АльteRNatива

Стоящий поодаль, охранник неприязненно на нас покосился. По торговому залу слонялись несколько продавцов-консультантов, фактически выполняющих, судя по их пристальным взглядам, роли сигнализаций, а не помощников в выборе товара.

Мы прошли через ряд мерцающих экранов. Среди изобилия пузатых телевизоров, возвышались несколько громоздких, с плоским экраном, а на особенном месте, так, чтобы до него нельзя было дотянуться руками, стоял король всех телевизоров – жидкокристаллический! Его экран был толщиной не шире развёрнутой ладони, а диагональ достигала, наверное, метра два.

Мы с благоговением вперились глазами в этого Вождя, на котором в данный момент крутили американский клип без звука. Сексуальные женщины, вооружившись строительными инструментами, демонстрировали в танце свои, оголённые до предела, тела. Изображение то и дело приближало их, ярко накрашенные, губы, которые они облизывали языком.

– Прям хоть руку в карман суй и дрочи прям здесь, – прокомментировал Красный.

– Вам что-нибудь подсказать, молодые люди? – вывел нас из блаженного лицезрения неприязненный голос.

Уперев руки в бока, позади нас стояла продавщица. Это была молодая женщина с короткой пацанской стрижкой и жирным туловищем, едва умещавшемся в форменную одежду. После красоток из клипа, она казалась сейчас олицетворением тяжкого пробуждения от яркого сна с тропическим блаженством, в каком-нибудь сельском бараке с коровами.

Красный опомнился первым:

– Да, нас интересуют компьютеры, – важно заявил он.

– Да что вы говорите? – съязвила продавщица, скрестив на груди руки. – Но это не компьютер, а телевизор. Компьютеры у нас чуть дальше, пойдёмте.

Она провела нас в другой зал, где за стёклами витрин стояли в ряд белые мониторы и системные блоки.

– Вот: пентиум, селерон, дюрон. Что конкретно вас интересует? – допрашивала продавщица.

– Чтобы игры шли, – сказал я и торопливо добавил, – ну и для учёбы.

Продавщица усмехнулась:

– Понимаю. Игры сейчас разные есть, всё быстро развивается, и если хотите, чтобы хватило на ближайшие два-три года, лучше пентиума третьего пока нет, хотя к новому году обещали выпустить уже четвёртый. К нему необходим монитор, мышка, клавиатура. Если для учёбы нужно печатать, то я советую взять ещё и принтер.

Мы с интересом слушали продавщицу, давешняя неприязнь по внешним признакам исчезла. Было видно, что эта тётка знает о компьютерах многое.

– Вообще говоря, пентиум это лишь процессор, можно сказать мозг компьютера, но внутри системного блока есть ещё множество важных деталей, таких как жёсткий диск, видео и звуковая карты, материнская плата, – увлечённо рассказывала она. – В целом, если финансы позволяют, я могла бы вам собрать такую машину, которая любую игрушку потянет ещё лет пять. Весь вопрос в деньгах…

– Оксана, – окликнул её мужской голос.

Продавщица обернулась. В шаге от неё стоял сутулый мужик в красной рубашке с коротким рукавом и брезгливо нас рассматривал.

– Да, Вадим Борисович, – робко ответила Оксана начальнику.

Тот, слегка понизив голос, но так, чтобы мы обязательно всё услышали, быстро затараторил о том, что нечего здесь распинаться перед всякими сопляками, а её дело продавать товар платёжеспособным клиентам, которых сегодня в зале предостаточно. И чтобы она срочно сворачивала своё представление и выпроваживала бесполезную мелюзгу.

Продавщица покорно кивнула и повернулась к нам, чтобы переформулировать распоряжение.

– Ээ, мальчики, в общем, возвращайтесь с родителями, когда будете готовы купить…

На этом наша экскурсия в магазин техники «Матрица» подошла к концу.

Мы вышли на улицу, и Красный в сердцах воскликнул:

– Вот же сучий козёл!

Меня эта сцена оскорбила не меньше:

– Согласен, стопроцентная мразь! Петух драный!

– Подкараулить бы его вечером, да загасить к херам!

Я был согласен и с этим.

Мы поплелись обратно, в сторону наших дворов. Незаметно сгустились сумерки, и нужно было возвращаться домой. Мы подышали друг другу в нос, чтобы определить выветрился ли запах пива и после нескольких тестов пришли к выводам, что нет. Тогда мы стали слоняться по дворам в поисках знакомых, чтобы спросить жвачку, но никого как назло не встретили. Вконец истомившись, мы отказались от поисков, решив, что главное всё время дышать в стороны от взрослых и разошлись по домам.

Входя в родной подъезд, я внезапно осознал, что не смотрел в сторону Бога уже много времени и тут же стал лихорадочно компенсировать свою оплошность, оборачиваясь после каждого шага, с извиняющимся лицом.

Когда я позвонил в дверь, мама открыла и сразу скрылась в зале, где они с отцом смотрели какую-то передачу. Я незаметно проскользнул в туалет, перекрестился три раза по три, помочился, а потом так же незаметно юркнул в свою комнату. Похоже, что разоблачение мне сегодня не грозило.

Захлопнув дверь, я уселся на кровать и посмотрел в сторону Бога. Потом повторил шёпотом три раза «спаси и сохрани» и три раза по три перекрестился. В закрытую дверь заскреблась кошка. Беатриса не любила, когда было закрыто, да и вообще, если в какое-то помещение ей не давали доступа, она начинала противно мяучить и закатывать концерты, пока ей не откроют.

Я впустил кошку и, не захлопывая, подложил тапок, чтобы Беатриса не стала теперь проситься назад. После этого я достал «Дети капитана Гранта» и снова начал читать с первой страницы. Вообще-то, я бы лучше посмотрел телевизор, но у нас он был только один, в комнате родителей, а сидеть вместе с ними я сейчас боялся, так как они могли учуять запах пива.

Я бежал глазами по строчкам и снова думал о другом. О разговоре с Красным, когда он говорил про Фаину, потом о Самсоне и Ангелине, потом об Антоне Маратовиче и Нине Павловне. Неужели она всё-таки сохранит в тайне нашу провинность?

Далее я стал размышлять о военном училище, в которое все мы собирались поступать и к чему нас готовил Маратович. После этого я представил как закончу военное училище и стану военным, строил планы о том как буду говорить Ангелине (с которой мы всё же потом поженимся, когда она бросит Самсона), что начальство отправляет меня служить на Север и что ей необходимо собираться и ехать со мной. Как она согласится и поедет, как у нас появятся дети, как в один прекрасный день я дослужусь до подполковника и стану сдавать экзамены на поступление в генералитет. Как я стану старым и самым влиятельным человеком в нашей стране, как президент будет пожимать мне руку и благодарить на глазах у всего мира.

Всё это я беспорядочно думал, читая Жюля Верна и перевернув страницы на разворот 14-15, обнаружил, что вообще ничего не запомнил из того что прочёл.

– Вот же дурак! – воскликнул я вслух и ударил себя несколько раз ладонью по лбу. – Дурак! Дурак! Дурак!

Я посмотрел в сторону Бога и перекрестился три по три. Потом вернул страницы на начало и стал читать заново. С третьей попытки мне, наконец, удалось включиться в сюжет, но как только это произошло, я сильно захотел спать. Покосившись на часы в будильнике, я отметил, что уже двенадцатый час. Отец говорил, что вставать завтра рано. Рано – это во сколько? Ладно, ложусь спать.

Я скинул с кровати плед, откинул простынь, разделся и лёг. Но как только лёг, сонливость куда-то пропала, и я снова стал думать обо всём подряд. Так, проворочавшись где-то час, я захотел в туалет, встал и вышел из комнаты. Родители уже спали, и чтобы их не разбудить, я на цыпочках прошёл через прихожую.

Облегчившись, я вернулся в комнату, снова лёг и, провалявшись ещё минут двадцать, наконец, уснул.

***

Отец разбудил меня в шесть утра:

– Вставай, Костя, вставай, надо собираться.

Я с трудом поднялся на постели, потирая кулаками глаза.

– А сколько время? – заспанным голосом спросил я.

– Седьмой час уже, надо выходить через полчаса.