельной натуры. Вот и набережная. Спуститься к скрипучему причалу так, чтобы связной увидел её издалека, и замереть, ловя взглядом изломы черной воды, зовущей и пугающей одновременно.
Волны монотонно бились о берег, донося брызги к её ногам. Она стояла, не отводя глаз от затянутого тучами горизонта, словно ждала, что вот-вот раздвинется свинцовая гладь Балтийского моря, и покажется рубка подлодки, спасшей ее недавно из оккупированной Либавы после завершения самой удачной операции.
Весной 1915 года до немецкого крупномасштабного наступления в Прибалтике под именем Клары Изельгоф она устроилась кондитером в портовом кафе в Либаве. С началом немецкой оккупации в город со своим штабом перебрался брат кайзера, гросс-адмирал Генри Прусский, а вместе с ним и толпа морских офицеров разных рангов. Моряки стали частыми гостями в кофейне на Шарлоттенштрассе, где подавали хороший кофе, французский коньяк и аппетитные воздушные пирожные. Один из них — лейтенант фон Клаус — напросился на постой к хорошенькой кельнерше. Накормленный и размягченный женской заботой, он доверчиво проглотил легенду о скоропостижно сбежавшем во время германского наступления русском начальнике порта, забывшем у Клары свой кожаный саквояж. Проявив любопытство, лейтенант обнаружил в портфеле карты минных заграждений на Балтике. Документы отправились в Германию, подверглись самой тщательной проверке в Главном штабе ВМС и были признаны подлинными. Липовые проходы в минных полях были нанесены на оперативные карты и выданы на корабли.
10 ноября 1916 года в прорыв по Балтике была отправлена десятая флотилия, состоявшая из десяти новейших немецких эсминцев типа S-53 и легкого крейсера прикрытия «Страсбург». В итоге назад на базу смогли вернуться только 4 корабля. За одну ночь, названную «ночью бесславия», немецкий флот потерял на российских минных заграждениях 7 новейших эсминцев — больше, чем во всех морских сражениях с Балтийским флотом. В тот же день Клара Изельгоф благополучно исчезла из Либавы. Подводная лодка «Волк» подошла вплотную к берегу возле одинокого хутора недалеко от города. Ее командир Мессер филигранно провёл корабль мимо мелей и минных банок, а старший офицер Бахтин обеспечил прием и нормальные условия пребывания Анны на судне. Он же передал разведчице приказ — прибыть в Стокгольм и ждать связного с новым заданием. И вот она уже целый месяц приходит сюда…
Дул лёгкий, прохладный ветер, покачивая ветки кустов и деревьев. Его грустный шум накладывался на шелест волн, нарушая январскую тишину. Он растрепал волосы, сбросив их на лицо. Женщина небрежно смахнула непокорную прядь перчаткой, прикрыв глаза. Скрип причала стал тише, привычнее, а быть может, погода начала меняться и успокаиваться.
— Аня, Аня, чего ты ждёшь? На что надеешься?
Она встрепенулась и встала, осмотревшись. Голос прозвучал совсем рядом. Поняв, что разговаривает сама с собой, иронично улыбнулась, помрачнела и тяжело вздохнула.
Небо прекратило ёрзать и уже не пыталось соскользнуть на поверхность моря. Водная гладь перестала обиженно морщиться. Ветер запутался в стокгольмских улочках и безвольно повис на ветвях бульварных деревьев.
— Сегодня опять никого. Пора.
Анна поднялась, запахнула полы пальто, поправила шляпку, еще раз с надеждой оглядела набережную и не спеша направилась обратно. Задумавшись, пересекла парк, не обратив внимания на быструю тень, мелькнувшую за спиной. Погрузившись в собственные мысли, не сразу заметила, как узкую улочку перегородили два молодчика. Выражение их лиц не оставляло никаких иллюзий. Стоящий впереди был пониже и пожиже. Красавчиков иногда называют “ангелами с глазами убийц". Так вот, коротышка выглядел злодеем с глазами душегуба. В его бесцветных стекляшках с узкими зрачками-точками стоял холод январской кладбищенской ночи и промерзшей насквозь могильной земли. Второй был гороподобный и не менее страшный. Голова без шеи торчала, как прыщ на могучем туловище, а руки-оглобли, свисая до колен, делали их обладателя похожим на самца орангутанга.
Анна повернула голову. Сзади неспешно, вразвалочку приближались еще два рослых усача в добротных морских куртках, а за ними маячил какой-то прохожий, резко отличавшийся одеждой и поведением. Он шёл не уверенно, как все, а крался, осторожно ступая на носок и делая между шагами паузы, словно не решаясь, на какой камень мостовой поставить ногу.
— Фрау Изельгоф? — скрипнул над ухом противный голос.
Анна обернулась на говорящего, вынырнувшего из-за спины “орангутанга”. Этот посланец тьмы тоже не блистал красотой. Плащ-дождевик на сутулых плечах, насмешливый взгляд глубоко утопленных водянистых глаз, издевательская ухмылка, обнажающая мелкие желтые зубы. Тяжелый, массивный подбородок. Бандит бандитом. Зато голос повелительный, командный.
— Фройляйн, — автоматически поправила она говорящего.
— Вам придётся пройти с нами, — не обращая внимания на замечание, проскрипел главнюк.
— У меня на сегодняшний вечер другие планы, — прошипела Анна сквозь зубы, чувствуя, как тело начинает бить крупная дрожь.
— Придётся поменять, — согнал главный с лица улыбку, превратившись в полное соответствие криминально-антропологическим описаниям Чезаре Ломброзо.