Страница 49 из 62
— Что случилось с твоей ногой? — спросила я папу, отводя взгляд от Амо.
— Ничего. Сейчас мы отвезем тебя домой, — сказал он хриплым голосом.
Я никогда не видела папу таким, покрытым кровью и на грани самоконтроля.
— Что насчет Мэддокса? — спросила я, не в состоянии с собой ничего поделать.
Мне нужно было знать. Быть может, его смерть облегчила бы все, но мое сердце мучительно сжалось при одной мысли об этом. Он причина, по которой я здесь сегодня, во многих смыслах этого слова. Он виновен в моем похищении и нес ответственность за мою свободу. Я ненавидела и... возможно, любила его — если бы любовь вообще могла расцвести в такой ситуации, как наша.
Папа ударил кулаком по стенке фургона, выражение его лица исказилось от ярости.
Мое сердце забилось сильнее.
— Папа?
Лицо отца потемнело.
— Он жив, как и некоторые другие, и его доставят в место, где их можно будет допросить.
Облегчение нахлынуло на меня. Я знала, что означает допрос в терминах мафии, но пока он еще не убит, для него, для нас, все еще оставалась надежда. Если я вообще должна надеяться на нас или на него. Мои мысли были путаными и слишком неустойчивыми, чтобы за них ухватиться. Каждая новая мысль ускользала, как зыбучий песок, прежде чем я успевала ее закончить.
Маттео схватил свой телефон и вышел из фургона.
— Позвоню Джианне. Она убьёт меня, если я не скажу ей, что с нами все в порядке.
Так много людей беспокоились за своих близких, которые рисковали своей жизнью ради меня. Я не могла себе представить, через что прошли Джианна и Изабелла, пока Маттео сражался с безумными байкерами, спасая меня.
Папа поднял трубку телефона. По выражению его лица я поняла, что он звонит маме.
— Она в безопасности, — сказал он первым делом.
Я услышала, как мама судорожно вздохнула. Затем он протянул мне телефон. Я взяла его дрожащими пальцами.
— Мам, — сказала я. — Со мной все хорошо.
— Ох, Марси, я так счастлива слышать твой голос. Не могу дождаться, когда заключу тебя в свои объятия.
— Мы будем дома примерно через час, — крикнул папа.
— Поторопитесь, — тихо произнесла мама.
Папа обнял меня за плечи и повел в дом, пытаясь скрыть свою хромоту, но, должно быть, это было серьезно, если он не мог скрыть ее даже рядом с мамой. И даже Амо маячил рядом, как будто теперь я нуждалась в постоянном наблюдении. Часть жестокости покинула его лицо, но не вся.
— Возьми себя в руки, — пробормотал папа. — Твоей маме не нужно видеть тебя таким.
Амо кивнул и на мгновение закрыл глаза. Я видела, как его лицо преображается во что-то более нежное и мальчишеское, но это была явная борьба, и его глаза, когда он их открыл, все еще казались странными.
Как только я вошла в дом, мама спрыгнула с дивана. С ней был Валерио, а также мои тети Джианна и Лилиана, а также двоюродные братья и сестры Изабелла, Флавио, Сара и Инесса. Ромеро и Гроул продолжали охранять, как и сказал Маттео. Мама бросилась ко мне, а папа наконец отпустил меня только для того, чтобы мама заняла его место.
Мама обняла меня так крепко, что я едва могла дышать. Я вздрогнула, когда ее ладони коснулись свежей татуировки на моей верхней части спины. Она отстранилась с полными слез и беспокойства глазами. Ее взгляд скользнул по моему изуродованному уху, прежде чем она заставила его вернуться к моим глазам. Ее ладонь все еще слегка касалась повязки на моей спине.
— Что случилось с твоей спиной?
Я не хотела ей говорить. Не потому, что мне стыдно. Нет. Я была взбешена и напугана. Взбешена, потому что Эрл сделал это со мной, а напугана, что мне всегда придется носить его суждение обо мне на своей коже. Когда я ничего не сказала, она посмотрела на папу. Человек, убивший нескольких байкеров в порыве ярости и силы, в этот момент выглядел усталым. Его вина за, случившееся со мной, была безошибочно видна в каждой черте его лица, но хуже всего в его глазах. Амо старался смотреть куда угодно, только не на маму, что, наверное, было к лучшему, учитывая, что в его глазах все еще горел тот безумный блеск.
Я не хотела взваливать на папу бремя рассказа маме о татуировке. Она не смотрела на него так, словно винила его в, случившемся, но я все еще беспокоилась, что их отношения пострадали из-за моего похищения. Отношения моих родителей были моей целью, и мысль о том, что что-то может измениться, была почти хуже того, что случилось со мной за последние несколько недель.
— Они сделали мне татуировку, — сказала я, пытаясь казаться пресыщенной.
Краска отлила от лица мамы, а губы папы сжались в попытке сдержать ярость из-за мужчин, сделавших это со мной.
Мама вопросительно посмотрела на папу, но не спросила, что за тату.
— Мы сведём ее, как только ты почувствуешь себя лучше, — твердо сказал папа. — Я сообщил доку, чтобы он сделал все необходимые приготовления.
— Спасибо, папа.
Валерио подошел ко мне и тоже обнял.
— В следующий раз я тоже надеру байкерам задницу, когда они похитят тебя.
Я подавилась смехом.
— Я очень надеюсь, что это было последнее похищение, и ты не должен ругаться.
Он закатил глаза, и я взъерошила его светлую гриву, прежде чем он успел увернуться. Еще раз обняв Джианну и Изабеллу, тетю Лилиану, Ромеро и моих двоюродных братьев и сестёр, я наконец поднялась наверх, смертельно уставшая. Я быстро извинилась, охваченная волной эмоций, которые испытывала.
Оставшись одна в своей спальне после первого душа, как мне показалось, за несколько дней, я сняла повязку со спины и повернулась к длинному зеркалу. Я резко втянула воздух. Мэддокс рассказал мне, что означала татуировка, но, увидев ее собственными глазами все равно было похоже на удар в живот.
Черные буквы выглядели почти размытыми и тонкими. Они напомнили мне татуировки, которые заключенные делали в тюрьме. Слова «Шлюха Витиелло» смотрели на меня в ответ. Они сидели прямо между моими лопатками ниже шеи. Печать шлюхи, как назвал это Эрл. Я сглотнула один раз, затем отвернулась от зеркала. Как только люди узнают о, произошедшем между мной и Мэддоксом, я буду часто слышать оскорбления.
Раздался стук в дверь, и я подпрыгнула, мое сердцебиение сразу же участилось.
Я схватила халат и накинула его, прежде чем направиться к двери, пытаясь прогнать свое необоснованное беспокойство. Это мой дом. Здесь я в безопасности.
Когда я открыла дверь, мама улыбнулась мне.
— Я просто хотела проверить, как ты.
Я впустила ее.
— Папа дома?
— Да, он внизу с твоими дядями, обсуждает их планы на завтра. Он хочет пожелать тебе спокойной ночи позже.
Я улыбнулась, вспомнив все те времена, когда он делал это, когда я была маленькой.
Мама поколебалась, потом коснулась моего плеча.
— Есть ли что-нибудь, о чем ты хочешь со мной поговорить?
Я отрицательно покачала головой.
— Пока нет. Сейчас я в порядке.
Было так много вещей, которые сбивали меня с толку, но я нуждалась во времени, чтобы разобраться в них, прежде чем я смогу с кем-нибудь поговорить.
— С тобой все будет хорошо, если ты останешься одна ночью? Я могла бы остаться с тобой.
Я поцеловала маму в щеку.
— Со мной все будет хорошо, мам. Я не боюсь темноты.
Мама кивнула, но я могла сказать, что она все еще беспокоилась обо мне.
— Тогда спокойной ночи.
После ее ухода, я надела одну из своих любимых пижам, чтобы вновь почувствовать себя самой собой, и скользнула под одеяло. Лежа без сна, я приняла решение превратить татуировку на спине во что-то, что доказало бы, что я сильнее, чем Эрл думал, что я когда-либо смогу быть. Я бы не стала прятаться или отступать. Я нападу.
Я взяла телефон и начала искать мастера по тату. Я не позволила бы ничьему суждению определять, кто я такая. Ни сейчас, ни когда-либо еще.