Тираннозавр

– О-о-о, а где он у тебя?

Мама прячет лицо в ладони.

Подслушивать – нехорошо. Саша возвращается в комнату. Небо заволокло бледной плесенью облаков. Уже и не вспомнить, как недавно лучами плакало солнце. Снова окно. Две увесистые капли стекают. Стекло намокло его слезами. Динозаврик, ты что, плакал? Прости, что я тебя оставил. Я больше так не буду. И Саша вновь взглянул на него.

Ты такой красивый. Ты напоминаешь мне голубого попугая. Большой гиацинтовый ара. Саша видел его в зоопарке, когда ходил туда с классом. Эта птица прекрасна. Его перья цвета лагуны и медово-желтые круги вокруг глаз. Экскурсовод сказал, протягивать ручки к нему в клетку – опасно. Сказал, что попугай кусается. Саша просунул ручку. Ара вопросительно посмотрел на нее. Недоверчиво повертел вокруг ладони головой. А затем подполз и дал себя погладить. Одноклассники рассказали руководительнице, что Саша сделал. И она при всем классе ударила его по рукам. Несильно. Но мальчику было обидно, что все это видели. Саша врунишка. На самом деле он никогда не видел гиацинтового ару. Это он так только представил. То был совсем маленький попугайчик.

Еще обиднее было, когда Саша пришел в школу с синяками. То был урок математики. Мальчик сел на заднюю парту, пытаясь прятать ссадины. Учительница спрашивала всех, для чего нужна математика. А ты что думаешь? А ты? А ты? Важно мнение каждого.

– Ребятки, что самое главное в жизни?

Кто-то выкрикивает.

– Самое главное это уметь зарабатывать.

Учительница испражняется счастьем.

– Хорошо, но так и для этого нужна математика! Верно?

– Ну не знаю!

– Ну вот как ты собираешься зарабатывать?

– У меня будет бизнес, как у папы.

– Но для того чтобы вести бизнес, нужна математика!

– А мой папа не знает математику, и у него все прекрасно. Я и так буду зарабатывать.

– Заработать ты, может, заработаешь. Но без математики ты не сможешь даже посчитать, сколько у тебя денег. Поняли, детки? Даже дворнику нужна математика!

Но наглый рот не успокаивается.

– А зачем мне их считать? Я буду их только тратить.

Раз за разом. Все продолжается. Раз за разом. Математика нужна, чтобы зарабатывать деньги, а палеонтология вообще ни для чего не нужна. Очередь доходит до Саши. Его голос дрожит. Он не может отвечать.

– Вот посмотрите все на этого мальчика. Этот мальчик не знает математику, и поэтому постоянно опаздывает. А потом он вырастит и будет глупым. Ничего не учит. Ты что, хочешь быть лупнем? Да тебя даже в дворники не возьмут! Чего ты там спрятался? А ну-ка, иди к доске. Сейчас посмотрим, как ты подготовился к уроку.

Саша пытается отнекиваться, но ничего не получается. Ему приходится встать.

– Кто твой папа? Тоже, небось, бизнесмен?

К ссадинам притрагиваются одни глаза за другими. Толпой взглядов. Саша плетется. Согнутым призраком. Он у доски.

– Это что еще такое!

Рука преподавателя хватает Сашу за рукав. Дергает. Резко. К себе. Мальчик спотыкается, едва не падает.

– Это что еще такое?!

Палец тычет в те места на коже, что цвета голубого ары и карибской бухты. Кажется, будто учительница забыла все остальные слова и фразы. Но нет:

– Вот ты еще какой! Драчун?!

Она обращается к классу.

– С кем он дрался? Кого он побил? Признавайтесь!

Все, кроме учительницы, знают, что Саша не умеет драться.

– Марина Петровна…

– Нет, мальчик, ты допрыгался, ты доигрался. Я вызову твоих родителей. Я так просто это не оставлю. Тебя поставят на учет за хулиганство. Вот помяните мое слово, такие мальчики потом умирают под забором. Такие хулиганы становятся наркоманами. Потом припомните мои слова!

Она не унималась и все спрашивала. Но Саша молчал. Потому что, если Саша не молчит, значит, говорит правду. Дедушка как-то сказал: "Если тебя ненавидят, значит, ты все делаешь правильно. Правого человека всегда хотят убить." Потом Марина Петровна вызвала маму в школу и сказала, что Саша дерется. Но мама не поругала его, так как знала, что Саша не дрался. Время от времени эта сцена у доски повторялась.

Для некоторых вещей не существует слов. Только чувства, известные лишь тому, кто их прочувствует. Про некоторые вещи нельзя говорить. Не потому, что не хочется, а потому что это невозможно. Сказать невозможно. Саша заглядывает Рексу в глаза и легонько показывает ему самое страшное. Воспоминание.

Одноклассники улыбаются и шушукаются. Их тела намокают мурашками и грязно-липнущим потом, когда они рассказывают друг дружке о том, что мальчики делают с девочками. Они сидят на задней парте. Тычут своим разговором прямо в спину Саше. У него потеют ладошки. Быстрее дышит сердечко. Эй, Санек! Он не хочет поворачиваться. Но оборачивается. Ты че такой? Напуганный, как голубь. Они смеются. По сосудам их смеха течет холодный яд. Саше как-то обидно за девочек. Не ясно, что это за чувство. Но оно никогда не уходит. Как и все непонятные чувства. Иногда Саше кажется, что он и сам как будто девочка. Папа сделал Сашу девочкой. Ему больно сидеть на стуле и слушать все это.

Он выходит из-за поворота. Папа. Зачем ты пришёл? Рекс срывается с места. Глаза не успевают удивиться, только обделаться. Челюсти самого сильного из всех наземных животных Земли, как вымерших, так и ныне живущих, смыкаются, пощупав кончики пальцев. Тридцать тонн на квадратный сантиметр. Острая расплата. Жалкая жвачка между зубов. Ничто не важно. Позвонок за позвонком. Как тебе равный бой? Теперь ты уже не такой крутой? Месть не упускает ни единого миллиметра, и того мерзкого инструмента удовлетворения за счет уничтожения: волшебной палочки, делающей ребенка трупом на всю жизнь. Сладкий хруст издает каждая кость. Каждая жила перерублена. Лопается брюхо. Комок истерзанных кишок падает на асфальт. Саша орет. От счастья или от боли. От того и другого. Кровь льётся. Бог мертв.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «