Французские гастроли

— Ну… — там в деле есть странности. Вот, сами посмотрите! — и помощник торопливо раскрыл папку с карандашной надписью «Музыкант» на обложке.

— Ну надо же, какая оперативность! — Юрий Моисеевич не удержался от сарказма. — Уже и «дело» состряпал и оперативный псевдоним по существу присвоил, осталось только со статьёй УК определиться и можно гражданина по этапу отправлять. И когда успел-то материалы на «дело» нарыть?

— Вы зря иронизируете, товарищ Перцов. Вот, полюбуйтесь! На этого Лапина ещё два года назад из Николаева по линии УГРо ориентировка пришла. Только наша милиция совсем мышей не ловит и подозрительно благодушно отмахнулась от запроса. Вместо того, чтоб его тщательно изучить и проверить, просто отписались и дело в архив сдали. Хорошо хоть не выкинули!

Юрий Моисеевич взял в руки машинописный лист, начал вчитываться в текст ориентировки и его брови недоумённо поползли вверх. Неожиданно откинувшись на спинку стула, он громко расхохотался.

— Да это бред! Ты сам-то не видишь, что ли? Правильно УГРо эту бумажку оставило без внимания. Да их бы вся Одесса на смех подняла, если бы они Мишу как «японского карлика» в разработку взяли… Петя, ты шо, совсем больной, што такие вот бумажки читаешь? Твоя мама для того тебя буквам учила? Нашли «карлика»… — и чекиста вновь разобрал неудержимый смех.

— Ну, карлик не карлик, но тут и убийство было. Этот урка прямо показывает, что их главаря прикончил именно этот «Миша-Лапа с Молдаванки». — Кубаткин упрямо поджал губы.

— А вот это может быть и правдой. — Перцов слегка нахмурился. — Вот только пацан в то время малолеткой был и по нашим законам неподсудным. К тому же он защищался, это тоже видно по показаниям того урки. Меня в то время в Одессе не было, но если бы это дело попало ко мне, то я бы этого пацана ещё и наградил. Он сделал нашу с тобой работу, убрал мразь не дав совершиться злу и сделав воздух нашего города чуточку чище.

— Просто ты Пётр Николаевич ещё слишком молод и не видел того, на что способны даже такие малолетние бандиты. А я сполна насмотрелся на это дерьмо ещё в Киеве в девятнадцатом году. Так что к Лапину по линии ОГПУ по этому делу вопросов нет. Ты меня понял? Или у тебя ещё что-то есть?

— Есть! — Кубаткин достал очередной лист из папки и протянул своему начальнику. Юрий Моисеевич внимательно прочитал короткий и не слишком чёткий машинописный текст на плохой бумаге и отложил листок в сторону.

— А что тут-то тебе не так? Насколько я в курсе, этот вопрос давно закрыт, Михаил Лапин официально усыновлён своей двоюродной бабкой. И не такие фортели в делах опеки случаются. Но ничего противозаконного в этом нет. Так от чего ты так возбудился?

— Он не тот, за кого себя выдаёт! Лапин утверждает, что его отца звали Григорием. А Вы сами видите, что на запрос Одесского УГРо, от 2 ноября 27 года по поводу установления личности Михаила Лапина из Владивостока сообщили, что его якобы отца, на самом деле звали Герш и его фамилия была Лаптев. Действительно, он состоял в партизанском отряде и погиб в бою с японскими интервентами. Но он никогда не был женат и у него не было детей!

— Так что Михаил Лапин не может быть его родным сыном. Тем более, что он и на еврея-то совершенно не похож и, насколько мне известно из документов медицинских осмотров, даже не обрезан! А наша милиция опять ничего не стала делать с официальным документом, просто подшила его в папку и отправила в архив! Просто поразительная беспечность! Я бы даже сказал, преступная!

— Но-но! Ты, Пётр Николаевич, поаккуратнее с ярлыками-то! Любая недоработка Одесской милиции, это в первую очередь наш с тобой недосмотр, как вышестоящего органа. Конечно, у них есть ещё отдельные недостатки, но мы с ними неуклонно боремся и повсеместно изживаем, так что не очень-то тут горячись. А что касается этого документа… — Юрий Моисеевич усмехнулся и иронично взглянул на своего помощника. Помолчал, а потом вздохнув, неожиданно спросил:

— Пётр Николаевич, а ты знаешь, как меня зовут?

Кубаткин изумлённо вскинул брови. — Конечно, Юрий Моисеевич.

— Да хрен там! Это я для тебя Юрий, а для моих мамы и папы я всегда был просто Ури. Так меня зовут все родные и близкие, это моё настоящее имя. А Юрий… это для ВАС, вам так проще. Отсюда и Григорий от Герша. Нам-то всё равно, а вам так… проще. Так что нет ничего странного в том, что пацан запомнил отца как «Григория». Насчёт того, что Герш не был женат, так и что из того? Кто-то держал над ним свечку? Тебе мало того, что ребёнка признала его бабка?

— А ведь она и переписку с невесткой вела и в Одессу её с племянником звала, вот внук и приехал. Да и никто из её родни против слова не сказал. Значит не всё так уж сложно, как ты себе придумал. К тому же пацан совсем мелким был, так что и фамилию мог попутать. А может и специально поменял. Согласись, уж лучше быть Мишей — Лапой, чем Мишей — Лаптем. — и Перцов вновь заразительно рассмеялся.

— Кстати, Миша никогда и не говорит о себе как о еврее, скорее наоборот, он всегда и везде подчёркивает, что он русский. Это его выбор. Как и решение, обрезать или нет крайнюю плоть. Вряд ли ты здесь открыл Америку. Пётр Николаевич, заканчивай ерундой заниматься, Лапин для нас интереса не представляет. Ты меня хорошо понял? Так что иди, работай! — Перцов пододвинул к себе принесённые помощником дела и углубился в их изучение потеряв интерес к разговору. Но Кубаткин так и остался стоять у стола, неуверенно переминаясь с ноги на ногу и тихо шмыгая носом.

— Ну? Что у тебя ещё? Я же сказал: — Всё, свободен!

— Так это… А с пацаном-то что делать?

— В каком смысле «что делать»?

— Так он в камере сидит, в предвариловке.

— Что? Ты и правда закрыл его в камеру? На каком основании? Петя, ты шо, больной на всю голову?