Страница 16 из 62
Мэддокс Уайт.
Я знала, кто он. Папа никогда не делился темными сторонами своей жизни со мной или мамой, будто мы не могли справиться с ними, потому что были женщинами. Мама не хотела знать, и я никогда по-настоящему не пыталась узнать больше, потому что это казалось бесполезным. Это только еще больше возбудило бы мой интерес и заставило бы меня возмущаться тем фактом, что я никогда не смогу стать частью бизнеса еще больше. Тем не менее, я слышала историю о байкерах в Нью-Джерси, которых мой отец уничтожил в одиночку. Я следила за тем, чтобы все время держать глаза и уши открытыми, и эта резня все еще была популярной темой среди членов мафии на светских мероприятиях. Поскольку большинство мужчин старались быть чрезвычайно забавными рядом со мной, производя на меня впечатление, подобные истории всегда достигали моих ушей.
Я глубоко вздохнула и прижалась к шершавой стене. Мои пальцы болели от того, как сильно я сжимала туфлю. Мэддокс был сыном одного из убитых байкеров. Должно быть, он действительно ненавидит папу, поэтому я еще меньше доверяла его дружелюбию. До сих пор я не пыталась обдумать их план мести. Это только заставило бы меня нервничать еще больше, но наличие четкого представления о том, что может произойти дальше, может означать разницу между побегом отсюда живой или в гробу.
Мой пульс участился от осознания того, насколько я близка к смерти. Всю мою жизнь возможная угроза моей безопасности висела у меня над головой, как дамоклов меч, но она всегда была абстрактной, никогда не была чем-то осязаемым, за что я могла ухватиться. Теперь тревоги папы воплотились в реальность, и мое раздражение из-за его настойчивости постоянно держать меня под строгой охраной казалось детским и наивным. Возможно, было бы хорошо подготовить меня таким же образом, как он подготовил Амо, действительно показать мне опасности нашего мира. Теперь я столкнулась с ними без особой подготовки.
Эти люди хотели моего отца, но, чтобы заполучить его, они, конечно, не постеснялись бы причинить мне боль. У меня никогда в жизни не было шрама. Я молилась о том, чтобы у меня хватило сил сохранять достоинство, даже столкнувшись с пытками. Я хотела, чтобы моя семья гордилась мной. Эти байкеры жаждали запятнать фамилию Витиелло, но я сделаю все возможное, чтобы помешать им. Я должна верить, что во мне больше от моего отца, чем он когда-либо хотел для меня.
У меня не было никакого оружия, кроме одного. Амо всегда говорил, что моя внешность смертоносна. Я должна надеяться, что смогу доказать его правоту.
Глава 7
Несмотря на пронизывающую мозг усталость, я не мог заснуть даже спустя долгое время после того, как мои братья по клубу поддались алкогольному сну. В конце концов я бросил попытки и провел ночь на крыльце, наблюдая за сгорбленной тенью Марселлы на будке, чувствуя, что она тоже не сводит с меня глаз. Время от времени уханье совы или драка енотов нарушали мирную тишину. Лишь малая часть причины моего дежурства заключалась в том, чтобы убедиться, что никто из людей моего дяди не поднимет руку на нашу пленницу, особенно после животного поведения Денвера и справлении нужды в конуру Марселлы. Другая причина заключалась в моем желании побольше узнать о Марселле Витиелло, а через нее о ее отце. Фамилия Витиелло так долго преследовало мою жизнь, что казалось глупым упускать возможность узнать больше об этой семье.
Когда первые туманные лучи солнца выглянули из-за верхушек деревьев, я бросил сигарету в пепельницу, оттолкнулся от крыльца и направился к собачьим клеткам. В глубине души я знал, что мне следует держаться подальше от Белоснежки. Во-первых, я называл ее Белоснежкой, а во-вторых, я не мог перестать думать о ней.
Она сидела на будке, подтянув ноги к груди и положив подбородок на сложенные на коленях руки. Ее глаза были стеклянными и красными. Должно быть, она плакала. Было слишком темно, чтобы я мог что-то разглядеть. При мысли о ее слезах мне стало не по себе. Марселла не тот человек, которого я хочу запереть в клетке и провести через ад. Она всего лишь приманка для гораздо более крупной добычи.
Ее каблук упирался в будку рядом с ней. Ведро было задвинуто в угол, как можно дальше. Но даже, если она обладала стальной волей, потребности ее тела, должно быть, одержали верх в течение ночи. Дерево будки было темным там, где на него попала моча Денвера.
Заметив меня, она выпрямилась и села, скрестив ноги, ее спина была прямой, как шомпол. Ее блузка помята, а брюки покрыты грязью, но ей все равно удавалось выглядеть так, как надо. Дерьмо. Эта девушка все еще умудрялась выглядеть пресыщенной и похожей на чертову светскую девушку в гребаной конуре.
Собаки заскулили и запрыгали у клеток, жаждая еды. Но это работа Грея, а не моя. Я подозревал, что он все еще страдал от похмелья после нашей вчерашней вечеринки. Я бы послал одного из членов клуба, чтобы он все убрал позже.
Я остановился перед клетками, несколько минут молча разглядывая девушку внутри. К сожалению, Марселла просто смотрела на меня в ответ, скрывая свой дискомфорт, если она его и испытывала.
— У тебя красные глаза. Ты плакала?
— У меня красные глаза, потому что я всю ночь боролась со сном. Я не закрою глаза, когда вокруг так много отвратительных животных. — она сделала паузу, подчеркивая сказанное. — Не говоря уже о собаках.
Я улыбнулся.
— Твои оскорбления жемчужина для меня.
Она соскользнула с будки элегантными ногами балерины, стараясь держаться подальше от пятен мочи, и схватила свою туфлю. Мне пришлось подавить веселье по поводу ее настойчивости держать эту туфлю поближе.
— Я не отправлюсь на поиски второй туфли, какими бы дорогими они ни были. И никого не волнует, как ты выглядишь. В ближайшее время тебе не понадобятся модные туфли.
Не говоря уже о том, что девушка выглядела как секс-бомба даже в своей разорванной одежде. Она, наверное, все еще выглядела бы, как гребаная модель в мешке из-под картошки.
Марселла ухмыльнулась и подошла ко мне, ее бедра покачивались из стороны в сторону самым завораживающим образом, прежде чем она остановилась рядом с решеткой. Прошлой ночью, когда я застал Денвер писающего у будки, я на мгновение увидел за ее высокомерной маской, но теперь выражение ее лица вновь стало стальным.
— Тебе не все равно, судя по тому, как ты продолжаешь меня разглядывать. Я думала о тебе всю ночь...
Я приподнял бровь.
— Я не освобожу тебя для быстрого перепихона, независимо от того, насколько хорошо ты трахаешься. Но попытка неплохая.
Ее губы сжались.
— Я лучше буду спать в конуре с этими собаками, чем пересплю с тобой. Но могу сказать, что ты много об этом думал.
В ее глазах было столько высокомерия, что пришлось подавить желание распахнуть дверь и прижать ее к себе, чтобы она заткнулась.
— Рано утром я поняла, где видела тебя раньше. В клубе несколько недель назад. Ты смотрел на меня так, как смотрят все мужчины, будто готов был продать свою левую почку за ночь со мной.
Я схватился за прутья, посмеиваясь.
— Черт, ты чертовски тщеславна. Я наблюдал за тобой, потому что искал возможность похитить тебя.
Марселла ухватилась за прутья под моими пальцами, наклонившись вперед, так что наши лица стали намного ближе. Верхние пуговицы ее шелковой блузки были оторваны, открывая мне вид на ее декольте и соблазнительную выпуклость груди. Я оторвал взгляд, но встретился с ее душераздирающими глазами. Я никогда не видел таких голубых глаз, как у нее, но с более темным кольцом вокруг них, никогда не видел такой безупречной кожи, почти перламутровой, особенно на фоне ее черных волос. Словно она действительно материализовалась из сказки. Из очень грязной, взрослой сказки. Действительно, Белоснежка.
— Но не из-за этого ты не мог оторвать от меня глаз. Я знаю, какое у тебя было выражение лица. Ты можешь отрицать это сколько угодно, но держу пари, что ты фантазировал обо мне после той ночи.