Страница 2 из 6
– Что за чертовщина,– подумал Тиббот, – ведь там никого не было, когда я уходил!
И он совсем уже решился шагнуть прочь, но вдруг его позвала сама Мэйди!
– Тиббот!– кричала она, – Милый, милый Тиббот! Беги скорее ко мне!
И несчастный Тиббот сломя голову бросился к реке. Но что же это? В самой воде, посреди реки, стояла его Мэйди, его милая Мэйди, и жалобно протягивала к нему руки, а по ее лицу струились слезы!
И только Тиббот ступил в воду, как тут же ледяные руки схватили его за щиколотки и раз!– бедняга Тиббот тотчас ушел на дно.
Часть 3. Белая форель
Уже начало смеркаться, а Мэйди все сидела на крыльце дома и ждала пение своего любимого, но так его и не услышала. Наконец, она поднялась, обошла кругом дом и уже совсем было отчаялась, как вдруг услышала знакомое посвистывание. Она радостно вскочила, готовая заключить мужа в объятия, но вместо Тиббота увидела на ветке дерева маленького жаворонка. Птичка внимательно смотрела на нее, наклонив голову, и напевала знакомый мотив. Эту песенку всегда насвистывал Тиббот, когда возвращался домой. Узнав песенку, Мэйди уронила голову на руки и горько заплакала. Она тут же вспомнила и старушку на рынке, и ее слова. «Но ведь он ушел с крестиком! – сказала вслух Мэйди, – что же стряслось с моим Тибботом?»
И едва она произнесла эти слова, перед ней на землю опустилась галка, а в клюве у нее был – что бы вы думали? – тот самый деревянный крестик с оборванным черным шнурком!
Тогда Мэйди зарыдала еще сильнее и так бы она прорыдала до самого утра, не будь она ирландкой. А у ирландок сильный дух и еще более сильная любовь. Девушка поднялась с колен, утерла слезы и подняла крестик с земли, где его оставила галка.
– Придется мне самой выручать моего Тиббота, – сказала она. – Так или иначе, но я пойду к реке и выясню, что же с ним приключилось.
С этими мыслями она легла спать и уснула на удивление быстро и спокойно. А утром, полная решимости, она собрала маленькую холщовую сумку, положила в кармашек платья крестик и вышла в путь.
До реки она добралась довольно быстро, ведь однажды Тиббот водил ее сюда и показывал ей чудные белые лилии, колышущиеся на поверхности. И, едва она подошла к берегу, сердце ее замерло: на берегу лежали сумка и шапка Тиббота!
Мэйди бросилась на колени и схватила сумку мужа, прижав ее к груди. А затем она в гневе ударила ладонью по воде и закричала:
– Отдай мне Тиббота! Я знаю, ты забрала его!
В ответ на ее слова, в воде вдруг промелькнула легкая тень. И тут Мэйди с изумлением увидела, как к самой поверхности выплыла белая форель! Форель словно знала, кто такая Мэйди и зачем она пришла. Затем рыба махнула хвостом и ушла на дно, а через несколько секунд вновь вернулась к поверхности.
– Она знает, где Тиббот и зовет меня за собой, – догадалась Мэйди. Но только она попыталась шагнуть в реку, вода словно отступила от ее ботинка, и, как девушка не старалась, она и шагу не могла ступить в воду.
Мэйди уже почти отчаялась, как вдруг услышала за спиной тихие шаркающие шаги. Она обернулась – а перед ней стояла та самая старушка с рынка!
– Ох, дитя, – грустно сказала она, беря руку Мэйди в свою, – речная дева обхитрила меня. Ей удалось порвать шнурок, и теперь твой Тиббот вместе с ней на дне.
– Но что же мне делать? – в отчаянии спросила Мэйди. – Река не пускает меня!
– Она и не пустит, – ответила ей старушка. – Эта река не примет живых, а в твоих жилах течет теплая живая кровь. Стань холодной, как морская дева, как эта белая форель, и тогда ты сможешь попасть на дно и отыскать Тиббота.
Мэйди плотно сжала губы, а затем кивнула. Присев, она достала из сумки Тиббота маленький нож с костяной ручкой.
– Этот подойдет? – спросила она.
Старушка долго не отвечала, глядя ей прямо в глаза, и Мэйди казалось, будто она видит самую ее суть, саму душу.
– Ты вправду любишь его больше жизни, – наконец промолвила старушка. – Да, это очень хороший нож. Отведи руку, чтобы она была прямо над рекой, и ничего не бойся. Ты все вспомнишь, когда увидишь его.
– Вспомню что? – хотела спросить Мэйди, но тут старушка ударила ее ножом прямо по руке, а затем растворилась в воздухе. Девушка хотела закричать от боли, но вместо это стиснула зубы. «Тиббот, – подумала она, – я нужна Тибботу». И эта мысль помогала ей мужественно терпеть боль.
Однако по мере того, как краснела вокруг Мэйди вода, ее воспоминания стали слабеть, словно утекая из ее тела вместе с кровью из рассеченной ладони. И, когда последняя капля крови растворилась в воде, холодная Мэйди без сознания упала прямо в реку, и течение увлекло ее на самое дно.
Часть 4. Память
Когда Мэйди наконец открыла глаза, перед ней колыхалась темно-зеленая стена. Она словно очутилась внутри огромного тусклого изумруда, только то была речная вода, которая окружала ее со всех сторон. Поначалу Мэйди не могла ничего разглядеть, но вскоре глаза девушки привыкли к тусклому свету, и она стала различать темные силуэты вокруг: водоросли, причудливые камни, диковинные раковины. Вдруг перед ней мелькнула белая тень, и прямо перед ее лицом очутилась знакомая белая форель. Мэйди удивленно вздохнула: она отродясь не видела белой форели, а тут прямо перед ней сейчас плавала взад-вперед белая рыба без единой темной чешуйки! Форель же отплыла немного вперед и тотчас вернулась назад, и так она плавала несколько раз, пока Мэйди не догадалась, что форель зовет ее за собой. Девушка не могла понять, что же понадобилось от нее форели, однако послушно пошла прямо по речному дну вслед за диковинной рыбой.
Речное дно было устлано мягким илом, и Мэйди, сняв ботинки, пошла босиком. По пути она вертела головой, стараясь рассмотреть всех странных существ, что окружали ее. Причудливые тритоны, речные угри, стайки мелких рыбешек – все это забавляло девушку. Она не помнила, как очутилась на дне, но продолжала идти за белой форелью, гадая, куда же она ее приведет.
Наконец они остановились возле небольшого речного грота, вход в который был перегорожен острыми высокими камнями. Форель проскользнула внутрь без труда, а Мэйди с трудом перелезла через камни. Острые выступы царапали ее нежную кожу, но из царапин не вытекало ни капли крови.
Преодолев вход, Мэйди и форель очутились в просторном зале пещеры. Стены ее были украшены диковинками из мира людей: трубками, флягами и даже парой шляп с перьями. А прямо в центре зала стояла бледная девушка со светящейся кожей и длинными зеленоватыми волосами. Она заливисто смеялась, наблюдая, как дюжина больших тритонов старается выбраться из загончика на полу. Вдруг девушка резко обернулась, и Мэйди увидела пару горящих красноватых глаз на худеньком лице. Девушка зашипела и в мгновение ока очутилась прямо напротив Мэйди:
– Явилась спасти своего суженого? Все верно, он здесь, в этой пещере! Ежели узнаешь его – я позволю вам двоим уйти, но ты должна будешь оставить мне что-нибудь взамен!
Мэйди не понимала, о ком идет речь, но послушно кивнула. Ей было интересно смотреть на украшения на стенах, а если девушка с зелеными волосами хочет, чтобы Мэйди кого-то нашла: что ж, она не против такой игры.
Девушка начала обходить пещеру, а русалка не спускала с нее глаз. Как только белая форель пыталась подплыть к Мэйди, русалка тотчас начинала злобно шипеть, и форель отплывала.
– Не мешай!– крикнула русалка. – Она должна справиться сама!
Мэйди только хотела обернуться и спросить, с чем же она должна справиться, как вдруг споткнулась и упала прямо на пол пещеры. А из кармашка ее платья вылетел деревянный крестик и упал неподалеку, возле кучки разноцветных раковин и камушков. Увидев его, лицо русалки исказилось яростью, и она кинулась к Мэйди, но белая форель преградила ей путь. Русалка клацнула зубами и вернулась назад.
– Ей ни за что не найти его, – прошептала она,– ни за что. Даже старая карга не поможет ей здесь, в моем царстве!