Уволиться? Жениться!

– А? – помотала волосами, которые так и не расчесала за весь день. – Да, спасибо.

– Тогда сделаю вам тоже. Кстати, – он щелкнул пальцами, – перестаньте делиться личными откровениями по заводскому чату. Должны же понимать, что он читается.

Мои глаза округлились как у кота, которому одновременно наступили и на хвост, и на бубенчики. Сразу вспомнились все постыдные диалоги с Людой, которые мы вели без какого-либо страха быть прочитанными.

– Э-э-э, вообще-то не понимали…

Хотела ещё добавить про личную жизнь, в которую запрещается лезть грязными башмаками, но Скворцов перебил:

– Так вот, вся заводская переписка читалась ещё прошлым директором, а я зашел ради интереса сегодня в программу, а там задницу мою обсуждают.

Теперь к округлившимся глазам добавился ещё и приоткрытый рот. Вашу ж мать! Это фиаско. Полный провал.

– Главное, Романова, не жгите меня раньше времени. Я вам ещё пригожусь.

Он рассмеялся и скрылся за дверью, оставив меня в полном смятении. Остаток вечера я не поднимала на босса глаз, ибо мне было бесконечно стыдно. Не за свои слова, нет. Я сказала всё искренне. Но за то, что это прочел Максим Степанович, который, по сути, выбил мне повышение за красивые глаза – блин, получилось некрасиво.

Ещё и Люду подвела.

Глава 4

В домашнем холодильнике не было еды от слова «совсем». Это разозлило меня особенно сильно, ибо с утра оставались молоко, сыр и десяток яиц. Сомневаюсь, что продукты испарились сами по себе. Скорее всего, на них вероломно покусились жильцы соседней комнаты, а по совместительству – мой личный геморрой.

Получается, сожрать моё – за милую душу; а докупить продуктов – совесть не позволяет?

Как же бесит!

Я без стука вломилась в комнату бабушки, которую сестра заполнила своими вещами. Марго дома не обнаружилось, зато на диване валялся в одних трусах Кир. От негодования я даже не смутилась (да и чего я там не видела за два года-то отношений?), а нависла над бывшим коршуном и прорычала:

– Где вся еда?!

– Какая еда? – опешил тот, машинально прикрываясь одеялом. – Ты о чем?

– В холодильнике была еда. Ещё утром. Когда. Я. Уходила.

– А-а-а. – Во взгляде появилась толика раскаяния. – Мы омлет на завтрак делали, всё потратили. Там крупа осталась.

Вот спасибо, мои вы замечательные! Оставили мне моей же крупы!

– Где Марго?

– У подруги.

– Когда придет, сообщи ей, что она задолжала мне продукты. А если воровство повторится, то я повешу на холодильник цепь с замком.

– Арина, ну чего ты преувеличиваешь масштаб проблемы. Мы ж не в коммуналке живем, – цокнул Кир.

– С чего ты взял? – выплюнула я и убежала в свою спальню, где рыдала навзрыд до полуночи.

Меня дробило на части от обиды и бессильной злобы. Понятно, что причина была не в копеечном сыре и уж тем более не в пачке молока. Но вся эта ситуация, в которой мой дом становится общим, а у меня отбирают даже еду – это доводило до отчаяния. Все-таки надо уезжать. Незнамо куда, но проваливать отсюда. Кантоваться на вокзалах или спать в рабочем кабинете, только бы не встречаться глазами с Киром и не думать о том, как он целует Марго.

Этой ночью мне снился Кирилл в те дни, когда мы ещё были счастливы. Улыбчивый и милый, он подошел ко мне сзади, обхватил руками за талию и притянул к себе.

– Я соскучился, – прошептал одними губами.

Вокруг нас не было ничего. Вообще ничего, только кромешная тьма и засасывающая пустота. Даже под ногами не пол, а черный, словно вычерченный углем мрак. Я прижалась всем телом к мужчине, втянула носом аромат его туалетной воды. Та горчила, но горечь эта была приятной и будоражила во мне былую страсть. Мне хотелось зарыться носом в волосы Кира, коснуться его кожи губами…

– Я тоже, – ответила, поворачиваясь к нему лицом.

Мы застыли друг напротив друга на целую вечность. Всё потеряло значение, и только биение двух сердец звучало в унисон. Моя рука покоилась в его руке, и коже было горячо от жара мужского тела. Это могло бы продолжаться бесконечно, если бы не налетел ветер. Внезапно, не дав возможности опомниться. Он появился из-за спины, взметнул мои волосы, закрыл ими лицо Кира.

«Откуда тут ветер?» – отчетливо подумала я, осознавая, что нахожусь во сне.

Но порывы нарастали, пытаясь разъединить нас с Киром. Его черты начали плавиться точно воск. Они размывались, стирались бесследно, пока не преобразились.

Мгновение.

Надо мной нависал Скворцов. Шоколадный сумрак его глаз засасывал как в бездну. Мне было не оторвать своей ладони, которую босс сжимал стальной хваткой. Он изогнул тонкие губы в ухмылке. Повинуясь внезапному порыву, я подняла руку – та потяжелела, словно налитая свинцом – и дотронулась до его заросшей щетиной щеки.

Какой колючий…

Пальцы коснулись уголка горячих губ. Скворцов чуть слышно зарычал и притянул меня к себе. Властно. Собственнически. Как умеет только мужчина, знающий себе цену и привыкший получать желаемое. Его ладонь скользнула по моей спине, опускаясь всё ниже, и замерла на бедрах. Во взгляде застыл немой вопрос.

– Не останавливайся… – пробормотала я.

Рука, огладив попу, скользнула по ноге, пробралась под юбку, дотронулась до полоски нижнего белья. Пальцы кружили по коже внутренней стороны бедер, то касаясь ткани, то отдаляясь невыносимо далеко.

Я охнула от нетерпения и… проснулась.

Черт! Черт! Черт!!!

Что за идиотские сны?

Я отбросила от себя подушку, в которую вжималась словно в любовника. Стянула одеяло и долго лежала, пытаясь отдышаться. Внизу живота сводило от боли. Мне хотелось коснуться себя там, но я удержалась от глупых поступков.

Фу, что ещё за непонятное желание? Это же… омерзительно, ублажать себя пальцами.

Хуже другое. Как теперь смотреть на человека, который практически отымел меня в моем собственном сне?

Катастрофа.

В ногах устроился кот, и только тогда я смогла задремать, но просыпалась каждые полчаса, боясь, что непонятные, а оттого пугающие сны вернутся, чтобы окончательно свести меня с ума.

Утром я старательно избегала босса. Кофе ему принесла (он не просил, но я решила изобразить хорошую секретаршу, раскаиваясь во вчерашнем косяке), но взгляда не поднимала. Совещаний, хвала небесам, не предвиделось, поэтому я спокойно занималась работой, в перерывах пытаясь решить неразрешимые проблемы нашего производства. Отвечала на телефон директора, переадресовывала ему редкие звонки.

Люде, кстати, сказала, что чат читается, а потому личную переписку лучше вести через интернет. Подругу это ничуть не расстроило.

– А я от своих слов не откажусь, задница у него божественная, – заявила она на обеденном перерыве. – Я думала предпринять активные действия. Подойду сегодня, якобы с вопросом от пользователя.

– Это какой такой вопрос от пользователя нужно решать через директора службы? – полюбопытствовала я, отгоняя дурацкие мысли о недавнем сне.

– Придумаем по ходу действия. – Подруга решительно стукнула кулаком о стол. – Пожелай мне удачи, сегодня в конце рабочего дня Скворцов станет моим.

Спорить с ней бесполезно, поэтому всю вторую половину дня Люда наводила марафет. Она поправляла прическу и подкрашивала губы так часто, что не успевала отвечать на звонки. Я же смутно догадывалась: это начинание ничем хорошим не закончится. Он же не прыщавый подросток, чтобы повестись на большую грудь или яркий макияж.

Не подросток же, да?

А если всё-таки поведется?

А тебе какое до этого дело, Романова?

Вечером я выложила перед боссом очередные два решения проблем из импровизированного протокола и хотела уже слинять куда глаза глядят (глядели они в сторону дома), но Скворцов остановил меня жестом.

– Останьтесь. Есть, чем заняться.

– Но… – черт, как же отказаться.

Не говорить же, что сейчас к нему пойдет моя целеустремленная подруга, которая будет флиртовать в жесткой форме, а потому моё присутствие только помешает. Люда давно уже сидела на взводе, готовая сорваться с места и обескуражить шефа глубиной декольте.