Страница 2 из 3
Он не мог молчать более.
– У меня нашли гепатит «Б»! У меня был такой стресс! Я начал принимать таблетки, вот тут они все написаны – он дал листок, и затараторил еще быстрее – На шестой день оказалась горечь во рту и боли в правом боку. Мой терапевт отругал меня за передозировку и отправил на ДНК анализ и уровень гепатита «Б». Но я переживаю за свою жизнь! Выпил на пузырек больше – так я только здоровее буду! А у меня жена! У меня две дочери! У меня мама с отцом! Кому я их оставлю? А такие анализы просто так не назначаются! Я ему говорю: «Александр Фомич, вы поймите! У меня жена! У меня…»
– Так что там с анализами? – уже нервно перебила Вера Павловна.
– А? Кто? Анализы… там оказалось, что анализы перепутали…. Мои анализы на гепатит оказались отрицательными, за что я благодарен Богу!
– А я нет…
– Что вы сказали?
– Это вы «что вы сказали»! Вы зачем мне это говорите, если в итоге анализы ложные?
– Ну так это не все, я же делал повторные! Ведь проблемы с желудком остались: то тут резанет, то там кольнет… Проходил флюрографию и ЭДС…
– Что они показали?
– Все хорошо.
– Вы можете говорить только про то, где не все хорошо?
– Так я же к этому и иду! Оказалось, что у меня увеличена селезенка! И сразу понял – у меня же она и болела! А я не знал, что она увеличена, вот боли и не замечал!
– Если не замечали, значит все было хорошо.
– Это еще что! Вот! – Шебутилов начал снимать пиджак, потом рубашку – На руке и ниже печени, видите?
– Нет.
– Ну как же, вот, родинка! Раз… и два! Вот вторая!
– И причем здесь родинки…
– Это я вас хочу спросить – причем? Может быть это рак?
– Аааа… Какие еще у вас симптомы рака?
– Фурункулы.
– Фурункулы – не симптомы рака, Николай Нурланович.
– Все-таки цирроз, да? – со страхом в глазах спросил Шебутилов, подпрыгнув все-таки со стула.
На несколько секунд шум и гам в кабинете прекратились. Николай с надеждой смотрел на терапевта, Вера Павловна же, схватившись двумя руками за голову, смотрела в пол под собой.
– У меня в листке анализа АСТ показатель 41, а норма – 42.
– Это верхняя граница нормы… Все, что вы перечислили, не говорит о раке и циррозе. Хорошо, давайте сделаем так: я вам напишу на листочке диету, анализы, в общем все подробно распишу, а вы через неделю приходите, в пятницу, я вас на три часа запишу, так и быть.
– А можно не от руки, а напечатать? А то я не пойму…
– Хорошо. Подождите только.
Через пять минут Шебутилов довольный вышел из кабинета. Но потом вспомнил, что к врачу он записан только через неделю, и в боку его сразу закололо, заныло и зарезало. Он побежал обратно по коридору, вновь извиняясь, и вбежал в 317 кабинет, где уже сидела заждавшаяся дама в белой куртке и желтой шляпе. Заглянув в дверь, но не переступив порог, он запричитал:
– Как это через неделю? Давайте пораньше, а то так у меня еще фурункулы вскачут, а там и печень отвалится!
Вера Павловна тяжело вздохнула, и хотела уже сказать, но дама тихо встала и пошла в сторону двери.
– Куда вы, Ева Андреевна?
– Я вижу, опять он к вам пришел. Вы сначала с ним закончите. А я пойду, в таком случае, кого-то другого найду. Благо у меня, действительно, не так все плохо, как у находящихся в этой комнате.
– Ева Андреевна, вы подождите, я вам помогу! Что же вы будете маяться? Уже и очередь отсидели!
– Вы себе помогите, Вера Павловна, прежде чем другим помогать…
И дама вышла из кабинета, медленно и аккуратно зашагав по коридору. Николай Нурланович зашел наконец в кабинет, но далеко не прошел. Вера Павловна отрезала:
– Не могу, Николай Нурланович – вы не успеете все сделать за более короткий срок. Я делаю для вас лучший вариант. До пятницы.
Шебутилов вышел из кабинета грустный, в жаркой шубе, пошел вновь по ногам людей, но теперь уже молча. Он не улыбался, только пытался понять – где же заболит сейчас? Он трогал себя везде, где могло резать, мял там, где могло ныть.
Дойдя до остановки в автобусе в таком состоянии, и постояв спокойно с минуту, он успокоился, и даже перестал трогать себя на людях. Он дернул телом, пытаясь вытряхнуть из себя все неблагоприятные мысли, и по нему прошла приятная дрожь. Но Николай Нурланович не принял эту дрожь за приятную. «Что это?» – спросил он сам у себя. Его ноги вздрогнули, и после очень долго дрожали, лоб мгновенно вспотел, неприятно наливая влагой кожу на лице. Он покраснел, и вновь бледные руки его стали кровавыми. «Что со мной? Это органы отказывают?».
Шебутилов рванул в больницу. Он оказался там через пять минут. Очередь почти не продвинулась – Вера Павловна успела принять от силы четырех человек. Шебутилов оттолкнул лысенького мужчину, пытающегося зайти к ней, и забежал сам:
– У меня селезенка отказывает!
– Да как же вы тогда так ходите? – с издевкой спросила Вера Павловна.
Шебутилов скинул шубу на пол и поспешно лег на кушетку.
– Зовите санитаров! Скорее! – он не двигался совсем, чтобы не навредить внутренним органам.
Вера Павловна встала и направилась к двери, но проходя мимо кушетки резко тыкнула рукой в селезенку Николая Нурлановича. Он со страхом посмотрел на нее.
– Я буду жаловаться! Зачем вы меня истязаете?
– Это пальпация. Ничего у вас не болит. Селезенка вот здесь, – она показала ему рукой – потрогайте сами.
Он выполнил ее действие и неожиданно улыбнулся, как бездомный, получивший неожиданно тысячу.
– Действительно… – он сел на кушетке. Вера Павловна подала ему его пальто, предварительно отряхнув.
– Извините… Спасибо вам.
– Видите? Не мешайте работать, пожалуйста. Увидимся с вами в пятницу.
Шебутилов вышел, и вновь молча прошел по коридору. Он опять оказался на остановке, но теперь дрожи в теле не было. Он обратил внимание на свое ощущение тела: «Нет, не болит» – подытожил он для себя». Зайдя в автобус, он сел у окна, как он и любил. Но рядом с ним села невероятных размеров женщина. Этого он не любил. Спустя пару остановок автобус забился людьми так, что даже на их с женщиной сиденье смогла поместиться маленькая девочка. Прижавшись к окну, отчасти из-за неизбежности, он стал смотреть сквозь драную тонировку на тающую черными оттенками зиму. На подтаявшей российской дороге, на кочках, его растрясло. Появилась слабость, на организм вдруг напала… тяжесть. «Селезенка распухла!» – подумал он, резко встал, неизвестно как сдвинув неподъемную женщину, и пропихиваясь к кондуктору сквозь классические тела и запахи тел маршрутки, крикнул водителю: