Страница 4 из 19
Это было время строительного бума в Москве. Торгово-строительное акционерное общество Я.Рекка, созданное в 1900 году, строило и продавало особняки в Москве «под ключ» со всей обстановкой. Основными районами таких застроек были Поварская с прилегающими переулками, Пречистенка и арбатские переулки. Сам Арбат застраивался многоэтажными доходными домами после сноса старинных одноэтажных особнячков в стиле ампир.
Наш особняк в модерновом стиле был великолепен. Папе уже не нужно было ходить в присутствие на работу в отделение полиции, он работал частным детективом. И теперь он мог расположить на первом этаже нового дома свою приёмную. Мы радостно покинули квартиру на Покровке, хоть с ней и было связано много приятных воспоминаний у меня и у Лины. Надо сказать, что сразу после переезда у папы резко прибавилось богатых клиентов. Правда он был не очень доволен, что много случаев было связано со слежкой за неверными женами или мужьями. Но я с удовольствием ему помогала в качестве филёра, чаще всего изображая продавщицу цветов, предназначенных для любовниц-неудачниц, не подозревающих, какая расплата ждёт их за неверность. Честно говоря, мы с отцом никогда не интересовались их судьбой, закончив дознание и получив расчет от клиента.
Так что же Катажина и дядя Вацлав? Они поженились и уехали в свою Аргентину. Свадьба, поглазеть на которую пришло пол-Москвы, прошла на широкую ногу. Костёл был забит любопытствующими католиками, представители других конфессий толпились на улице. Люди хотят верить в сказку. Каждый думает: ведь если чудо случилось с кем-то, то, может, и со мной случится. И все хотели увидеть женщину, которая ждала, ждала, пока не дождалась своего принца. Хотя в толпе можно было услышать язвительный шёпот: «молодая-то не молода», «надо же, с такими деньгами и такую выбрал», «а платье-то, платье, у самой генеральши Дроздовой такого не было». Мы не знали, какое было платье у генеральши Дроздовой, но папа так и не понял, как может свадебное платье стоить столько, сколько он получал раньше в год? Но был очень рад за Катажину, когда вёл её под руку к алтарю, где ждал взволнованный жених. Молодые уехали, а мы остались жить в богатом особняке, понимая, насколько беднее в духовном смысле стала наша жизнь без тихой, незаметной, но такой необходимой Катажины.
И примерно через год случилось ещё одно событие, менее невероятное, но тоже неожиданное. В Первопрестольную прибыл барнаульский купец первой гильдии, один из богатейших жителей своего города, Парамон Мохнокрылов – лесопромышленник, владелец торгового дома «Мохнокрылов и сыновья». Впрочем, сыновей у Парамона никаких не было, не было даже супруги, а он сам являлся одним из двух сыновей покойного Пантелея Мохнокрылова, основателя торгового дома. Пантелей скончался, оставив молодую вдову Харитину с четырьмя детьми.
История Харитины была тривиальной. Бедная молоденькая сирота вышла за пожилого богатого купца. Но, став богатой вдовой, она не начала бесцельно проживать капиталы мужа. Харитина запомнила на всю жизнь своё сиротское детство и юность в нахлебницах у родни, когда к ней обращались не иначе как Харя и на праздники отдавали обноски своих детей, считая, что очень милостиво одаривают сироту. И Харя, превратившись в Харитину Харитоновну, поклялась себе, что её дети никогда не узнают, что такое бедность. Мохнокрылова за несколько лет изрядно увеличила капиталы семьи, став главой предприятия.
Когда старший сын Парамон вырос, он стал главой фирмы «Мохнокрылов и сыновья», но душой семейного бизнеса по-прежнему была Харитина Харитоновна, и сын всегда прислушивался к её советам. И вот в один прекрасный день Парамон с двумя чемоданами денег, которые маменька велела всегда при себе держать, приехал в Москву по своим купеческим делам. И в первый же день его обокрали в гостинице «Яръ», знаменитой на всю Москву выступлениями цыган в ресторане и проделками карточных шулеров. Причем дело повернулось так, что Парамон из жертвы превратился в преступника и угодил в полицейский участок в качестве подозреваемого. И совершенно случайно там оказался наш с Линой отец, который, будучи уже в частном сыске, передавал одно из своих законченных уголовных дел в руки полиции.
Полицмейстер Тверского полицейского отделения не преминул попросить старого приятеля разобраться с сибирским купцом, мало похожим на преступника на его опытный взгляд. Причем попросил сделать это «не в службу, а в дружбу» – проще говоря, бесплатно. Мохнокрылов проявил себя как очень смышлёный, толковый и наблюдательный человек. По его показаниям быстро нашли и захватили с поличным банду шулеров и цыган, которые были там в помощниках. Чемоданы с деньгами были торжественно возвращены молодому везунчику. А во время оформления всех бумаг в Тверское полицейское отделение вдруг зашла Лина, по какой-то надобности желавшая увидеть отца. И Парамон, по его собственным словам, «как глянул, так умом и поехал».
Ухаживал купец Мохнокрылов масштабно: цветы охапками, драгоценности горстями, а самое главное – вечерами все жители нашего переулка могли наслаждаться звуками духового оркестра, который Парамон нанял для развлечения Лины по совету «знающих купцов». Жизнь под звуки бравурных маршей в доме, напоминающем одновременно ботанический сад и ювелирную лавку, была непростой, но, к счастью, через месяц сестра сказала Парамону «да».
Но тут для молодых возникло серьёзное препятствие: маменька выбор сына не одобрила, и, по выражению младшего брата Парамона, «упала в ужас». Она не могла допустить, чтобы невестой стала полячка-католичка, бесприданница и дочь полицейского (Харитина Харитоновна всех полицейских называла околоточными). Дело принимало серьёзный оборот. Влюбленные не хотели начинать совместную жизнь без родительского благословения. Положение спас младший брат жениха Ферапонт, личность весьма примечательная во многих отношениях. Он учился в гимназии, причём в каждом классе по два года. Но маменьку это нисколько не огорчало. Она восхищалась сыном и считала его очень сведущим в науках, особенно в истории.
Ферапонт поведал домашним, что Грушецкие – очень древний польский дворянский род, издавна служивший московским государям, и что одна из представительниц этого славного рода даже была русской царицей – супругой царя Фёдора Алексеевича, старшего брата Петра Первого. Это сообщение Феропонта решило вопрос в пользу влюбленной пары. На следующий день весь Барнаул знал, что Парамошка Мохнокрылов женится на родственнице царицы, причём какой именно царицы не уточнялось. Так Агафья Грушецкая, чья историческая фигура почти незамеченной промелькнула в длинной веренице русских государынь, сделала счастливой мою сестру Лину. Хотя, если честно, Грушецкие – фамилия очень распространенная, и я никогда не слышала о нашем родстве с царицей Агафьей.
Вскоре Мохнокрыловы всей семьёй приехали в Москву сватать Лину, и особняк в центре города окончательно убедил их в нашем родстве с царями. Лина уехала в Барнаул мужней женой. На граждан города Барнаула моя сестра навела тихий ужас количеством и размерами бриллиантов, а также соболиной шубой, подаренными свекровью после того, как сын рассказал матери в подробностях о спасении денег и его самого отцом молодой жены. Сама свекровь так комментировала свои подарки: «Только соболя, не в кунью же шубу одевать царицину сродницу. Вот у Пудовкиных сноха Паранька пусть в куньей и ходит». Я никогда не видела и не увижу купцов Пудовкиных, но много о них слышала, особенно о сыне Яшке и снохе Параньке, которых Парамон и Лина, разумеется, запросто за пояс заткнут своей красотой и статью. И я была готова слушать рассказы про соседей день и ночь, лишь бы моей сестре было тепло и уютно в её новой семье в далёком сибирском городе
Глава 4
И мы остались вдвоём с отцом. Точнее, вчетвером, Антип и Лукерья были по-прежнему с нами. Лукерья готовила еду и убирала комнаты, Антип смотрел за домом, выполнял обязанности истопника, дворника, посыльного. Отношения у нашей прислуги были странными: то они производили впечатления нежных влюбленных, то ссорились чуть ли не до драки. После особенно бурных сцен Антип пил водку несколько дней подряд, а Лукерья любезничала с Харитоном, денщиком нашего соседа-генерала, после чего возникали новые ссоры. Но, как бы там ни было, Антип и Лукерья пробыли с нами много лет и были частью нашей жизни.