Страница 3 из 10
– Но вам всего семнадцать, принцесса, – ответила камеристка, решившись приблизиться ко мне. Уже через пару секунд она об этом пожалела. Ириска оскалилась, заставляя женщину снова отступить.
– Принцесса, – горькая усмешка коснулась губ. – Я пленница этого места, Урсула. За эти семнадцать лет я ни разу не вышла за ворота дворца.
– Это для вашего же блага, Ваше Высочество. За воротами вас может подстерегать опасность. Как только вам исполнится восемнадцать, королева непременно представит вас горожанам.
– Претемный Хан бы побрал эти правила, которые делают меня невольницей, – проворчала я, поднимаясь с ровно подстриженной зеленой лужайки.
Ириска потянулась, вытянув попеременно сначала передние, а затем и задние лапы. Тряхнула рыжей головой и лениво засеменила в сторону дворца.
– Да простит вас Пресветлый Йон, – прошептала Урсула и чуть громче добавила. – Принцесса не должна так выражаться.
Услышав критику в адрес хозяйки, Ириска обернулась и вновь продемонстрировала камеристке мелкие острые зубки.
– Эта лисица меня с ума сводит, – простонала она, подобрав длинные юбки, и держась на безопасном расстоянии от животного, направилась следом за нами.
Дворец утопал в зелени. Его стены цвета слоновой кости были увиты плющом. По обе стороны от широкого мраморного крыльца благоухали яблони, осыпая все вокруг мелкими белоснежными лепестками.
Я с жадностью вдохнула сладкий аромат, предвкушая, как попробую на вкус первый плод. Эта почетная миссия всегда возлагалась на мои плечи, чему я была несказанно рада.
Остановившись у приоткрытой двери, внушительных размеров, камеристка взглянула на меня. Она мешкала, то и дело, покусывая пухлую губу. Я устремила на нее вопросительный взгляд.
– Ваше Высочество, – взгляд опустился ниже, и Ириска недовольно фыркнула, – матушка изволила распорядиться, чтобы к завтраку вы пожаловали без… – она тщательно пыталась подобрать слова, чтобы не обидеть меня – … лисицы.
– Вот еще. Она не вправе разлучать нас, Урсула, – негодование охватило меня.
Матушка всегда не жаловала Ириску. Она нелестно отзывалась о ней, надеясь, что однажды связь удастся разорвать. Вот только это невозможно. С того самого дня, когда я подобрала ее лисенком в саду, мы едины.
… Мне было восемь. Вечерняя прохлада опустилась на землю, принося с собой чувство покоя и умиротворения. Я спрыгнула с крыльца, едва не упав на дорожку, посыпанную гравием.
– Будьте осторожны, Ваше Высочество, – наставляла Урсула, едва поспевая за мной. Даже тогда, девять лет назад, она была женщиной с формами, и угнаться за озорной девчонкой ей было не под силу.
Между фруктовых деревьев тени сгущались. С приходом сумерек я страшилась этого места, но не сегодня.
Всхлип…
Писк…
Снова всхлип…
– Кто здесь? – мой голос утонул среди обильной зелени и изумрудной листвы.
В полумраке что-то шевельнулось.
Шаг вперед…
Еще один…
Маленький мохнатый сгусток замер под кустом, щедро усыпанным цветами. Через секунду в темноте вспыхнули два огонька. Словно завороженная я следила за ними, не в силах отвести взгляд. Две маленькие искорки, в которых, как мне показалось тогда, сосредоточение всего смысла бытия.
– Пресветлый Йон, – донеслось до меня как сквозь пелену.
Я шагнула навстречу манящему блеску. Луна выплыла из-за туч, освещая рыжую шерстку и черные глазки-бусины. Протянула руку, стремительно сокращая расстояние, разделяющее нас. Лисенок подался вперед и уткнулся влажным холодным носом в мою ладонь.
Жар зародился где-то глубоко внутри. С каждым ударом сердца вместе с кровью он разносился по венам, опутывая мой организм невидимыми нитями. Что-то вспыхнуло между нами, заставляя зажмуриться. Яркий свет слепил. Температура воздуха повышалась. Нежную кожу неимоверно жгло.
– Да что же это такое, Ваше Высочество, – голос Урсулы был далеким. Он эхом звучал у меня в голове. – Помогите… Принцессе нужна помощь…
Топот шагов все ближе, а мой разум все больше напоминает податливый пластилин, из которого кто-то что-то умело лепит. Болезненная судорога в руке заставляет меня вскрикнуть. Но вместо звука из моего приоткрытого рта вырывается лишь беспомощный вздох.
– Аюннэ, – до боли родной голос словно просочился сквозь пелену, и все вокруг показалось зыбким.
Сильные руки легли мне на лицо, опуская веки. Я словно покорная кукла обмякла в руках моего спасителя, теряя последние крупицы сознания.
– Папа, – только и могла прошептать я, находясь на отрезке между двух миров…
– Ваше Высочество, – голос Урсулы был настойчив, словно она обращалась ко мне уже не в первый раз, – вас ждут.
Я тряхнула длинными рыжими волосами, прогоняя воспоминания одного из самых значимых дней моей жизни. Вернуться в реальность оказалось не просто. Мысли липкими комьями цеплялись за мой разум, не желая кануть в небытие.
Ириска чихнула, обратив на себя мое внимание. Она потянулась, остановив свой умный взгляд на мне. Я и без слов понимала, что она хочет сказать: “Иди, Астрид. Я найду, чем занять себя. В отдаленной части сада полно полевых мышей, которые не дают мне покоя”. Я улыбнулась от этих мыслей, а Ириска, словно в подтверждение им облизнулась, высунув длинный розовый язык.
– Хорошо, – сдалась я. – Позавтракаю с матушкой одна.
– Хвала Пресветлому Йону, – пропела Урсула, воздев пухлые пальцы к небу. – Идемте, Ваше Высочество. Не к чему заставлять ждать вас.
Что же, теперь понятно к чему была такая спешка. За овальным столом внушительных размеров, кроме матушки сидели еще три человека. К несчастью, я уже имела честь познакомиться с ними.
– Герцог, герцогиня, маркиз, – я учтиво кивнула каждому и сделала реверанс, – спасибо, что почтили нас своим присутствием.
Взгляд маркиза задержался на мне дольше, чем то позволяли все нормы приличия. Сальный, порочный, раздевающий. Приступ тошноты заставил меня судорожно сглотнуть и опустить взор.
– Ваша дочь, поистине не обработанный алмаз, Мадина, – герцог обратился к матушке, широко улыбнувшись. – В умелых руках она превратится в бриллиант и засияет так, что затмит своей красотой солнце.
Матушка в ответ сдержанно кивнула герцогу и указала мне изящной рукой с тонкими золотыми браслетами на свободный стул:
– Садись, Астрид.
Голос у нее твердый, решительный, не терпящий возражений.
Я опустилась на бархатное сиденье по правую руку от герцогини. Ее сын, маркиз Жан Вейт оказался напротив меня. Сегодня я как никогда жалела о том, что столешница столь узкая, что стоит этому напыщенному фазану только захотеть, как он коснется меня.
Украдкой взглянув на гостя, я тут же пожалела об этом. Он перехватил мой взгляд и его тонкие губы дрогнули в усмешке. Угловатые черты лица Жана еще больше заострились. Сейчас он был похож на хищника, вышедшего на охоту. Боюсь, в этой игре я была дичью – трофеем, который он желал заполучить.
– Принцесса Астрид, – голос герцога вырвал меня из оцепенения, – о каком животном мечтаете вы? Я слышал, что принцесса все еще не нашла свою вторую ипостась, – обратился он уже к матушке. – Это правда?
О, да. Матушка на славу постаралась скрыть ото всех существование Ириски.
… Уже пятые сутки я не вставала с постели. Жар не спадал, а тело сковала усталость.
– Позор! Возмутительно! – кричала матушка, когда отец, сидя у моей кровати, делал холодный компресс. – Лисица! Люди нас засмеют!
Я не видела ее, но слышала, как позвякивают на запястье золотые браслеты.
– Мадина, – голос отца бархатный и мягкий убаюкивал, даровал надежду на светлое будущее и скорейшее выздоровление, – это случилось. Нам ничего не изменить.
– Нет.
Всего одно слово, но оно четко давало понять, что я не оправдала надежд матери. Она никогда не смирится с тем, что произошло. Я и Ириска, навсегда останемся черным пятном на ее белой репутации.
– Тигрицы, львицы, черная пантера – выбирай любую. Да на территории замка целый зверинец! Но нет, Август, – голос сорвался, и я почувствовала, как горячие пальцы коснулись лба. Прикосновение обжигало, и я попыталась увернуться от него, – она выбрала лису. Все равно, что породниться с дворовой собакой, – услышала я на задворках комнаты, а после хлопнула дверь и меня поглотила тишина…