Страница 13 из 15
Работа в «Волшебной кисти» позволяла оплачивать жилье. Старое, ветхое, требующее или ремонта, или сноса. Удивительно, что находилось оно в центре столицы, затерявшись среди переулков. Когда-нибудь Егор разбогатеет, и будет у него что-то свое. А пока – дом, требующий капитального ремонта, две съемные комнаты с крошечной, покрашенной в зеленый кухней. Хорошо, что не коммуналка.
– Так лучше? – женщина показала на фиолетовые мазки.
– Гораздо. Теперь попробуйте поиграть с лимонами. Посмотрите на них внимательно. Они не ровно-желтые. Около кончика, видите, немного охровый оттенок, а вот здесь совсем светлый бок. Поколдуйте.
В группе было семь женщин разных возрастов – от студентки до пенсионерок. Все они рисовали кувшин с лимонами. Егор обходил их по очереди, смотрел, что получается, подсказывал, помогал исправить ошибки. Каждая из них мечтала написать картину и смотрела на Егора с надеждой. Он подбадривал, понимая, что к настоящей живописи это не имеет никакого отношения. У настоящей живописи за плечами должны быть профессиональное образование, владение техникой рисунка, понимание построения композиции и прочее, прочее, прочее…
Через два часа, закончив занятия, наведя порядок в студии и передав вахту следующему учителю, Егор вышел на улицу. Выбор был небогат: либо домой, либо в бар. Он выбрал второе.
В «Рок-и-бар» уже толпился народ – подгребал сюда после рабочего дня. Музыка и шум голосов давали ощущение движухи. Вика была на своем рабочем месте. Сегодня у нее в ушах крупные серебряные кольца, а на ногтях черный лак. Запястье украшено широким браслетом-обручем. Егор устроился за барной стойкой.
– Привет.
Она не ответила. Тогда он сделал заказ.
– Американо.
Привычно достал блокнот. Привычно начал рисовать. На этот раз – спина. Она стоит перед кофемашиной. Спина под туго обтянутой майкой стройная, шея тонкая. Схваченные в короткий хвост волосы шею открывают полностью. Большие кольца в ушах, рука тянется вверх, чтобы взять с полки чашку. На руке – браслет. Немного деталей: на переднем плане – гладкая поверхность стойки с парой пустых стаканов, на заднем – полка с посудой, свисающие треугольные светильники.
Егор неторопливо пьет кофе, дорабатывая рисунок. Заштриховывает майку, обозначает тени от стаканов, делает прическу объемней.
Через двадцать минут на столешнице пустая чашка, деньги и рисунок.
– Пока, принцесса.
– Если хочешь быть в форме к лету, значит, жить надо в режиме БЖУ.
– Что такое режим БЖУ?
– Белки, жиры, углеводы, – торжественно провозгласила Лена.
Аня отвела взгляд от монитора. На мониторе высвечивалась очередная обложка. Глаза устали. Идей, как улучшить это скучное изображение, не было. Муки творчества во всей красе. Прямо как у Артема Вольского.
С которым они расстались три дня назад в аэропорту, и все. Ни ответа, ни привета. Хотя, почему, собственно, это должно ее беспокоить?
Да просто Татьяна Александровна утром спрашивала, как обстоят дела с макетом каталога. А как с ним дела, если до сих пор не утверждена очередность репродукций? Нет, Аня-то их расположила, как считала нужным. Вот два вечера после возвращения именно этим и занималась. Наливала бокал крымского вина (в аэропорту водитель из багажника вынул два подарочных пакета – один для Артема, другой для нее), раскладывала на полу все фотографии и формировала ряд последовательности. Никто не мешал. Родители снова уехали за город, там у них уроки и сад без присмотра. Тетушка, слава богу, временно забыла о существовании племянницы.
Вчера вечером порядок расположения картин «Версия: Анна Мальцева» был полностью готов. Можно отчитываться о проделанной работе по электронной почте. Но она не отчиталась. Вроде ничего особенного, рабочий момент, но… почему-то не писалось. Аня только за сегодня уже три раза заходила в почтовый ящик, нажимала на «создать сообщение», а потом удаляла появлявшееся окно и возвращалась к обложке, которую надо было до конца недели довести до ума.
Интересно, чем он там у себя занимается? Приводит в порядок крымские эскизы или ищет новые идеи? У него есть студия? Конечно, есть. Скольким женщинам он предлагает поработать натурщицами? Наверняка многим.
И ты, Аня, всего лишь натурщица. Точка. Несколько дней на море – его работа. Он что-то написал, ты – покупалась в открытом бассейне с видом на горы. Красота? Красота.
И хватит об этом. Не будем вспоминать. А мечтать вообще вредно. Надо вон себя привести в порядок к летнему сезону.
– Так в чем смысл БЖУ? – поинтересовалась Аня у Лены.
– Если честно, я сама еще не до конца поняла. Но думаю, в сбалансированности.
Лена была оптимисткой. Ей тоже под тридцать, она тоже свободна, но природное жизнелюбие однажды приведет Лену к уютному дому, хорошему мужу и долгожданному ребенку. Аня была в этом уверена. У Лены имелась одна потрясающая черта – она не жила прошлым или будущим. Она жила настоящим.
– И как ты балансируешь?
– Самое простое: делим мысленно тарелку на четыре части. Две части овощей, одна мяса, одна гарнира, например гречки.
– А результат?
– За три недели минус два килограмма и возможность влезть в старую юбку!
Аня вспомнила мидии с белым вином в прибрежном ресторанчике и разговор о гениальности идей. Никакого БЖУ.
Про то, как она провела майские праздники, Аня в подробностях не рассказывала. Обмолвилась только, что на пару дней слетала в Крым – легкий золотистый загар не скроешь, тем более что в Москве погода продолжала стоять прохладная, с дождями и хмурым небом. Но про Вольского молчала. Потому что он заказчик. И лететь вместе с заказчиком на выходные вроде как неэтично. А про то, что это была практически рабочая поездка, говорить не стоило тем более… Кто в такое поверит?
Аня снова посмотрела на экран монитора.
– Беда прямо с обложкой. «Тайная любовница монарха». Кто это вообще читать будет?
– Будут, – заверила Лена.
– Слушай, а в твоем БЖУ принципы раздельного питания учитываются? Например, что с мясом картошку есть нельзя?
– Нет, ты только посмотри, посмотри, как здорово написано! – Серж стоял посреди мастерской Артема и читал текст с телефона. – Стремление художника к размышлениям очевидно, детали его картин всегда складываются в единое целое. Это не разрозненная мозаика, которую можно похвалить разве что за оригинальность. Это всегда целостная, заключенная на четырехугольнике холста мысль. Каково, а? И это не кто-нибудь, а Пересвистов. Понимаешь?
– Понимаю.
Артем поставил чистый холст на мольберт. Он собирался приступить к работе. Даже не так, он жаждал в нее окунуться – впервые за долгий период времени. Но позвонил Серж и сказал, что надо срочно встретиться.
Серж влетел с мастерскую стремительно, ослепил Артема канареечным джемпером и изумрудным шейным платком. На ногах гостя красовались вишневые мокасины. Серж чувствовал себя неотразимым, и, надо признать, было от чего.
– Наконец-то, – похлопал он по плечу своего подопечного. – Я уже заждался, тут такие новости. Ангелина торопит с натюрмортами, говорит, есть покупатель, которому она обещала продать. А ты укатил. Так что у тебя?
Артем выразительно показал взглядом на угол. Там, прислоненный к стене, стоял сохнущий натюрморт. В количестве одна штука.
– Мда… – протянул Серж, – негусто. Похвастаться нечем. И что мне ответить Ангелине? Деньги, Артем, клиент готов заплатить приличную сумму.
– Скажи, мне нужно время немного доработать картину. Скажи, появились новые мысли.
– Ладно.
Никаких мыслей у Артема по поводу этого натюрморта не возникло, но сдавать картину в таком виде нельзя. В ней нет индивидуальности. Придется срочно что-то придумывать. Ангелину подводить не стоит.
– Скажи вот что. К концу недели я его закончу. Картина постоит у меня дней десять, она должна хоть как-то просохнуть, потом я ее привезу в галерею. Но это последний натюрморт. Я делаю паузу.