Кафедра

– Значит, – произносит Сашка то, что явно боится произнести сам Вадим, – она работает на вашей кафедре!

Мне кажется – Вадим сейчас расплачется – у него и губы уже дрожат.

– Вся эта история не стоит выеденного яйца, – фыркаю я. – Ты когда-то обидел ее, она сейчас насолила тебе. Вы квиты. Я понимаю, что если она сольет твою диссертацию в интернет, тебе придется доказывать свое авторство, но думаю, ты с этим разберешься.

На щеках Кирсанова проступает румянец.

Я смотрю на часы – почти два часа ночи. Несмотря на всю занимательность этой истории, мне хочется спать – сказываются дневные переживания и выпитая валерьянка. И я пытаюсь сообразить, как бы потактичней намекнуть Кирсанову, что завтра – отнюдь не выходной.

– Но если мы работаем с ней на одной кафедре, я должен об этом знать, – он снова сыплет соль на рану. – А если мои извинения ее не устроят? Если она продолжит мне мстить? Вы только представьте, как это может сказаться на работе университета?

Сашка не может удержаться – он улыбается.

– У вас что, секретная организация? Какие еще тайны она может выдать конкурентам? Информация о том, сколько двоек ваши студенты получили на экзаменах, вряд ли кого-то заинтересует.

Мне тоже это кажется смешным, но сам Вадим относится к вопросу куда серьезнее.

– Ты зря думаешь, что у нас не может быть секретной информации. Конечно, коммерческих тайн у нас нет, но вот служебных – сколько угодно. В этом учебном году у нашего университета – государственная аккредитация. Приедет серьезная комиссия из Москвы, и мы должны будем подтвердить, что соответствуем всем предъявляемым к вузам требованиям. А требования эти, ох, какие жесткие! И у каждого вуза, в том числе и у нашего, есть слабые места, о которых проверяющим знать необязательно.

– Ну, – машет рукой Сашка, – вряд ли твоя виртуальная подружка ненавидит тебя настолько, чтобы вместе с тобой утопить весь университет.

– Допустим, – кивает Кирсанов. – Но и у меня есть слабые места. Я собираюсь защищать докторскую. А если она не только выложит диссертацию на каком-нибудь сайте, но и отправит анонимку в диссертационный совет и обвинит меня, например, в плагиате? Конечно, я сумею оправдаться, но сколько времени это займет? А на защите любая мелочь может иметь огромное значение! Есть и еще одна история, о которой знают многие на нашей кафедре, но которая не должна стать достоянием общественности. В нашем университете учился один человек, который сейчас сделал неплохую политическую карьеру, а я, как бы потактичнее сказать, во время учебы немного ему помогал.

Обычное дело – уважаемый человек хочет иметь диплом, но не хочет учиться.

– Он хоть раз был на лекциях или экзаменах? – интересуюсь я.

– Честно сказать, нет, – признает Вадим. – Вернее, на государственном экзамене он был. И на защите дипломной работы тоже. А остальные оценки он получил заочно.

– То есть ты ходил с его зачеткой и просил преподавателей не быть слишком строгими к полезному человеку? – ухмыляется Сашка.

– Приблизительно так, – совсем сникает Кирсанов. – Ну, понимаете, меня попросили помочь молодому перспективному политику, которому для хорошей карьеры не хватало только диплома о высшем образовании. А так всё решилось к обоюдной выгоде – он стал дипломированным специалистом, а университет обрел выпускника, которым может гордиться. Но если история о том, как он на самом деле у нас учился, когда-нибудь всплывет, это серьезно повредит и ему, и нашему вузу, и мне самому. И я чувствовал бы себя увереннее, если бы знал, что девочка, с которой я когда-то переписывался, не имеет к нашему университету никакого отношения. Или если бы, по крайней мере, знал, кто она.

– Тупиковая ситуация, – с комичной серьезностью признает Сашка. – Ты хочешь ее найти, но у тебя нет ни одной зацепки. О ней не писали в газетах (по крайней мере, тебе об этом не известно), у нее нет американского дядюшки.

Вадим шарит по карманам, надеясь найти непочатую пачку сигарет, но не находит и разочарованно хмурится.

– Вы должны мне помочь! – жалобно взывает он. – То есть, не должны, конечно, но…

– Ладно, старик, – Сашка хлопает его по плечу, – мы всё поняли.

Я буравлю его взглядом – не ночью же разбираться в этом непростом деле! Но он не хочет проявить благоразумие.

– Алиса! – Кирсанов поворачивается ко мне, и во взгляде его такая мольба, что я проникаюсь к нему сочувствием и понимаю – сегодня ночью не удастся поспать.

– А что? – устало улыбаюсь я. – Это даже интересно!

– Конечно, – подмигивает мне Сашка. – Инстинкт сыщика. Помнишь, как в пятом классе ты искала дневник Зои Николаевой? Ты допросила каждого и у каждого осмотрела и парту, и портфель.

– А потом оказалось, что она забыла дневник дома, – уже хохочу я.

– Точно! – подтверждает Давыдов. – А все с тех пор стали называть тебя Шерлоком, а меня Ватсоном – потому, что во время твоих допросов я записывал ответы подозреваемых в блокнот.

Он уже увлечен этой историей. Он уже водит носом, как предвкушающий охоту пес. Мой милый, славный доктор Ватсон.

Но я быстро снова становлюсь серьезной:

– Понимаете, мальчики, в школе это было игрой, в которой все участвовали с удовольствием. Это было весело! Сейчас всё гораздо серьезней. Моих способностей тут будет недостаточно. Невозможно стать сыщиком, только читая детективные романы.

– А я, Алиса, и не требую от тебя ничего, – тихо говорит Вадим. – Только немного внимания. Ты достаточно наблюдательная. У тебя может получиться! Понимаешь, у нас на кафедре, большей частью, женский коллектив. Возможно, женщине тут будет проще разобраться.

Я в этом отнюдь не уверена. Но участвовать в авантюре соглашаюсь. Просьба друга о помощи, легкий привкус детектива и возможность выступить в роли Шерлока Холмса и доказать, что женская логика всё-таки существует, – могу ли я устоять? Тем более, если об этом меня просит Вадим.

– Только учтите, – предупреждаю я, – даже если она виновата в истории с паролем на твоем компьютере, не могу сказать, что я ее осуждаю. Так и знайте – я сейчас на ее стороне.

– Я знаю, Алиса, знаю, – бормочет Вадим. – Я сам сожалею о том, что тогда произошло, и хочу лишь постараться всё исправить.

– Ну, хорошо, – я доливаю в чайник воду, – давай вычислять твоего Светлячка вместе. Только сначала выпьем по чашке кофе, а то я уже ничего не соображаю.

Кофе, кажется, бодрит не только меня. Кирсанов выглядит заметно веселее. Меня удивляет только, что за то время, что он сидит у меня, Даша ему ни разу не позвонила. Хотя, возможно, он ее предупредил.

Заправившись кофе, переходим к делу.

– Выкладывай всё, что может быть полезно, – требую я. – Что ты знаешь о своей загадочной подружке? Может быть, она хоть раз подписалась своим настоящим именем? Или сообщила о дне своего рождения? Ну, вспоминай же, вспоминай!

– Нет, – пожимает плечами Вадим, – ничего такого я о ней не знаю. Да вы теперь знаете столько же, сколько я сам. Ничего, кроме этих писем, у меня нет.

– Хорошо, – я снова возвращаюсь к распечаткам и стараюсь взять след. – Одна зацепка тут есть – восемь лет назад она училась на первом курсе Санкт-Петербургского государственного университета.

Эта ниточка кажется мне вполне реальной – для заведующего кафедрой узнать, какие вузы оканчивали его подчиненные, – пара пустяков.

Но Вадим вздыхает:

– Диплом СПбГУ есть только у одной из наших сотрудниц – Вари Задориной, но она поступила туда двумя годами позже интересующего нас времени. Это не снимает с нее подозрений, но и не делает основной подозреваемой. Кстати, Светлячка могли отчислить из университета на первом же курсе. Или она могла перевестись в другой ВУЗ. Так что эти сведения нам ничего не дают. Я даже не знаю, на каком факультете она училась.

Но Сашка с ним не согласен:

– Ты не прав, Вадя, это – один из путей решения задачи. Даже если мы не знаем, на кого и как она училась, и окончила ли она университет, мы знаем, в каком году она туда поступила. А это – уже кое-что! Разве у тебя не осталось знакомых среди сотрудников СПбГУ? Ты учился там шесть лет! Я не говорю о преподавателях – тут лучше подключить к делу работников архива. Не так сложно просмотреть списки зачисленных в университет за определенный период.