Страница 3 из 15
Когда я обернулась, бабуля с профессором уже скрылись. До меня доносился лишь хруст гравия у них под ногами. Должно быть, бабушка пошла провожать его до ворот.
Почему я никогда раньше не замечала, как близко эти двое общаются? Можно ли в их возрасте снова влюбиться? От такой мысли я покачала головой. Они друзья. Просто друзья. Хотя они подходят друг другу, да и бабушка не такая уж и старая. Надо будет при случае спросить маму, что она об этом думает. Но только не сегодня. Я устала как собака и хотела скорее рухнуть в постель. Это было лучшее мгновение всего дня. Перед сном я могла помечтать, что он скучает по мне так же сильно, как я по нему. Ребячество, но иначе я не могла.
Глава 2
В голове гремело так, будто там звонил огромный церковный колокол. За одним ударом следовал новый. Я спокойно относилась к грому и молнии, но обычно между ними хотя бы на пару секунд воцаряется тишина. Я натянула одеяло на голову, но грохот не стих. Носочек с мяуканьем царапал деревянную раму кровати. Я немного приподняла одеяло, и он тут же юркнул в постель. Мама, конечно, будет ругаться, если найдет в кровати кошачью шерсть, но я не могла бросить трусишку на произвол судьбы. Я успокаивающе погладила мягкую шерстку.
– Все хорошо. Это просто гроза, – пробормотала я в полусне, когда его маленькое тельце прижалось ко мне.
В этот момент я заметила, что из-под двери пробивается свет. Судя по всему, непогода разбудила кого-то из домашних. Прислушавшись, заметила, что гром стих, а дождь перестал барабанить по стеклу.
Вдруг до моих ушей донесся мужской голос, и я сразу поняла, что он не принадлежит моему брату-близнецу Финну. Сон как рукой сняло. Я включила свет и прислушалась.
Папа? Быть того не может. Он ползал где-то в джунглях Перу, раскапывая глиняные черепки. Хотя предположить, что ночью в наш дом прокрался посторонний человек, еще более нелепо. Свесив ноги с кровати, я спрыгнула на пол. Возмущенное мяуканье Носочка, которому я прищемила хвост, осталось без внимания. Я распахнула дверь и понеслась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Как бы это ни казалось невероятно, но, добравшись до холла, я увидела папу. Он обнимал маму, которая спрятала лицо у него на груди. Отца так давно не было дома, что здесь он казался чужим человеком.
Папа выглядел уставшим, глаза – в красных прожилках. Улыбнувшись, он развел руки, чтобы обнять меня.
Стоило мне уткнуться в его измятый клетчатый пиджак, как меня окутал знакомый запах. Папа так редко бывал дома. И хотя я не скучала по нему постоянно, но стоило ему вернуться, я поняла, как сильно нам его не хватало.
– Что ты тут делаешь? – спросила я.
Он криво усмехнулся.
– Я думал, это мой дом.
– Ну конечно, – мама ласково шлепнула его по груди и бросила на меня укоризненный взгляд. – Просто обычно мы знаем, когда ты приезжаешь, и ты не устраиваешь такой тарарам.
– Не мог найти свой ключ, а ночевать на улице не хотелось.
– Почему ты не позвонил? – Мама покачала головой. – Я бы забрала тебя в Эдинбурге.
– Кажется, я немного запутался. Уезжал второпях и совершенно забыл вас предупредить.
Это объяснение тянуло на преуменьшение года. Должно быть, папа совсем оторвался от реальности. Его обычно аккуратно причесанные волосы торчали в разные стороны, рубашка была застегнута неправильно. Узкие очки сидели криво, да и вид у него был совершенно измученный. Будто он не ел несколько дней.
– Сколько ты уже в дороге? – обеспокоенно спросила мама.
– Довольно долго. Какой у нас сегодня день?
– Четверг. – Мы нетерпеливо смотрели на него.
Папа почесал затылок.
– Я вылетал в понедельник вечером, но в последний момент связь испортилась. – Он покачнулся.
– Ну-ка присядь, – распорядилась мама, и мы отвели папу на кухню. Она зажгла лампу, стоящую на подоконнике, и наполнила чайник водой.
Я плюхнулась на стул рядом с ним, чувствуя себя немного сонной и сбитой с толку. Как правило, отец был точен, как швейцарские часы. Мы всегда знали, где он находится, когда собирается приехать домой или когда мы поедем к нему в гости. На кухне висел календарь, где мама отмечала только папино расписание. Мы не видели его несколько месяцев, и вот он сваливается на нас как снег на голову. Здесь что-то не так.
Я взяла папу за руку. Она была холодной как лед.
– Что случилось? В Перу началась война или вас прогнали местные жители? – спросила я тихо, чтобы мама не услышала мой вопрос. Что-то в этом роде уже происходило раньше. Жизнь археолога бывает опасной. Меня затошнило. Папа обладал мастерским самоконтролем, но что-то выбило его из колеи.
– Ничего такого. – Папины глаза заблестели от слез. Я ни разу не видела его плачущим, но сейчас он был близок к этому как никогда. Он сделал глубокий вздох и объявил достаточно громко, чтобы мама тоже услышала:
– Профессор Галлахер умер.
Папин голос дрожал.
Чайная чашка, которую мама достала из шкафа, упала на пол и разлетелась на мелкие осколки. Должно быть, я ослышалась. Наверное, я все еще сплю, и мне снится сон.
– Умер? – Мамины глаза широко распахнулись. – Это невозможно. Всего пару дней назад он был здесь и пил чай с бабушкой.
– Понедельник, – произнесла я. Похоже, папу обманули. Сыграли с ним шутку. Неудачную шутку.
– Профессор всегда приходил по понедельникам, – выпалила я. Моя усталость исчезла. – За исключением последних двух недель, а это странно. Он же прекрасно знает, как радуют бабулю его визиты. В этот понедельник было так тепло, что все сидели на веранде. Они с бабушкой ели ореховый торт, профессор хвалил наш капучино. По его словам, у мамы он самый вкусный.
Я повернулась к отцу.
– Не мог он умереть. Он был в отличной форме.
Папа провел руками по лицу и стал казаться еще более растрепанным. Он всегда был твердым и сдержанным человеком, и меня пугало, что что-то настолько его ошеломило.
– Боюсь, это правда, – сказал папа спустя некоторое время, когда молчание стало невыносимым. – Кассандра позвонила мне в понедельник вечером. Она была в истерике, и я с трудом смог ее успокоить. Сказал, что она должна связаться с вами, и сразу же отправился в путь.
Мы с мамой закачали головами, Кассандра ничего нам не сообщила. Вообще было странно, что мы ничего не слышали, ведь слухи в Сент-Андрусе распространялись как лесной пожар.
Будто в полусне мама подошла к стулу и опустилась на него.
– Не могу в это поверить. Какая предположительная причина смерти? – прошептала она, комкая побелевшими пальцами ночнушку. – Нужно было позвонить нам. Ты же знаешь Кассандру.
Папин взгляд был полон сожаления.
– Я был совершенно сбит с толку. Даже в голову не пришло, да и подумал, что к моему приезду вы уже будете в курсе. – Он недоверчиво смотрел на нас. – Я вижу, что вы не шутите, но мне определенно звонила Кассандра.
Я переводила взгляд с отца на мать. Кассандра, дочь профессора Галлахера, жила с отцом в старинном особняке на окраине кампуса. Почему она позвонила именно папе в Перу? Я точно знала, что у них не было никаких родственников, но звонить на другой конец земного шара довольно странно. Хотя стоит учесть, что и сама Кассандра – весьма странный человек. Волоски у меня на шее встали дыбом, когда я вспомнила последние слова профессора. Он сказал, что в его возрасте уже нельзя быть уверенным, что следующая встреча состоится. Теперь это звучало как пророчество.
– Он умер? – Бабушка побелела как мел. Она стояла в дверном проеме, придерживая обеими руками халат в цветочек.
– Мне так жаль, мамочка. – Мама вскочила, бросилась к ней и заключила в объятия. Бабушкины плечи подрагивали. Мне было безумно жаль. В прошлом году умерла ее школьная подруга, а теперь – друг. В горле образовался ком.
– Мне налить чай? – спросила я, но никто не ответил. Я неуверенно встала, насыпала травяной чай в заварочный чайник и залила его кипятком. Комната наполнилась знакомым запахом мяты.