Кукловод

Окончив перекличку и обход вокруг одноместных парт, стоящих ровными рядами на одинаковом расстоянии друг от друга, Шейла Барнаби вернулась за маленький стол учителя, который едва вмещал ее острые шелушащиеся в теплое время года локти. Ее монотонный голос начал с истории, незаметно для слушающих переключился на вычисления теоремы Пифагора и закончил словами Сократа, которые не вызвали никакого отклика у Ингрид и совсем не отложились в ее памяти. Странная манера обучения мисс Барнаби не раз вызывала споры среди учеников ее класса, но подойти к директору и сказать что-то против никто не решался. Не принято.

– Ингрид.

Ингрид обернулась на тихий голос и едва заметно улыбнулась девушке, сидевшей сзади от нее чуть в диагональ. Агата Адамс, самая низкорослая девочка у них в классе, располагающая к себе открытым круглым (если не сказать, пухлым) лицом, обрамленным взбешенными кудряшками и усеянным маленькими темными родинками с одной стороны от уха и до подбородка, была единственной одноклассницей, которую Ингрид могла с натяжкой назвать своей подругой. Как ни старалась Агата, предлагая Ингрид ночевки у нее дома, прогулки после школы, совместное написание проектов, занятия вместе в классе рисования – Ингрид просто не стремилась ни с кем общаться, и Агата никак не могла повлиять на это ее решение.

– Ты смотрела вчерашний выпуск? – прошипела Агата, округляя и без того большие глаза, в которых резвились огоньки желания обсудить последние новости.

– Ты же знаешь, Агата, КУБ нельзя не смотреть, – нервно отреагировала Ингрид.

– И правда, – огоньки сначала перестали плясать, потом уменьшились и, увидев опять спину Ингрид, совсем погасли. – Ингрид, Ингрид.

Ингрид выругалась про себя, но обернулась, нацепив дружескую улыбку.

– Саймон и Джекки купили новый дом! А? Каково? – Агата светилась таким счастьем, как будто она и была той самой Джекки.

Ингрид прищурилась, облизнула губы, убеждаясь, что следов сальсы не осталось, и открыла было рот, чтобы ответить Агате, как зазвенел звонок. Улыбнувшись, теперь совершенно искренне, Ингрид отвернулась, провела кончиками пальцев по обложке тетрадки, на секунду зажмурившись, и, открыв ее, написала вверху пустой страницы тему, которую выводила мисс Барнаби на доске. На время до окончания урока она была спасена.

– Как ты можешь так жить, Игги? – после урока Агата не сдавалась.

– Ингрид.

– Как можно жить в нашем совершенно сером мире и не хотеть погрузиться в другой мир… – Агата сделала вид, что не услышала ее.

– … Который даже не настоящий, – закончила за нее Ингрид.

– Что?

Ингрид остановилась так резко, что спешащая за ней Агата, отвлекшись на проходящего мимо незнакомого парня, налетела на ее плечо.

– Агата, этого мира не существует, и все это знают. Это КИНО. Понимаешь?

– Почем тебе знать? – скуксилась Агата и обернулась, стараясь увидеть, в какой класс зашел этот незнакомец. В их школе новенькие были редкостью.

– Хорошо, расскажи мне – где эти шикарные квартиры? Где пляжи? Где пальмы? Где продают эту шикарную одежду? Ты видела хоть одну вещь, которую показывают в КУБе?

– Н-нет, – уголки губ задрожали.

– Ну и вот.

– Но погоди. Наш маленький городок еще ни о чем не говорит… – глаза зажглись было надеждой, но тут же погасли.

– Маленький? В нашем городе живет больше пятидесяти миллионов человек, – хмыкнула Ингрид и открыла свой шкафчик, намереваясь оставить там учебники, которые не понадобятся ей сегодня дома для выполнения домашних заданий.

– Курятник, – фыркнула Агата и прислонилась к холодным железным шкафчикам. – Почему тут постоянно холодно? – сменила она тему, обхватывая себя руками за плечи и поеживаясь.

– Кондиционеры, – сухо ответила Ингрид, прокрутила шестеренку кодового замка и, развернувшись, пошла обратно в класс. Предстояло отсидеть еще как минимум два урока. И, если повезет, никаких внеклассных мероприятий на сегодня не запланировано.

– Ну скажи, неужели тебе не хотелось бы пожить такой жизнью? В роскоши? Пить пузырящееся шампанское, которое тебе утром принес твой… хммм… молодой человек. Закусывать клубникой, такой сладкой, что язык покалывает от удовольствия и хочется есть и есть. Пить и пить. И смотреть на восходящее солнце через панорамные окна твоего пентхауса где-нибудь на сто двадцатом этаже… Разве не хочется? А? Ингрид? Или купаться в лазурном море, таком чистом, что видно проплывающих внизу рыбешек, суетящихся у твоих ног…

– …И кусающих тебя до крови.

– Что? – Агата дернулась, как будто ее ударили по лицу.

– Ничего, – буркнула Ингрид, которая мечтала попасть наконец-то за свою парту и услышать спасительный звонок.

– А еще я бы хотела последнюю модель бугатти.

– Чего?

– Ну, бугатти! Такую купил себе Джозеф неделю назад. Эх… Ингрид… Я бы…

– Эй, привет, – неожиданно болтовню Агаты прервал низкий бархатный голос. – Я тут новенький, может, поможете мне найти класс мисс Барнаби? Кажется, Шилла или Шена. – Ингрид на секунду зажмурила глаза и представила себе, как ее обволакивает этот бархатный поток.

– Шейла, – резкий голос Агаты вырвал ее из этой неги. – Шейла Барнаби. Мы идем туда же.

– Здорово. Я Трей, Трей Портер.

– Агата Адамс, а это Иг…

– Ингрид Прим, – перебила Ингрид Агату, кинув на «подругу» недовольный взгляд. Не хватало только, чтобы новичок с первого же дня звал ее Игги. Не то чтобы она хотела, чтобы он вообще ее хоть как-то звал. Но этот бархатный голос не должен прерываться отвратительно мерзким и склизким, как жаба, которую они недавно разрезали на уроке биологии, прозвищем, которым окрестила ее Агата. Игги. Игги. Игги. Бррр…

– Круто, – улыбнулся Трей Портер и пропустил девушек в класс.

Начинался урок биологии.

Ингрид спешила домой. Она уже и не помнила, когда последний раз так торопилась – ее жизнь, как и жизни всех жителей ее города, страны и мира, была расписана по минутам, чтобы не приходилось никуда торопиться, и в то же время не оставалось времени на лишние неэффективные, с точки зрения мирового правительства, дела. Да и кто захочет нарушать эти законы? Дисциплина – самое лучшее, что придумало человечество. Так считала Ингрид.

Тем не менее она задержалась в школе не нарочно. Проходя мимо кабинета заведующей по внеклассным занятиям, она услышала уже ставший знакомым бархатный голос. Он и сейчас был похож на невообразимо длинное полотно, которое, кружась, обволакивало ее, прикасалось и терлось о ее голые до предплечий руки, о не защищенные одеждой колени, о ее заалевшие щеки. Ингрид, завороженная, опустилась прямо у двери на пол и сидела, прикрыв глаза, пока скрипучий голос заведующей по внеклассным занятиям, приближающейся к двери, не выдернул ее из мягкого омута этого бархатного безумия. Заведующая увидела ее у двери и битых полчаса объясняла, почему не приемлемо задерживаться в школе после уроков, если тебя не оставили на внеклассные занятия. Эта высокая – выше Ингрид – и сухая, как жердь, женщина всегда немного раздражала Ингрид, насколько вообще был способен человек ее раздражать с ее спокойным и равнодушным нравом. Но сегодня быть пойманной под дверью кабинета было особенно неприятно. Трей Портер – а это был он – ухмылялся, видя раскрасневшиеся то ли от смущения, то ли от стыда щеки Ингрид. Раздражение только росло.

Через пятнадцать минут у Ингрид начинался урок французского, который она выбрала посещать онлайн, чтобы не ехать через весь город в языковую школу и исключить возможность опоздания из-за задержавшегося автобуса. И на который теперь безнадежно опаздывала.

Спеша домой, Ингрид удивлялась, как ее мог так привлекать этот голос, хотя его обладатель не произвел на нее никакого впечатления – не наделенный высоким ростом, он был почти вровень с Агатой и не выделялся ничем, кроме странно выпуклого для мальчиков его возраста живота. Ингрид же на уроках физкультуры всегда стояла вторая, сразу после Лиама – самого высокого парня в их классе, с которым они несколько раз ходили в кино. С ее-то ростом особо выбирать не приходилось, а вот Лиам очень скоро нашел замену самой высокой девочке в классе.