Страница 9 из 14
Примеров яростного противостояния учителей и учеников – великое множество: англичане не могли смириться с тем, что новички все время выказывают гонор и переиначивают футбольные манеры на свой лад.
Насаждать футбол в России англичане начали в фабричном центре Орехово-Зуево, распадавшемся сначала на два селения: относившееся к Владимирской губернии Орехово и относившееся к губернии Московской Зуево.
Специалисты из Англии понаехали гуда еще в первой половине XIX века и уже в конце восьмидесятых годов попытались в старообрядческом поселении, где построили свои хлопчатобумажные фабрики братья Морозовы, организовать регулярные футбольные матчи. Среди своих, разумеется, – местные в расчет не брались. Ничего из этого не вышло. Но упрямое семейство Чарноков спустя десятилетие повторило свою попытку – и снова провал.
Лишь в начале XX века текстильный край снизошел к футболу. Братья Морозовы, кстати, противились игре из старообрядческих принципов.
Но – судьба: Савве Морозову, приложившему силы и деньги к созданию Художественного театра, выпало, пусть и против доброй воли, стать одним из футбольных пионеров России.
В незабываемом 1913-м команда из Орехово-Зуева в третий раз стала чемпионом России. И если бы не Первая мировая война, быть бы вотчине Морозовых и футбольным центром России. Москву, Петроград, Одессу и Харьков игроки из ткацких краев били на поле. Кстати, заложенное в самом Орехово-Зуеве англичанами поле – свидетельствую – и в восьмидесятые годы XX века продолжало быть в отличном состоянии.
Англичане в орехово-зуевской команде постепенно теряли ведущую роль, российские футболисты выходили на ключевые позиции. В составе все больше русских фамилий: Макаров, Сазонов, Милин, Акимов, Кононов, Кынин… Правда, и англичан достаточно.
А один из них – вице-консул посольства Великобритании Роберт Локкарт – прославился и за пределами футбольного поля. Чемпион России стал организатором раскрытого в августе 1918 года ВЧК контрреволюционного заговора.
На Олимпиаде 1912 года, проходившей в Стокгольме, сборная России, составленная из игроков Москвы и Петербурга, проиграла футболистам Германии сокрушительно – 0:16.
Казалось бы, самонадеянные ученики англичан были посрамлены и должны были бы стать прилежнее. Но ко времени Олимпиады ни о каком преклонении перед иностранцами в спорте и речи быть не могло. Другое дело, что российскому спорту изначально повезло – он не развивался изолированно. И присутствие в России иностранцев подстегивало отечественных спортсменов как примером, так и конкуренцией.
Поражение в Стокгольме спортивная общественность России перенесла стойко. Очень мудрую позицию, между прочим, занимала пресса. Она справедливо считала, что русской натуре поражения порой бывают полезнее побед – заставляют подтянуться и жаждать реванша: смирение перед победителем не в русском духе. Тогда как редкие победы в новом спортивном деле и следующие затем восхваления дезориентировали – от похвал кружилась голова. А самонадеянности отечественным спортсменам было не занимать. Но и в таланте – в том числе и самобытном футбольном – им никак не откажешь.
Международные встречи, как правило, кончались поражениями российских команд. В лучшем случае, как в игре с норвежцами в сентябре 1913 года, добивались ничьей. Но от встреч с наиболее сильными противниками не отказывались – проигрышей не боялись.
На 1914 год намечалась обширнейшая программа международных матчей – война с немцами помешала ее осуществлению.
Войны и революция вынужденно изолировали футбол, что, однако, не помешало ему стать уже в следующем десятилетии спортом номер один в стране.
Проще всего сегодня умилиться реалиям тогдашней спортивной жизни и теперь идеализировать все в ней происходившее: скажите, пожалуйста, спорт в России только начинался, а уже и организация дела такая солидная, и календарь соревнований продуман и выверен, пресса специальная, какой у нас сегодня нет, и народ около спорта и в самом спорте солидный.
Культурный, словом, уровень, на зависть.
Мы словно забываем, что и жизнь в России была во много раз налаженнее, быт обустроеннее, народ не до нынешней степени напуганный, не выбитый, понятие цвета нации не казалось абстрактным…
А вообще-то в происходившем тогда заложена судьба, предстоящая спорту в нашем отечестве – со всеми перипетиями и сплетениями линий.
С теми прежде всего ограничениями для развития личности, если она целиком посвящает себя большому спорту. И с той невозможностью добиться высших достижений в спорте, не жертвуя для него всем.
С непременным и осознанным гладиаторством посреди окружающей цивилизации. С обязательностью социальной и прочей экологии спортивной профессии, в десятые годы еще только зарождающейся, но и опыта цирковой атлетики достаточно было, чтобы понять многое.
Мы обмолвились о здоровяках и здоровье… Но работавшим в цирке силачам на долгую жизнь и долгое здоровье рассчитывать не приходилось – нагрузка у них и тогда уже бывала запредельной.
Одного лишь, может быть, нельзя было предположить тогда во всем объеме. Это роль и место спорта в официальной идеологии страны, которые определились уже при диктатуре пролетариата – большевики в идеологическом творчестве не знали себе равных до самых последних времен.
Профессиональный спорт рекрутировал разночинцев.
Он жил и обращен был к толпе или, выражаясь по-большевистски, к массам.
Но широкой аудитории требовали себе и остальные жанры – не борьбой единой жила спортивная Россия. И чемпионами не могли быть только выходцы из привилегированных слоев. Спорт не мог обойтись без самородков из неимущей среды…
Профессионализм вступал в противоречие с щепетильностью любительства. Документ подобной щепетильности нельзя не привести – тем более что в дальнейшем именно любительство (в советские времена особенно усердно декларируемое) шло на убыль.
Хоккей в зимней, исконно конькобежной стране не мог не стать популярным жанром. Но оформился он организационно во втором десятилетии века. Московская Хоккейная Лига образована тоже в 1913 году. И среди первоочередных забот Лиги газета «К спорту!» отмечает реферирование – судейство, по-нашенски.
Судьи пришли в хоккей из футбола. К ним не было пока претензий. Но их очень мало – всего пятеро (и среди них Иван Савостьянов – глава судейского корпуса в советские времена). Им необходимо подкрепление из среды таких же авторитетных в спорте лиц.
Кто бы тогда предположил, что профессия спортивного рефери станет самой конфликтной, самой драматической.
Что столько страстей будет бушевать вокруг нее, столько сил будет затрачено, чтобы расшатать ее морально. Что от судейства, в конце концов, столько будет зависеть…
В 1913 году «К спорту!» поместит полосный очерк о трагике Роберте Адельгейме. Журнал не коснется сценических творений артиста, прославленного вместе с братом на всю Россию.
Спортивное издание заинтересует физическая закалка артиста, его атлетические достоинства – фотография во весь рост удостоверит: театральная знаменитость отменно сложена и развита.
Роберт Адельгейм рассказывает о методах своих тренировок, настоятельно рекомендует их коллегам и молодежи. «Если бы наши артисты вместо губительного кокаина, опиума, временно возбуждающих настроение, обратились бы к здоровому и простому увлечению, то среди них не было бы столько немощных, состарившихся раньше времени людей. Мне более пятидесяти лет, но я себя чувствую юношей духом и телом».
В то же время «К спорту!» публикует статью «В защиту конькобежцев» – конькобежцы, напомню, гордость России. В первом же абзаце автор берет быка за рога: «Ввиду того, что в русскую печать проникло придуманное норвежцами в объяснение исключительных успехов наших конькобежцев утверждение об употреблении последними допинга, в настоящее время является настоятельная необходимость подробно остановиться на этом вопросе и разобраться в его основательности.