Страница 13 из 23
– Что? – Сразу же выпалил вопросом сын.
– Ничего. – Коротко ответил Семерчук-старший. – Встретился на две минуты. Он обещает стоять за тебя, но ничего не гарантирует. Я пообещал после пленума отправить ему стройматериалы. Пусть думает.
– А он не отомстит нам за это? – Осторожно спросил Роман.
– Если начнет мстить, то я всем скажу, что он от меня требовал. Это не полгода назад, когда надо было молчать, сейчас гласность. – Цинично ответил Семерчук-старший. – Посмотрим через три дня. Ну, а теперь, сынок, я поехал домой. Работы много. Да, передавай всем привет. Как дети? – Наконец, вспомнил он о внуках.
– Нормально. На даче с тещей.
– Приезжайте к нам. Может мать приедет. Она рвется сюда, на вас посмотреть.
– Приезжайте и вы.
Отец махнул рукой сыну, тот таким же движением попрощался с ним. Некогда из-за такой работы и приехать в гости. Она заполонила и их личную жизнь.
Роман, после ухода отца, обхватил голову руками и задумался. Столяренко мог сейчас не помочь. Оставался один выход – найти для секретаря ЦК, ну как ее – женщину или бабу. Короче говоря, любовницу. Кого же он может предложить старому кабану, – как выразился отец. А кто согласится? Не подбирать же девку из ресторанов и гостиниц. Нужна своя, все знающая и понимающая. Он стал перебирать в голове своих бывших и настоящих любовниц и знакомых. Кого уговаривать? Кто согласится? Кто?
От напряженного раздумья раскалывалась башка.
7
Галина Давыденко, сколько себя помнит, всегда занималась общественной работой. В детском саду рассказывала стихи, пела и плясала на праздничных мероприятиях. В школе все время была на руководящих должностях: командиром звездочки октябрят, председателем пионерского отряда, председателем дружины, членом комсомольского комитета школы, и в институте комсомольской работы хватало по горло. За общественную активность ее там приняли в партию. А после института, ее трудовой путь, естественно, начался с комсомола, а сейчас она работала в горкоме партии. Она любила свою работу и умела работать. Ее энергии и активности хватало на все, в том числе, и на семью. С будущим мужем, одноклассником, она дружила со школы. Но муж пошел учиться в машиностроительный институт, а она – в педагогический. Еще студентами они поженились. Муж – инженер на заводе, терпел ее долгие вечерние отлучки, до тех пор, пока она не получила квартиру – партийным работникам ее давали по льготной очереди, – а потом поставил ей жесткое условие: выбирай – или работа, или семья? Она выбрала работу. Мужу пришлось от нее уйти, подать на развод, и уехать в уральский город, где он создал новую семью. Сын, фактически, остался без отца. Отец платил алименты, но посещал сына редко, – во время отпуска. Так Галина стала разведенкой. Были у нее встречи с мужчинами. Но кто из них нравился, были или женаты, или не предлагали свою руку. А с теми, кто не нравился, не хотелось связывать свою жизнь серьезно. Четыре года назад, она близко сошлась с Семерчуком, когда тот еще работал в горкоме партии. Он ей нравился, но был женат. А разбивать чужую семью было не в ее правилах. Тем более она знала жену Семерчука и считала ее образцовой женщиной и матерью. А такую женщину нельзя обижать из-за похотливости мужа. Да, она и понимала, что стоит тестю Семерчука узнать о их связи, то ей не быть больше на партийной работе. Роман ей нравился, но будущую совместную жизнь, она с ним не связывала. А немного развеяться с мужчиной, не только необходимо для работы и отдыха, но и полезно для здоровья. Ей было уже тридцать четыре года, но выглядела она моложе. Высокая, с великолепно сложенной пропорциональной фигурой, она вызывала открытую зависть у многих мужчин. Но она могла одновременно, кроме партии, принадлежать только одному мужчине, – сейчас это был Семерчук. И на лицо она была красива – как у камеи точеный носик, огромные синие глаза, которые постоянно излучали внимание и доброжелательность, но, правда, в них мог появиться и гнев, но это случалось редко, – у Галины был очень покладистый характер. Черные блестящие волосы, ниспадающие до плеч, делали ее похожей на киноактрису. И еще у нее был прекрасный бюст – пятого размера. Родись она лет на пятнадцать-двадцать позже, быть бы ей известной моделью, перед которой Клаудия Шиффер казалась бы нескладным подростком. Но, увы, она родилась в свое время. Из-за колоритных грудей и, в целом, фигуры, ей всегда было место в президиуме, рядом с приезжим начальством, которое невнимательно слушало звонкий от достижений доклад, а более всего рассматривало ее классический профиль фигуры. А зрители в зале менее всего вслушивались в тусклую пустоту докладов, их взгляды были прикованы к пышному бюсту Галины. Не в каждом горкоме, а может и в области, найдется такой работник.
Сегодня ей позвонил Семерчук и сказал, что он хочет с ней встретиться. Она не возражала. Летом сын большую часть времени находился у ее сестры, чем дома. Там с двумя двоюродными братьями ему было интереснее, чем в пустой квартире, где мама была редкостью. Она приходила, обычно, поздно, успевала приготовить поесть, постирать. А ребенку по утрам приходилось самому разогревать еду, что ему не нравилось. Да и одному скучно кушать. Зимой встречаться с Семерчуком было сложнее – сын ходил в школу и только на выходные выбирался к братьям. Галина понимала, что жизнь у нее идет с ущербом, но ничего не могла переменить в своей судьбе. Партийная работа нравилась, она отдавала ей свою душу, – а дальше видно будет.
В этот душный вечер она ушла с работы вовремя. Семерчук просил ее не задерживаться. Он будет у нее в половине седьмого.
Галина была уже дома, только успела переодеться в халат и шлепанцы, хотела на кухне что-то приготовить, как раздался звонок в дверь. Она открыла ее, и увидела Семерчука с букетом цветов. Цветы он ей дарил только на дни рождения и, иногда, на праздники. А так больше, кажется, никогда. А может, она просто забыла о будничных подарках… Но женщине приятно получать цветы и в будние дни.
– Заходи. Цветы мне?
– Конечно, тебе.
– Спасибо. Ты такой сегодня радостный. Что-то хорошее случилось?
– Не совсем хорошее, но все нормально.
– Есть будешь?
– Буду. Я голоден, как волк. – Действительно Роман, из-за передряг сегодняшнего дня, толком не смог и поесть.
Они прошли на кухню.
– Сын у сестры, я сейчас много не готовлю. Может потушить мясо?
– Не надо. Это долго.
– Ты торопишься?
– Нет. Но сегодня мне надо быть еще дома.
– Хорошо. Подожди минутку, я что-нибудь соберу на стол.
«Счастливая. – Завистливо подумал он о Галине. – Она еще не догадывается, что я пришел с серьезной просьбой. А может, черт с этой должностью, пусть Галка останется для меня? Не буду ее отдавать партийному кабану?»
Но здесь ему вспомнились вчерашние слова тестя. Кажется, он так сказал, что ради бабы, тот решит все вопросы.
«Предложу ей. Откажется, настаивать не буду. Не подлец же я конченный!» – Решил Семерчук.
– Ты выпьешь? – Предложила Галя.
– Нет, Галочка, не буду. Времени мало.
– У тебя для меня всегда минимум времени.
– Не ври. В прошедшую субботу и воскресенье я тебе уделил достаточно времени.
– Такое бывает раз в год. Ешь, что есть.
Они стали ужинать, изредка перебрасываясь фразами. Семерчука просто терзала душу мысль, – когда начать с ней нелегкий разговор до того или после. Решил попозже – тогда она будет мягче. И он решительно произнес, будто что-то решил:
– Все!
– Что все? – Не поняла Галина.
– Поел. Пойдем отдыхать.
– Иди под душ, ты весь потный.
Галина была чистоплотной женщиной.
– А есть горячая вода?
– Нет. Ополоснись холодной, не простудишься.
Роман пошел в ванную. Вода действительно была холодной, но она приятно освежала пропотевшее в душный день тело. Обтерев себя полотенцем, он не одеваясь, крикнул Галине:
– Галка! Я пошел в спальню.
– Иди. Я сейчас. Только освежусь.