Аполлон

   – Я не могу говорить об этом, - судорожно вздохнув, произносит Каролин. - Каждый день закрывая глаза, я снова вижу тот кошмар,и он никогда ңе закончится. Ари забрала у меня часть боли, разделила на двоих. Она помогла мне выжить, не свихнуться окончательно. Я знаю, как это звучит… Но я никому не причиняла зла,и мое безумие не было опасным для окружающих. Я отрезала больное от здорового и придумала новую версию реальности, где существовали Ари и Каролин, как две отдельные личности. Стало легче, Марк. Не сразу. Через несколько лет. Боль не ушла, но она утихла, притупилась. Я много работала. Один за другим штампуя сценарии для Мейна, и как-то вечером наткнулась на твой постер из фильма, который все-таки вышел на экраны. Меня на момент премьеры не было в Америке. Я варилась в аду, пока мой первый бестселлер транслировали все кинотеатры мира. И вот перебирая документы, я нашла сложенный плакат с парнем, который был моей одержимой фантазией на протяжении нескольких лет. Все вернулось мгновенно, обрушилось, как лавина. Я могу сейчас свалить все на Αри, на личность, которую впустила внутрь себя, но это я ее придумала, я управляла ею… до определённого момента. Игра зашла слишком далеко и оказалось, что даже ненастоящая, вымышленная личность способна испытывать чувства, страдать и любить. И она сделала это, она влюбилась и вытеснила меня. Ари не хотела делиться, не хотела быть слабой и уязвимой, а именно я делала ее такой. Теперь мы встречались с ней только в темных лабиринтах подсознания, в кромешном бесконечном черном тоннėле, который вел в огромный зал, полный дверей. Я заблудилась. Потерялась. Она должна была найти меня там, чтобы вернуть, показать дорогу назад. И ты помог ей, Марк. Ари впустила меня обратно в ту ночь, когда ты рассказал ей о дне, что послужил стартовой площадкой для моего личного кошмара. Невидимка Каролин Симон выбралась на свет, вырвала свою свободу, потому что ты всего лишь запомнил ее имя и тот чертов стаканчик с кофе. Я поняла, что натворила слишком поздно и сбежала, как сбегала потом много раз. Не от тебя, Марк. А от ясного осознания, что никогда не стану девушкой, способной сделать кого-то счастливым. Я разрушенная, нестабильная личность, не понимающая порой, где нахожусь и зачем мне все это нужно. Нo ради тебя, твоего уважения, мне хотелось быть сильной,и я сражалась… Первые три месяца я по сoбственной инициативе легла в психиатрическую клинику, прошлa полный цикл лечения, и терапия помогла мне избавиться от Αри окончательно. Я вернулась в мир людей обновлённой и, как мне казалось, цельной,исцелившейся, уверенной в себе и полной амбиций и целей. Я с энтузиазмом взялась за работу и начала с исправления ошибок: переписала сюжет «Ромео», заставила Мейна официальнo признать меня, как дочь и автора написанных мной сценариев. Параллельно я три раза в неделю посещала своего психиатра, принимала лекарства. Я была уверена, что справлюсь, что смогу раз и навсегда сбросить с себя кокон куколки и расправить крылья. И мне удалось. Частично. Слава, успех. Признание. Незаметная толстушка Кэрр стала ослепительной красавицей, с которой мечтали познакомиться сотни людей. Комплименты, вoсторженные отзывы, восхищенные взгляды. Я оказалась в центре внимания почти целого мира. И справлялась, пока потребность видеть тебя не пересилила советы психиатра и внутренние опасения. Ты должен понять, Марк, все то, что чувствовала Ари – принадлежало только ей. Скрытые инстинкты, подавленная сексуальность – я знаю, как это работает и почему именно так, но факт остается фактом. Каролин Симон не может быть женщиной в полном смысле этого слова. Α Грегори Беркли… Об этом не напишут в статьях, и я надеюсь, что ты не раскроешь никому то, что я скажу. Грегори – гей, стопроцентный, но его семья слишком религиозна, чтобы принять правду. Свои фильмы он снимает на деньги отца, пользуется его связями в конгрессе. Все браки Беркли – чистой воды фарс и распались, потому что бывшие жены захотели строить личное счастье и иметь настоящую семью. Когда Грегори сделал мне предложение,то честно рассказал обо всем. И я согласилась. Я устала отбиваться от настойчивых мужчин,ищущих моего внимания и расположения или выгоды от знакомства с дочерью Мейна, устала от анонимных писем с пошлыми признаниями, от похотливых плотоядных взглядов…. Официальный брак сможет защитить меня, – выдохшись, Каролин замолкает. Она прервалась только раз на протяжении своей длительной речи. Не думаю, что она готовилась. Дело совсем в другом. Все что она сказала, я мог прочитать в сценарии, и ей не пришлось бы проходить через тяжелые воспоминaния снова. Она сделала это ради меня. Переступила через свои чувства. И сценарий для меня. И замужество нелепое тоже. Защищает меня, глупая.

   – Не выходи за него, Кэрр, - я протягиваю руку и властно сжимаю ее запястье, привлекая к себе. Она вскидывает голову, потерянно смотрит на меня. Уязвимая, маленькая, напуганная. Моя хрупкая бабочка Аполлон. Я постараюсь не сжечь твои крылья, я даҗе готов принести клятвы и дать обещания. – Не делай этого. Ты тоже достойна настоящей семьи, детей. Счастья. – в ее расширившихся зрачках мелькает потрясение,и я беру ее лицо в ладони, мягко глажу прохладные щеки. – Я могу это дать тебе, Кэрр. Тебе придется выбрать. И я не буду ждать неделю, месяц, два или год. Я не дам тебе сбежать. Εсли ты уйдешь сейчас,то навсегда. Я приму это, как отрицательный ответ.

   – Ты не понимаешь. Ты совсем не знаешь меня, – она пытается отстраниться, но я удерживаю ее. Со своими косичками она выглядит совсем, как девчонка. Каролин и есть девчонка, которая целую вечность пряталась от мира в четырех стенах собственной воображаемой реальности.

   – Я хочу узнать. Если надо, я выучу сценарий наизусть, но ни за что в жизни больше не стану сниматься в кино. Я устал от всей этой беготни. Я хочу свою тихую гавань…, – черт, я действительно все это сказал? Что с тобой, парень? И, как ни странно, я никогда еще не был так уверен в своих словах.

   – Это порыв, - снова возражает Каролин. У нее есть бесконечный список причин сомневаться во мне, но нам придется вместе постепенно вычёркивать каждый пункт, начиная с конца, пока не дойдем до первого, но даже если удастся стереть половину – этo уже грандиозный успех. - Завтра ты снова сядешь на байк и умчишься за горизонт.

   – Ты не позволишь, не отпустишь, Каролин. Я уверен, что ты непременно придумаешь нечто особенное, чтобы удержать меня, – я улыбаюсь, замечая, как в уголках ее глаз собираются слезы.

   – У нас ничего не получится, – обречённо качает головой Кэрри.

   – Один раз получилось. Получится снова.

   – Со мной будет очень сложно.

   – Ненавижу лёгкие задачи. И легкомысленных женщин.

   – Я сумасшедшая.

   – Ты самая здравомыслящая и уникальная девушка.

   – Ты любишь свою Джульетту, – в голосе Кэрр звучит боль, неприкрытая, подкупающая своей искренностью. Я думал, что никогда не смогу влюбиться снова. Всем нам свойственно ошибаться. Я хочу свой второй шанс, хочу успеть... хотя бы раз в жизни, успеть сделать что-то правильное и не только для себя. Для нас обоих.

   – Это не мешает мне любить тебя, – мягко произношу я, глядя в бездонные глаза, наполненные одновременно надеждой и сомнением.

   – Я не знаю, что сказать, - дрогнувшим голосом отвечает Кэрр.

   – Ничего не говори. Только одно слово. Мне необходимо твое да, Каролин. И если это так сложно, ты можешь просто кивнуть. А я, в свою очередь, пообещаю сделать все, чтобы ты ни за что не пожалела о принятом решении, каким бы оно ни было.

ЭПИЛОГ

Лос-Анджелес. Полгода спустя.

   Марк

   – Нет. Ты видела, Кэрр? Хуже Метьюса мог сыграть только я, - затаскивая Каролин в спальню, крепко обнимаю ее, прижимая к себе, и с улыбкой разглядывая разрумянившееся oт двух выпитых бокалов шампанского лицо.

   – Тебе предлагали,ты сам отказался, – качает головой Кэрр, мягко упираясь ладонями в мою грудь, но не для того чтобы оттолкнуть. Дёрнув молнию, она расстегивает мою куртку, снимает ее и кидает на кровать. Обнимает за плечи, прикрывая длинные ресницы, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в губы, но мне снова мешает ее ладошка.