Бросай кости

Лицо Аллы радости не выражало. Она вела себя так, словно была местной красавицей, а все прочие – тухлым говном. Глядя на нее, начинало казаться, что, присутствуя здесь, она делала всем огромное одолжение.

Тем не менее, она была чертовски прекрасна.

– Это Лена, – говорит уже мой отец, – а это – Михаил.

– Дети, познакомьтесь, – командует «Вован». – Вам вместе учиться.

– Очень приятно, – произносит Алла без особого желания и лениво протягивает мне ручку с безумно шикарным маникюром. Протягивает ее не как для рукопожатия, а словно предлагает мне ее поцеловать, чисто по-женски. Целовать я, ясно-понятно, не стал бы – никогда в жизни такого не делал (или в Казахстане так принято?), и потому просто аккуратно сжал ее.

Едва наши пальцы соприкоснулись, как в моей голове что-то вспыхнуло.

Яркий свет, вспышка – и вот я уже стою не в здании перед кабинетом ректора, а посреди широкой улицы в центре города. Начинаю оглядываться по сторонам. Окна нижних этажей выбиты. Автомобили разбиты и оставлены на тротуаре и дороге как попало. Есть перевернутые, а некоторые и вовсе изнутри окрашены кровью.

На тротуарах лежат мертвые искалеченные тела. У некоторых не хватает конечностей.

Кровь повсюду. Где-то неподалеку раздаются крики боли и ужаса.

Я словно перенесся в город, переживший жуткую катастрофу.

– Что ты наделал?! – раздается женский крик – и я оборачиваюсь. Передо мной эта самая Алла. Только сейчас на ее голове не та модная идеальная прическа – волосы растрепаны, некоторые пряди торчат в разные стороны, другие прилипли к коже. Тушь потекла и размазалась по лицу. Одежда местами изодрана, но совсем не та, в которой она только что была. Маникюр тоже не тот: сегодняшний был красным, а этот – белый. – Где твои кости?!

Я понимаю, что в моей руке что-то есть. Поднимаю ее к лицу и разжимаю. Там два игральных кубика.

– Так бросай же!!! – кричит она. – Бросай чертовы кости!!!

Я разжимаю руку – и они летят к земле…

И все тут же прекращается.

Я вновь стою перед кабинетом ректора, рядом родители, передо мной – эта самая Алла. Маникюр красный в тон ее туфелькам на шпильках и сумочке.

Но вот лицо совсем другое. Она отдернула руку, словно испугавшись. И смотрит на меня как-то… испуганно.

– Что случилось? – спрашивает мама Аллы, но в ответ она лишь покачала головой.

– Ничего, мам, – солгала она. – Током ударил.

Родители рассмеялись.

– Между вами промелькнула искра?! – шутит Вован. – Я был бы не против объединить семьи!

Я смущенно отвернулся, хотя Алла и продолжала смотреть на меня.

– Вам пора заходить к Ректору, – сказала секретарша, и нашим отцам пришлось на время распрощаться.

– Я тебя подожду, Серега! – пообещал Вован, и мы прошли в кабинет.

7

Когда наши отцы снова пересеклись на улице, ко мне почти тут же подскочила Алла, схватила за рукав и оттащила в сторону. Завела за ближайший угол и прижала к стене.

– Что ты увидел? – резко спрашивает она тоном злой училки.

– Что? О чем ты?

– Я знаю, что тоже что-то увидел – у тебя рожу перекосило! У нас были одинаковые видения? Или у тебя что-то другое?

Я смотрел в ее изумительно чистые сапфировые глаза и, кажется, мозг работал совсем не так, как должен был.

– Я видел разбитую улицу, кучу перевернутых автомобилей… трупы… и тебя. И ты кричишь, чтобы я какие-то кости бросил. В руке игральные кубики… и я их… бросаю.

Она хмурится, с лица уходит вся строгость и серьезность. Она слегка растеряна.

– Ну… ладно тогда, – выпрямляется и отходит от меня на шаг. Обхватывает руками свои плечи, словно ей холодно.– Прости, что так набросилась… просто у меня впервые такое… как удар в голову – и галлюциноз!

Она улыбается.

– А… ты что видела?

– Да то же самое, да, – очень неумело солгала она. – Могу я тебя попросить? Не рассказывай родителям, пожалуйста. Не хочу, чтобы они поговорили с моими, и чтобы те затем устроили какую-нибудь диагностику, или еще чего. Они у меня параноики – и… в общем, им нельзя знать. Хорошо?

– Я, сказать по правде, и не думал им говорить. Мысль была, но я ее отсёк на корню, как говорится. Меньше всего мне сейчас надо их повышенное внимание.

– Ладно, тогда договорились. Увидимся.

Алла улыбается и гордо шагает к месту, откуда только что меня привела. Я еще немного стою, прижимаясь спиной к стене и прислушиваюсь к звонкому цоканью ее каблучков.

Закрываю глаза.

– Проклятье, Миша, – шепчу сам себе, – ты не должен о ней думать. У тебя есть Женя. Просто не делать глупостей. Нельзя…

Но не думать об Алле я не мог. Ни стоя у стены, ни заселяясь в свою комнату и знакомясь с соседом, ни перед сном. Все мысли словно вытеснила эта чертова Алла и то видение, которое я увидел, коснувшись ее пальцев. Проклятье! Может, у нее есть парень, который ее ждет. Точно так же, как меня ждет Женя…

– Не спится, друг? – спрашивает Дмитрий, мой сосед.

– Совершенно.

– Девушка есть?

Я киваю.

– Небось, о ней думаешь?

– Можно и так сказать.

– Я тоже о своей думаю. Хотя предки мне давно сказали, что я с ней недолго буду.

– Та же фигня, – подтверждаю его слова и тяжело вздыхаю.

– Ты давно узнал?

– Вчера.

– Вчера?! Тебе вчера только шестнадцать стукнуло?!

– Позавчера. Но родители рассказали вчера.

– С прошедшим, братуха! – он спрыгивает с кровати и подбегает. Пожимает руку. – Слушай, ну давай тогда отметим, что ли?! Я быстро сейчас пацанов соберу! Я здесь уже неделю, и со всеми перезнакомился. Девок не обещаю, но крутых поцев быстро приволоку!

– Да нет, спасибо, – сажусь, отбрасывая одеяло. – Я еще от своей бухаловки не отошел.

Дмитрий понимающе кивает.

– Ты мне не поверишь, но я тебя охереть как понимаю! – кивает он. – И все же! День рождения с новыми друзьями грех не отметить! Тем более что снова бухать будем уже не скоро! Порядки тут серьезные, знаешь ли…

Он подмигивает мне.

– Лады! Ты тогда штанишки накинь хотя бы! Я сбегаю за Толяном и Ильясом. Крутые пацаны! Им только повод дай – и они тебе такой праздник замутят! Они второкурсники!

И Дима, быстро запрыгнув в свои шорты, выскочил вон из комнаты.

Я нехотя встал и подошел к шкафу, достал свои брюки и надел их. И рубашку тоже. На всякий случай. Заправил свою постель и сел за стол.

Дима явился вместе с двумя парнями – тощим русским и неплохо сложенным (я бы сказал мускулистым) казахом. Казах первым протянул руку.

– Ильяс, – назвался он. – А это Толян. У тебя тут, значит, днюха?

– Два дня назад была, – встаю и обмениваюсь с парнями рукопожатиями.

– Ну надо что-нибудь замутить, – тут же говорит Ильяс. – Поздно уже, конечно, но народ не проблема собрать.

– А че с бухлом? – интересуется Толян.

– Да придумаем что-нибудь, – скрещивает Ильяс руки на груди. – Пацан-то вроде нормальный. Грех не помочь. Правда…

Они с Толяном переглядываются.

– Какие-то проблемы? – чувствую я подвох.

– Ну… с девчонками было бы интереснее, – говорит Толян.

– Так их же никак к нам не притащить сюда, – появляется рядом со мной Дима.

Ильяс поднимает руку, улыбаясь.

– Есть же клуб. Если договориться с Максом, то он за час нам диско-пати организует. С бухлом, девчонками и танцами…

– А кто будет с ним договариваться? – спрашивает Толян. Ильяс смотрит на меня и улыбается.

– Ребят, – я улыбаюсь, – если прямо совсем начистоту, то я не планировал вечеринку закатывать. Без обид, но позавчера я выпил столько алкоголя, что до конца первой четверти хватит.

– Что значит, без обид? – шагает на меня Ильяс. – Что значит, без обид?

Он смотрит на меня очень серьезно.

– Показался мне крутым пацаном, серьезным, – продолжает он практически не моргая. – Я думал – о, какой крутой парень этот Мишаня… а он, значит, отпраздновал свое шестнадцатилетие… а перед новыми корешами проставляться и не собирается. Ему вообще насрать на пацанов, я погляжу. Насрать на друзей, на наши порядки и устои. Ни уважения, ни желания познакомиться поближе со своей будущей семьей… я ошибся, кажись…