Дом воспоминаний

– Ой-ой-ой… Имеет смысл? И о чём тогда поёт твоя группа?

– О тех вещах, которые не доступны твоему мозгу, – отрезала Катя, прошипев.

Тобиас осмотрел её с головы до ног презрительным и полным отвращения взглядом.

– Ну, мой мозг не напихан всякой ерундой типа книг и уроков. Расслабься. Лето начинается!

– Легко говорить тому, кто ещё целый год учиться в школе будет, – простодушно фыркнула Катя и устремила взгляд на прямоугольный толстый фотоальбом со старым серым пятном.

Комната Тоби выглядела несколько неубрано (и это мягко сказано). Парень не сильно любил раскладывать всё по отдельным полкам, и поэтому его вещи постоянно валялись везде.

Тоби, как и сестра, очень любил зелёный цвет. Абсолютно вся комната светилась нитями светодиодных лент ярко-зелёного цвета. Они были практически везде: на высоком деревянном шкафу угольного цвета, под тёмным столом из дуба, по краям кровати, в углах комнаты и на широком подоконнике. Большая двуспальная кровать стояла у самого окна прямо перед глазами при входе в комнату; тёмный стол на высоких толстых ножках находился в правом углу от двери; шкаф-купе с витражными стёклами (как вы думаете, какой цвет стёкол?) выглядывал из того же угла, где находился стол со стулом, на котором сейчас сидела Катя.

Вся левая сторона комнаты была практически пустой; парень любил её больше всего, ведь там на стене висел огромный экран, на котором он обожал играть вместе с Энцо.

Катя подвинулась ближе к столу. Всё, как обычно, было в хаосе: книги, блокноты и тетради валялись по всему столу, а во всей этой неразберихе величаво стоял на подставке ноутбук, по бокам которого находились небольшие колонки, откуда и лилась музыка.

– Кстати, хотел попросить о помощи с одеждой. Подберёшь мне что-то адекватное из этого всего, пожалуйста?

– Ладно, – ответила Катя. – На тебя это не похоже как-то. Да чтобы Тоби, да ещё и просить меня о помощи? Что с тобой? Решил понравиться Энцо и станцевать с ним сегодня вечерком?

Тоби смерил сестру хладнокровным взглядом и лишь язвительно хмыкнул.

Девушка выдохнула, встала и снова осмотрела весь гардероб брата. Катя решила не мучиться и, постояв несколько секунд с умным и задумчивым выражением лица, вытащила из всей этой кучи хлопковую лёгкую рубашку и вместе с ней захватила смолистого цвета бабочку.

Тоби всё так же не сводил взгляда с движений сестры, а в его янтарно-карих глазах загорелся озорной огонёк.

Катя подошла к шкафу брата, открыла его и увидела несколько старых костюмов. Тоби никогда не любил носить официальную одежду, хотя в ней он смотрелся неотразимо. Все те старые костюмы он надевал только по разу в жизни: на свадьбу дяди, выпуск Кинрея из школы и на день рождения Энцо. Тот день рождения запомнился ему не подарками и возгласами, а горькими слезами и холодной землёй, которой засыпали тела Браунов старших. Посмотрев на этот тёмно-синий костюм с широкой белой лентой в виде пояса на талии, Катя вздохнула, достала его и осмотрела ещё раз.

– Вот твой костюм. Надеюсь, руки из нужного места растут, чтобы смог сам погладить, – Катя положила костюм на кровать около брата.

– Ага… спасибо, – коротко кинул Тоби. Парень сгрёб в охапку все рубашки, закинул их в открытый шкаф и резко задвинул дверцу. – А ты в чём будешь?

– А тебя это сильно волнует? – удивлённо вскинула бровь Катя, наблюдая за действиями брата.

– Ну, мало ли, пойдёшь в чём-то вызывающем, а мне отгонять от тебя всяких маньяков, – не растерялся Тоби.

– Не переживай, меня спасать не придётся. Боюсь только, что как раз маньяки на тебя нападут. Уж очень ты своим криком напоминаешь девушку.

– Чего? А ну повтори.

– Что слышал, глухастик.

В этот момент внизу прозвучал настойчивый звонок в дверь, который прервал начинающуюся семейную перепалку. Тоби озадаченно повёл бровью, спрашивая взглядом сестру, не знает ли она, кто это. Девушка лишь отрицательно покачала головой.

Эрика и Рэй всё так же сидели на кухне, ели пирог и задушевно общались.

– Это к тебе? – спросила Эрика и переглянулась с мужем.

Мужчина пожал плечами. Только он хотел встать и открыть двери, как Тоби тут же оказался около дверей и посмотрел в глазок. Парень нахмурил брови и громко закричал:

– Ка-ать! К тебе, наверное!

– Не ори, я тут! – закрыла уши Катя, подойдя к брату. – И кто там?

– Ну, смотри, – пожал плечами Тоби и открыл двери.

К всеобщему изумлению перед дверьми никого не оказалось.

Двор дома О’Конноров был таким же обычным, как и дворы многих домов в районе Лоренс-авеню: коротко постриженная трава шуршала на ветру, как обёртки от конфет; крохотные фонарики, как маленькие светящиеся звёздочки, выглядывали по бокам ровной каменной дорожки; около забора рос символ Канады – клён. Он здесь рос практически у каждого канадца.

За своим клёном Рэй О’Коннор ухаживал тщательнее и лучше, чем кто-либо. Мужчина никому не разрешал поливать его, срезать ветви и подкапывать землю вокруг. Это дерево было для него будто домашним питомцем: только Рэймонд был его «опекуном».

– Да ты врун, – вздохнула Катя.

– Нет, тут был какой-то человек.

– Всё равно никого и ничего нет.

– Ты невнимательная, – цокнул языком Тоби и поднял с пола большую круглую коробку серо-зелёного цвета с огромным бархатным чёрным бантом. Внимательно осмотрев её с двух сторон, брат и сестра озадаченно повели бровями и переглянулись. – Ты знаешь что-то?

– Абсолютно ничего, – пожала плечами Катя и забрала у брата странный подкидыш. – Может, ошиблись номером дома? Такое часто бывает с почтой мистера Мэржи.

– Не похоже. Глянь, – Тоби указал на золотые буквы на ленте. Катя присмотрелась и обнаружила, что это точно не ошибка. Девушка сразу же улыбнулась, мечтательно закатила глаза и поплелась обратно в дом. Тоби проводил её непонимающим взглядом, тяжело вздохнул и закрыл двери.

– Ты будешь одеваться? – спросил Тоби, когда дошёл до своей комнаты.

– Сейчас посушу волосы и сделаю укладку, а потом уже краситься и одеваться собираюсь, – ответила ему сестра, тихонько прикрыв за собой дверь в свою комнату.

На город опустились последние лучи заходящего солнца, тёмно-оранжевые пятна поедали остроконечные верхушки небоскрёбов.

По всему двору разносился призрачный аромат сирени; медленно мигали жёлтые лампочки на гирляндах; переливаясь золотым свечением, тянулись ввысь металлические арки, украшенные с низа до верха белыми крупными лилиями. Высокие фонари дарили свой холодный белый свет прогревшейся за день земле, укрывая всё вокруг пеленой бледного белоснежного мерцания.

По широкой, вымощенной плитами, дороге медленно шла стройная фигура. Короткая чёрная прядь волос упала на бледное лицо девушки, которая повернула голову к воротам школы. Где-то на огромном стадионе уже стояла толпа выпускников, гостей и учителей.

В слабом свете фонарей обтягивающее вечернее платье из шёлка на тоненьких бретельках переливалось красно-оранжевым цветом, словно заходящие лучи солнца балуются и играются на водной глади. Платье струилось по всему телу девушки, словно вода; откровенный разрез выставлял напоказ бледную правую ногу; ткань разлеталась из стороны в сторону. Интересной деталью этого платья были металлические защипы, удерживающие ткань с правой стороны так, что открывался вид на тоненькую полоску тела.

Девушка сохранила в своём наряде странную для юности женственность, строгость и минимализм. На ней не было никаких украшений, кроме небольших золотых серёжек; она просто ненавидела, когда с шеи свисал какой-то кулон или подвеска либо когда на руках вертится невероятно надоедливый браслет. У девушки был невероятный вкус: она любила классику; всё, что попадалось ей на глаза из классики, она тут же скупала. Аня всегда носила минималистичную обувь. Вот и сегодня на ней были чёрные босоножки на довольно высоком и устойчивом каблуке.

Девушка внимательно всматривалась в очертания здания, но её мысли прервал звонкий оклик: