Страница 18 из 19
Вечером я узнала, что бабушка с внучкой собираются вместе заняться какими-то домашними делами, кажется перематывать пряжу и развешивать её для просушки. И я, выбрав удобный момент, зашла в комнату Пелагеи. Старушка что-то искала в ящиках комода, а Тася с обреченным видом наматывала пряжу на веретено, похоже, мечтая улизнуть при первой возможности, которую я ей и предоставила. Изображая смущение, я пролепетала: «Пелагея Поликарповна, тут такое деликатное обстоятельство, Тасечка, извини, при тебе говорить не могу, рано тебе ещё об этом…» Тася кивнула и выскочила из комнаты.
Я была уверена, что после такого предисловия она обязательно останется подслушивать у двери. И специально достаточно громко и внятно начала говорить: «Я почти уверена, что вычислила злоумышленника. Но дело очень серьёзное, только во время моего короткого пребывания здесь произошло два покушения на убийство, но я не могу назвать подозреваемого в интересах следствия, хотя вы и наняли меня для этого расследования. Речь идёт о человеческой жизни, и я решила поставить вас в известность, что завтра с утра я отправляюсь в полицию и изложу там свою версию. Хочу предупредить, что результат расследования может оказаться неожиданным для вас». Старуха молчала и не двигалась. Я удалилась из комнаты под стук каблуков Таси, которая бежала вниз по лестнице, как будто за ней гналась стая волков.
Глава 6
Поздно вечером я на своей кровати соорудила довольно приличную имитацию своего силуэта, погасила лампу и тихонько села одетая возле шифоньера. Я была уверена, что Тася придёт, в лучшем случае, чтобы поговорить. А в худшем…?! Но я в любом случае справлюсь с ней, она, конечно, девушка крепкая, так и пышет здоровьем, но и я в хорошей физической форме и, несмотря на кажущуюся хрупкость, владею приёмами самообороны благодаря своему отцу. Он многому меня научил, в том числе и так называемым «способам ближнего боя». Но я продолжаю надеяться, что сегодня меня не ждёт бой, ни ближний, ни дальний.
И вдруг дверь беззвучно открылась, и в комнату вплыла (как тихо она двигалась!) тёмная фигура. Она подошла к кровати, что-то блеснуло в темноте. Нож. Значит всё-таки не поговорить… Одним прыжком я приближаюсь сзади, хватаю руку с занесённым ножом и заламываю её за спину. Нож падает, а я чувствую, что держу не молодую крепкую девичью руку, а старую и морщинистую с выпирающими суставами. И тут же слышу голос Пелагеи Перепетуевой:
– Всё, пусти, твоя взяла.
Не отпуская руки, я усаживаю старуху на кровать и спрашиваю:
– Зачем вы меня наняли?
Перепетуева грустно усмехнулась и начала свой длинный рассказ.
– Да я тебя по всей Москве искала. Женщин в вашем деле и нет совсем, была одна пожилая, мне ровесница, да померла, сердечная, а больше про бабёнок я не слыхала, насилу тебя нашла…А мужики мне не годились, у них мозги другие. Они бы мне просто не поверили. Вот как в полиции, к примеру. Все меня гнали, и только ты прониклась и согласилась у нас пожить. И я надеялась, что потом подтвердишь, что я заранее беспокоилась и предчувствовала беду. Я ведь всё продумала, то есть мне так казалось.
– Вы хотели убить Захара, и чтобы Евдокию за убийство на каторгу отправили? Зачем такой грех на душу взяли: решили невинных погубить? – перебила я.
Моя собеседница ответила голосом, в котором звенела лютая ненависть:
– Какие они невинные? Блудодеи бесстыжие, из-за них дочь моя единственная погибла.
И тут меня осенило:
– Ваша дочь узнала об их связи и покончила с собой?
Ответ ошеломил меня.
– Нет, всё было гораздо страшнее. Я убила свою дочь Агриппину. Я прознала, что Захарка с Дунькой путается, следить за ними стала и разговор подслушала, в котором Дунька рассказала про беременность свою. И возненавидела я их тогда лютой ненавистью за доченьку свою, за её страдания. Она догадывалась и мучилась, Захара крепко любила. И я решила его убить, думая, что дочка поплачет, да и дальше будем жить, детей растить, торговать. Агриппина молодая, красивая, придёт ещё её счастье. А что Дунька от ребёнка избавилась и уезжала с господами заграницу, я не знала. Вроде всё продумала, привычки зятя я хорошо знала: он после баньки всегда стопочку выпивал да грибочками закусывал. Я и поставила миску с груздями на стол, а рядом стопочку. Всё как полагается. Тася у крёстной гостила, а Николка совсем маленький был, никак не мог до стола достать. Агриппинушка моя грибы не переносила, «лесное мясо» их называла. Сколько заготавливали их, так с детства никогда не ела. А тут, как на грех, может беременная была, кто ж теперь узнает, только она всю миску съела…
Старуха на время замолчала, она едва сдерживала рыдания.
– А потом я только местью жила. Ведь всё из-за Захарки, из-за него, проклятого. Дочу мою похоронили, он, изверг, снова женился. И я решила: пусть он тоже пострадает, как я страдала, пусть почувствует, что значит хоронить своё дитя. Я всегда сама баню топила для Меланьи с сыном и закрыла печь раньше времени, но сказала Захару, что Меланья это сделала сама, поторопилась, мол, не дождалась, когда угли дойдут. Такое часто случается, никто не удивился. Да всё это давно было. Но я ни о чём не жалею, ненавижу, я…
Старуха захрипела и стала заваливаться на бок. Я закричала, на мой крик прибежали все домочадцы, Евдокия побежала за доктором. Но когда он пришёл, Пелагея Поликарповна уже скончалась. Как сказал доктор, смерть наступила в результате сердечного приступа.
В ту ночь никто не ложился. Пришли женщины прибирать усопшую, готовить её к похоронам. Евдокия молилась перед образами, Тася рыдала, не переставая, братишка был рядом с ней, пытался утешить. Он как-то сразу повзрослел. А мы с Захаром спустились в лавку и долго разговаривали. Я рассказала ему всё: кто я такая, как попала в их дом, и кто виноват в гибели его жён и ребёнка. Захар выслушал страшный рассказ, не проронив ни слова. Когда я закончила, он ещё немного помолчал и неожиданно спросил:
– А как тебя зовут по-настоящему?
– Матильда, – несколько удивлённо ответила я.
– Тоже неплохо, но всё-таки Матрёна тебе больше подходит, Красивое имя. А сколько я тебе должен? Я заплачу, ты ведь выполнила свою работу.
– Нет, – отрезала я, – деньги можно брать только у того, кто заказывал расследование. Я не могу взять деньги у вас, Захар, вы меня не нанимали.
Захар выглядел очень расстроенным и сказал немного невпопад:
– Дуне я всё скажу, а детям нет. Они любили бабушку. Ведь правильно?
Я ответила, мол, правильно, но про себя подумала: вряд ли получится всё скрыть от детей, столько событий, требующих объяснения, произошло за последнее время в этой семье. Тася уже совсем большая, да и Николка уже очень многое понимает. Но это была уже не моя забота, в семье сами разберутся, кому о чём поведать и как жить дальше.
Ранним утром я покинула дом, в котором меня принимали достаточно гостеприимно. Закончилась ещё одна история, но на душе было как-то неопределённо. Вроде я спасла людей от беды, но в то же время принесла в дом горе, тяжкие воспоминания и разочарование.
Прошла неделя. Утром за завтраком я услышала, как Антип кричит на кого-то перед домом. «Твою ж дивизию! Ты бы ещё на своей кобыле на крыльцо заехал! Совсем мозгов нет?!» Набросив на плечи шаль, я выскочила на крыльцо и увидела подводу, нагружённую мешками. Около лошади, а это была Чешка, стояли Захар с Евдокией. ‘’
– Это что такое? – удивилась я.
– Это сахар, мука, крупы разные, – начал перечислять Захар.
– Зачем?!
– Чтобы съесть, – спокойно ответила Евдокия. Захар улыбнулся и мягко добавил:
– Вот вы денег не взяли, поскольку мы не заказчики, а ведь, если бы не вы, один бы из нас сейчас в остроге сидел, а другой и вовсе был на кладбище.
А Евдокия добавила:
– Вот закончится траур, и мы вас на свадьбу Таси и Ивана, моего брата, пригласим. Придёте?
– Приду, – ответила я, чувствуя, как перехватило дыхание от волнения, от понимания того, что я всё сделала правильно для этих людей. И чтобы справиться с собой, я, бодрясь, игриво спрашиваю: