АльteRNatива

А сегодня после автобуса сам не знаю что на меня нашло, я будто был не я. Меня словно что-то изнутри схватило и понесло, заставило наговорить всю эту гадость отцу, который всю свою жизнь с момента моего рождения только и делал, что отдавал всего себя мне и матери.

Я вышел из домика, мама, присев на корточки разглядывала грядку с помидорами, папа, вооружившись лопатой уже начал что-то вскапывать. Я подошёл к нему сзади и сказал:

– Пап, прости меня, пожалуйста, за то, что я наговорил. Я не знаю, что на меня нашло, я не хотел этого делать…

Он повернулся, посмотрел на меня и ответил:

– Ладно, только давай, чтобы это не вошло в привычку.

– Конечно, извини…

– И не нужно извинений, лучше просто не допускай такого впредь.

– Обещаю.

– Хорошо, – сказал отец и вручил мне лопату. – Вскопай хорошенько старую грядку, потом граблями выровняй.

– Понял, – сказал я и стал копать.

***

Мы пробыли на даче полтора дня. Здесь мне всегда было скучно, у меня не завелось тут никаких друзей, и каждый раз, прибывая на наш участок, я был вынужден приносить в жертву своё драгоценное время юности. Впрочем, сейчас, оглядываясь на свою жизнь, я понимаю, что одинаково ценным для меня тогда было всё. И все мои садоводческие навыки, которым я обучился благодаря отцу, и книги, которые постепенно начинал читать, и мой первый опыт по нахождению своего места в социуме.

Я никогда не был лидером, не был даже вторым человеком после Самсона. Трудно теперь сказать, занимал ли я вообще какое-то особое место, или был всего лишь человеческой декорацией на общем фоне, как это и происходило всегда в дальнейшем моём существовании.

Мне осталось рассказать совсем немного, прежде чем я перейду к событиям, которые навсегда изменили течение моей жизни. Впереди меня ждали последние полгода нормального развития. Хотя было ли оно нормальным, это сейчас уже тоже вопрос. Мой быт после завершения летних каникул был ограничен учёбой в школе и занятиями в клубе пограничников, которые, как я тогда думал, приведут меня со временем к суровой военной карьере.

Но на самом деле, всё то время во мне росло и развивалось третье и единственно настоящее направление моей судьбы. Этим направлением была моя иррациональная привычка смотреть в сторону Бога и совершать прочие ритуально-суеверные действия, которые я сам же и изобрёл для своего личного пользования.

С каждой неделей эти ритуалы крепли, я всё сильнее от них зависел, всё больше фантазировал, всё меньше делился своими мыслями с окружающими. И то, что я впервые испытал в лагере, когда пацаны смотрели на меня с непониманием и спрашивали: «что со мной?», я стал теперь чувствовать чуть ли не ежедневно, видя это, как мне казалось, недоумение буквально во всех, с кем взаимодействовал.

И я никогда не узнаю: правда ли все эти люди думали, что со мной что-то не так, или же это был всего лишь плод моего воображения? В конце концов, ведь всё, что мы думаем думают о нас другие всегда остаётся лишь нашей фантазией, если только не подойти к человеку и не спросить его об этом конкретно: «почему вы так на меня смотрите, мужчина, вы считаете что я ненормальный?»,

или вот так: «я знаю, что вы считаете меня мудаком и педиком, потому что об этом говорит мне ваше выражение лица. Признайтесь, ведь именно это вы сейчас и думаете, когда корчите свою злую физиономию?».

Быть может, если бы такие как я действовали всегда именно так, а не утопали в догадках, нам бы это заметно упростило жизнь.

Впрочем, меня понесло. Пора вернуться в моё детство.

***

Как только мы приехали с дачи и вошли в квартиру, отец сказал:

– Ставь сумки и пошли, мама пока приготовит обед.

– Куда?

– За сюрпризом твоим, возьми тележку.

Повторять дважды мне не требовалось. Я распахнул дверцу в чулан, достал раскладную тележку и мы пошли. Выйдя с отцом на улицу, я спросил:

– А куда хоть?

– Сейчас узнаешь, – усмехнулся отец.

Сердце моё забилось в два раза чаще, когда мы подошли к «Матрице».

«Неужели компьютер!», думал я радостно.

Как только мы вошли, отец тут же направился к упаковочной стойке. Остановившись возле окошка с надписью «предварительные заказы», он заглянул внутрь и сказал:

– Здравствуйте, мы заказывали неделю назад… – хитро покосившись на меня, он не договорил, что именно заказывали.

– Номер, пожалуйста.

Отец продиктовал номер.

– Всё на складе. Сейчас вынесут, ожидайте.

Ждать пришлось долго. В те времена ожидание было обязательным условием для всех, кто не готов был доплачивать за особое отношение. Да и вообще, если ты не постоял в очереди, или не потомился хотя бы минут двадцать перед запертой дверью – это было всё равно что жульничество.

Я знал, что расспрашивать отца бесполезно – он будет разыгрывать свой сюрприз до конца. Я из последних сил сдерживал любопытство и ждал как положено. Наконец из дверей склада вышел здоровенный детина и выставил на столешницу две внушительные коробки.

Да! Это был мой первый компьютер! Трудно сейчас описать то благоговение, что я испытал. Теперь этим никого не удивишь, и нынешние школьники вряд ли смогут понять всю глубину мальчишеского восторга, когда на старом письменном столе взгромождается пузатый белый монитор, а в комнате появляется характерный запах нового пластика.

Я благодарил родителей и Бога, бросая в его сторону взгляды полные преданности и бесконечного поклонения.

– Только давай сразу договоримся: в первую очередь ты используешь его для учёбы, – сказала мама, когда я уселся перед своей новой игрушкой.

– Конечно! – подтвердил я, включая «Анриал Турнамент». – Но пока ведь всё равно каникулы!

– Это понятно, но я не хочу, чтобы у тебя развилась игромания, так что изучи до первого сентября в компьютере всё, что потребуется для учёбы.

– Ладно.

Из нашей банды пограничников компьютеры были только у троих: у Чудо-твари, Делюги и, само собой, у Самсона. И до этого, бывая иногда у кого-то из них в гостях, я всегда завидовал их возможности в любой момент включить стрелялку и поиграть. Компьютеры вошли в нашу жизнь совсем недавно, заменив собой денди и сегу, которых, впрочем, у меня тоже никогда не было.

Помню как, заикнувшись об игровой приставке в раннем детстве, я услышал от отца безоговорочный отказ. Годам к одиннадцати я совсем оставил надежду получить вожделенную игру, но теперь времена изменились, и компьютеры это уже не игрушка, а полезная вещь, которая с каждым днём появлялась у, всё большего, количества людей.

Как я уже говорил, Толстый и Красный жили со мной по соседству, и поскольку у этих двоих компьютеров ещё не было, они теперь стали пастись у меня практически ежедневно. Я не возражал, но видел что это не всегда приятно родителям, поэтому старался приглашать друзей тогда, когда отца и матери не было дома.

Компьютерные игры сильно нас занимали, но это не давало нам повода забывать о клубе и, как и назначил Антон Маратович, мы все явились на занятие в положенный день.

***

Клуб юных пограничников располагался в одноэтажной пристройке нашей школы. По сути, это был обычный класс со старыми партами, за которыми мы слушали инструкции. Всего в клуб ходило тридцать человек.

За неделю до начала нового учебного года мы собрались в назначенное время в кабинете и ждали, когда Антон Маратович начнёт первое занятие.

Он стремительно вошёл, все мы резко встали по стойке «смирно».

– Вольно, – скомандовал Антон Маратович и сразу перешёл к делу, – я собрал вас за неделю до начала занятий для того, чтобы провести дисциплинарное взыскание. Сейчас все идём на стадион, где будут наказаны: Рукомойников, Астахов, Пресмыкаев, Прокопенко, Чехов и Штерн.

Внутри у меня похолодело, я покосился на своих друзей. Похоже, что класуха всё-таки рассказала о наших походах на колокольню. Все суетливо вышли на улицу и Антон Маратович скомандовал: