Страница 10 из 17
Анастасия будто окаменела. В голове почему-то всплыла любимая поговорка Федора «если не ходом, то ползком».
«Да какого хрена я так раскисла! Я же ни в чем не виновата! Я даже не знаю, что вообще случилось!»
– Анастасия Григорьевна, садитесь! Вы готовы отвечать на вопросы? Хотя вы имеете право хранить молчание до приезда адвоката, если он, конечно, у вас будет, а также право на один звонок.
– Мой адвокат будет завтра, но я ни слова не скажу вне зависимости от этого, пока вы не соизволите объяснить, что происходит, где мой муж и, в каком он состоянии?
– Согласен. Справедливо. Но прошу прощения: я не смогу вам этого сказать, пока вы не ответите хотя бы на некоторые мои вопросы. Иначе мне сложно будет установить истину. Если вы согласны поговорить без адвоката, то давайте побеседуем, и после я вам расскажу о вашем муже. Обещаю. Слово представителя правосудия.
– Хорошо. Не вижу смысла верить вам после вашего признания, но вы привели разумные доводы. Я хочу скорее освободиться.
– Прежде всего, прошу вас осознать всю серьезность вашего положения. Да, я сказал вам правду о своих чувст…, – он запнулся, – …интуитивных ощущениях на ваш счет в совокупности с фактами, но меня порадует, если вы легко смоете всю эту грязь, так резко на вас пролившуюся. Просто потому, что мне больно в вас разочаровываться. Но это, между нами, поскольку уже личное. Для всех будет лучшим – ваша максимальная откровенность. Потому отбросим эмоции и адекватно посмотрим фактам в лицо.
– Мне нечего скрывать. Я могу говорить и без адвоката. Только как, по-вашему, я могла покушаться на человека, которого люблю? Человека, без которого не мыслю своей жизни?
– Не знаю. Это и предстоит выяснить. Вы можете обманывать меня. В машине Александра Воронцова были найдены фото, которые вместе с видео, сильно компрометирующем вас и уличающем в измене, ему прислали на почтовый ящик. По брачному договору подобный поворот событий приводит к тому, что вы, Анастасия Григорьевна, лишаетесь своей части наследства в пользу вашего супруга. Получается – у вас есть мотив: избавиться от мужа и от доказательств вашей нечестности. При этом Империя всецело ваша.
– Как же реальность прозаична.
– К сожалению. Расскажите мне все, или хотя бы то, что считаете нужным сказать без адвоката.
– Вы можете показать мне фото и записи? Чтобы я смогла ответить на интересующие вас опросы.
– Да. Вот фото, – Селезнев взял толстый конверт, лежавший от него по правую руку
Спустя минуту, пролистав фотокарточки, Ася сказала:
– Все до единого из моей прошлой жизни. До брака с Александром Воронцовым. Разве что вот эта, новогодняя, на этот Новый год сделана.
– Вы и Леснов?
– Мы много лет были парой, до тех самых пор, пока я не узнала о завещании. Не то, чтобы мы клялись друг другу в вечной любви и собирались пожениться, но я верю ему, как себе, и с его стороны это взаимно. Более надежного человека трудно представить. Абсолютно гармоничный тандем был, если хотите.
– То есть, если бы вы хотели сделать что-то грязненькое, вы бы доверили это только Леснову?
– Не перекручивайте. Сажем так: если бы я ошиблась в этой жизни, то даже несмотря на это, Леснов бы поддержал меня. Даже если бы и затруднялся понять.
– Вообще поражаюсь, как люди с жиру бесятся – это ж надо, нанять фотографа, чтобы сделать эротические фото. Куда мир катится…
– Вы далеки от истины и эти фото вас и следствия никак не касаются.
– Хорошо. Что у вас с Воронцовым?
– Мы росли вместе. Что называется, слеплены из одного теста. Много лет вообще не общались. Но, как не поверни, Воронцов – это моя семья. Даже, не будь мы женаты. Отец не разделял семью крестного и нашу. Это впитано с молоком матери. Когда я узнала, что мы должны пожениться, то была категорически против. Брак был вынужденный. Но после мы оба поняли, что… вобщем это скорее было провидение судьбы. При всех наших стычках одно было ясно – мы любили друг друга с тех самых юных лет, как только человек начинает что-то понимать в любви. После добавилась страсть и все остальное, присущее взрослому человеку.
Селезнев слушал внимательно и делал какие-то пометки в блокноте. На последних словах Анастасии по его лицу проскользнуло напряжение, но спустя несколько мгновений, Давид снова взял себя в руки.
– У нас есть видео, на котором человек сильно схожий с Федором Лесновым вчера повредил авто вашего мужа именно в указанный мной промежуток времени.
– Этого не может быть. Я абсолютно уверена.
– Вы можете обеспечить ему алиби? Смотрите запись! – Селезнев повернул к Асе монитор ноутбука.
– Я уверена, это не он. Похож сильно, да, но это не он. Одежда как у Леснова. Он так обычно на пробежку выходит.
– И что не так по-вашему?
– У меня не очень хорошее зрение. Без очков я иногда на улице даже знакомых не узнаю. Но очень хороших знакомых и близких людей с таким зрением без очков начинаешь узнавать по повадкам, жестам, походке или одежде. Это не он – однозначно. Я не знаю человека на пленке, хоть он и одет как Леснов. Кроме того, я точно знаю, что Федор в это время был дома, я говорила с ним.
– Вы можете ошибаться.
– Я уверена полностью. Больше мне нечего добавить.
– Хорошо. Как хотите.
– А, что второе видео?
– Уверены, что готовы это посмотреть?
– Не обсуждается!
– Ваше право.
Анастасия увидела на экране окно квартиры Федора, из которого она с таким удовольствием вчера вдыхала влажный воздух после дождя, и увидела себя. Спустя какое-то время на том же самом подоконнике, на который опиралась она, Федор целовал девушку, сильно схожую с ней. Девушка была одета в тот же темно-синий халатик, который был и на Асе на предыдущих кадрах.
– Что скажете?
– Ничего.
– Хорошо. Точнее плохо. Нет ни единой зацепки, оправдывающей вас перед мужем. Эта пленка могла бы стать алиби – но на ней нет времени.
– У вас нет ни единого повода задерживать меня. На другой пленке подозреваемый мужчина. А мое эфемерное соучастие сами знаете, вилами по воде. И если нужно – время я вам тоже найду! И подписку дам. Но только лишь о невыезде из страны. У меня производство в Донецке и от меня зависит благополучие людей на нем работающих.
– Вы со мной торгуетесь?
– Если бы я была, хоть в чем-то виновата, я бы не торговалась.
– Смело. Вы пока можете быть свободны, но вряд ли следствие забудет про то, что именно вам выгодна смерть вашего мужа. Собственно, только это и может быть причиной покушения на него.
– Хорошо. Я вас поняла.
– Как бы я не хотел оказаться на месте вашего супруга. Это очень больно, осознавать такое предательство.
– Если бы вы были на его месте, возможно, вы бы поняли, насколько счастливы.
Селезнев посмотрел в Асины глаза, потемневшие, как небо перед грозой. Поднял трубку телефона и сделал распоряжения относительно нее.
– Не исключено, что мне придется отказаться от этого дела. Похоже, я слишком близко все воспринимаю и могу судить предвзято. Мне сложно противиться вашему обаянию, Анастасия Григорьевна, должен признать. Прямо-таки какое-то дьявольское влияние.
– Я не ставила целью вас очаровывать. Делайте, что хотите, но отпустите скорее. И скажите, что с Александром?
– Он попал в аварию на шоссе. Еще немного и сорвался бы с обрыва. Дождь, скользкая дорога, не справился с управлением – на первый взгляд. А на более скрупулезный – поврежден тормозной шланг. И вот эти отпечатанные фото в бардачке машины. Запись тоже пришла ему на почту.
– В каком он состоянии?
– Сломал пару ребер, сильно повредил ногу, и порезал осколками лицо. Но лично мне кажется, что его физическое состояние много лучше эмоционального. – Давид Селезнев не сводил глаз с лица подозреваемой, но не нашел на нем ничего подозрительного.
– Ясно, – Ася вздохнула, обдумывая его слова.
– Можно поинтересоваться вашим мнением: кто бы мог совершить покушение на вашего мужа?
– Я, что, Шерлок Холмс? – резко отпарировала Ася.