Горький привкус соблазна

– Пошевеливайся, прорычал он, сунув в ее руки дамскую сумочку. Девушка начала ковыряться в ней дрожащими руками, на пол со звоном упали помада, телефон и какие-то женские мелочи, гулко отражаясь эхом в пустом подъезде. Она тихо всхлипывала, доставая ключ и вставляя его в замочную скважину.

– И чтоб подобного больше не было, – командирским тоном отчеканил Дима, вталкивая ее в темноту дверного проема, так, что девушка больно стукнулась затылком.

Таня смотрела на него обиженным лицом со слегка припухшими глазами и красным следом на левой щеке. У него не было ни сочувствия, ни жалости к ней. Ничего, кроме брезгливости.

– И, кстати, – добавил он, уходя к лифту, – мы расстаемся. Не звони мне больше.

– Мерзавец, – она выбежала на лестничную клетку прямо в разодранной одежде и нецензурно выругалась. – Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу… Я тебе отомщу, поддонок! Чтоб ты сдох! – Она зарыдала, крича еще что-то ему в след, но двери лифта сомкнулись, и он уже не слышал.

Утро встретило Лили привычной трелью будильника. Она быстро проснулась, вспомнив о событиях, произошедших накануне. Девушка постаралась отогнать противную мысль в глубь сознания. Она не знала, что делать, как быть, и говорить ли мужу о том, что она видела его с другой женщиной. Сказать очень хотелось, потому что видеть, как этот мерзавец ведет себя как ни в чем не бывало, натягивая на работу новый галстук, было невыносимо.

– Доброе утро, любимая, – промурлыкал он, чмокнув ее в щеку. – Я побежал, родная, вставай скорее. Лили зажмурила глаза и плотнее вжалась в подушки, накрываясь с головой мягким одеялом, не желая его видеть, не желая чувствовать его прикосновения, не желая возвращаться в это мир.

Дима же, наоборот, был непривычно весел, и спускался к машине, насвистывая приятную мелодию. Да, он решил проблему с Таней, это его радовало. Она, конечно, ничего, но чересчур навязчива. Это становилось невыносимо. С Альбертом он серьезно поговорил, тому деваться некуда, он вернет деньги. Солнце ярко светило и Диме было от чего радоваться в этот день.

– Доброе утро, Дмитрий Васильевич, – поприветствовала его консьержка, пожилая, и не в меру разговорчивая женщина лет семидесяти.

– Доброе утро, – кивнул он старушке.

– А чегой-то вы, с Лилией Владимировной поссорились что ли? Такая уважаемая, красивая пара.

– С чего вы взяли? – в душу Димы предательски заполз червячок неясных сомнений.

– Так давеча ж порознь воротились.

– Нонна Николаевна, вы что-то путаете, мы же вместе приехали, как это вы не заметили, вы же всегда такая внимательная. Лилия еще была в этом, новом, красивом, в шубе короче, которую я ей недавно подарил.

– Это-то я, голубчик, помню. И манту Лили Владимировны новую помню, вещь, конечно, очень красивая, дюже, должно быть, дорогая. Я про полночь говорю.

«Вот ведь глазастая ведьма, – подумал Дима, холодея в душе. Нехорошие предчувствия начали пробираться все явственнее. – Мышь не проскочит».

– Я было сидела, дремала, смотрела этих, студентов из общежития-то по развлекательному каналу, срамота какая, тьфу, – прокомментировала пожилая консьержка с осуждением. – Потом смотрю, вы вылетели, и значит в машину пошли. А за вами супруга ваша, но только без манты своей новой-то. Куда думаю в такой час нелегкая понесла? Кричу ей, Лилия Владимировна, мол простудись, куда в таком тоненьком-то в такую стужу, чай не май месяц, она буркнула, только, что мол не на долго и унеслась. Может, думаю, случилось чего? – старушка пристально посмотрела на него глазами полными живого, любопытного блеска.

При этих словах Дима напрягся и не ответил. Лилия поехала за ним… Или не за ним? Но куда тогда? Наверно очень торопилась, раз без новой шубы, ну или как там она называется. Нона Николаевна выждала паузу, но, так и не дождавшись ответа, продолжила:

– И полчаса, значит, не прошло, а супруга ваша воротилась, я как раз серию одну-то, значит досмотрела. Бедняжка задумчивая какая-то была, белая вся, видно все же продрогла. А чуть позже, и вы подоспели. Случилось чего? – Глаза консьержки смотрели с хитрецой.

– Ничего особенного, Нона Николаевна.

При этих словах Дима поспешил попрощаться. Нона Николаевна смотрела ему в след подозрительным взглядом, в голове любопытной пожилой женщины один за другим возникали вопросы, но ответить на них было некому.

Фигура не молодого мужчины поспешно удалялась. «Лилия следила за ним? Или это просто совпадение, и она ходила куда-то в другое место? – мысли Димы путались. – Какое другое место? В полночь?! За хлебом побежала? И почему она так спокойна? Может она меня не догнала и вернулась ни с чем… Или вообще по своим нуждам выходила… Каким таким нуждам в полночь? Черт, черт, черт… – Хорошее настроение Димы моментально улетучилось. – Ох, не к добру, консьержка на хвосте эту новость принесла, ох не к добру».

Дима полез в карман, включить телефон. Вчера, после инцидента с Танюшкой неприятного, или приятного, он не был точно уверен в формулировке, он выключил телефон, потому что тот разрывался от ее звонков и гневных сообщений. Не хватало еще того, чтоб жена прочитала. Мало ему проблем. Вряд ли эта надоедливая успокоилась. И точно, не успел он включить телефон, как пришло три сообщения, пестрящих неприличными словами, вся суть которых сводилась к тому, что он есть свинья и подлец, и сильно пожалеет, что так обошелся с юным доверчивым сердцем и поплатится еще за свои грехи. В общем, старо как мир. Дима вздохнул, удивляясь полету чужой фантазии и грамматическим ошибкам. Он без колебаний добавил номер надоевшей любовницы в черный список и убрал трубку подальше, отгоняя от себя дурные мысли и настраиваясь на трудный рабочий день.

Здание кипело, люди спешили на работу, здоровались с ним, улыбались и ничего не напоминало о вчерашнем ночном инциденте. Все было таким родным, привычным и оттого успокаивающим. Дима поспешил к лифту, чтобы скорее подняться в свой кабинет и начать что-то делать. Что-то, что отвлечет его от дурных предчувствий.

Решительным шагом Дима шел к по совершенно пустому коридору четвертого этажа, где располагался его кабинет. Дверь секретаря была открыта. Неужели Клара Степановна не опоздала? Вероятно, чувствует свою вину, бестолковая женщина.

Он толкнул дверь с красивой табличкой, на которой золотистыми буквами было выведено: «Коммерческий директор Антипов Дмитрий Васильевич». Диме она нравилась. Как и его просторный отдельный кабинет. И не только потому, что все это было красивое, а все красивое Диме очень нравилось, но еще и потому, что подчеркивало его положение, его статус. А свой статус Дима любил еще больше, чем все красивое.

Войдя, он увидел место секретаря в приемной его кабинета совершенно пустым. «Ну, вот опять, – мысленно возмутился Дима, – проходной двор, а не кабинет начальника. Вот как можно с этой дурочкой нормально работать? Ни к кому никакого уважения не испытывает».

И какого же было Димино возмущение, когда он, сжимая в руках ключи, увидел открытой дверь своего кабинета. И, более того, кажется, там кто-то был! В его царственном кабинете! В его святая святых! Дима возмущенно ворвался, приготовившись сравнять с землей негодяя, и увидел, как на его величественном троне, в его любимом кожаном кресле сидит заклятый друг и коллега Смирнов Александр Викторович.

– Подсиживать меня вздумал, Алекс? – зло спросил Дима.

– Вот примеряю потихоньку, когда-нибудь и я сюда сяду, – Александр припротивненько улыбнулся. – Дверь была открыта, вот я и заглянул. У нас с тобой вчера вопрос с поставками оказался не решен, так что я исключительно в целях служебных заглянул.

– Посидел и хватит, изволь освободить начальственное кресло, – Дима решительным шагом двинулся к своему столу.

– Пожалуйста, пожалуйста, – Саша перебрался на стул, предназначенный для посетителей освободив чужое место.

Дима с комфортом устроился, ощутив привычное умиротворение, и все встало на свои места. Хлопнула дверь приемной. Это на место вернулась Кларочка. Он ее отчитает, но потом, сначала надо разобраться с вопросами, которые притащил этот недобрый человек.