Падает снег

Но дело вот в чем. Птица убеждал меня, что у него ко мне есть симпатия, но отношений между нами быть не может, и дело словно бы не во мне, а в нем. Я, в целом, поняла его, хоть мне и было обидно, но общаться мы не перестали. Мне было так жаль его, что я старалась всеми силами вытянуть парня из депрессии, порадовать хоть чем-нибудь. Общались мы каждый день. До двух ночи, бывало, не могли друг от друга оторваться. Дошло до того, что он пригласил меня к себе в гости, когда был один на квартире. Понятно, зачем. Нас обоих друг к другу влекло, и против секса без обязательств я ничего не имела. Однако в тот раз мне пришлось перенести визит по личным обстоятельствам. Хоть мы и общались дальше, как прежде, повторного предложения не последовало, и я знала, почему: парень оказался очень уж стеснительным и робким. И решил, что коль уж я отказала в тот раз, то просто не желаю с ним близости.

Время прошло, и мы почему-то списываться перестали. Навязывать свое общение я не хотела, ибо прекрасно понимала, что ему, может, вообще не до меня, раз он не пишет первым. Зря я ждала. Его молчание длилось долго. Слишком долго. Несколько раз я, оскорбленная в своих самых добрых стремлениях, пыталась выяснить, в чем причина этой резкой смены отношения ко мне, но вразумительного ответа не получала. Птица разговаривал со мной обвинительным тоном, почти с презрением, словно бы никогда не говорил мне, что я – красивый, умный и хороший человек, с которым ему всегда будет приятно общаться. Словно бы мы не переписывались ночами, чувствуя сильную тягу друг к другу, еще совсем недавно. Это меня задевало, но я решила оставить его в покое – мало ли, что у человека могло произойти, а я тут лезу со своим общением. В конце концов, он просто мог потерять интерес, и вины его в этом нет. К слову, я всегда старалась его оправдать и понять. Только он, как оказалось, вовсе этого не ценил. Да что там, он этого просто не знал.

Через время мне рассказали, что видели Птицу в парке, с «какой-то страшной девкой», и они целовались. Я приняла эту новость с усмешкой. К тому времени я уже успела позабыть про Птицу, у меня появилось новое увлечение. Но все равно где-то глубоко внутри ёкнуло. Это, выходит, со мной он быть не мог из-за предательства любимой, а с другой девицей – запросто? Очень забавная ситуация. Я допускала возможность обыкновенной нехватки секса у Птицы, что и могло натолкнуть его на этот некрасивый, несправедливый ко мне поступок. Но ладно, претензий к нему я не имела и ни на что уже не претендовала.

Ну а много позже, возвращаясь домой под руку со своим мужчиной, я увидела у подъезда их двоих – свою соседку и Птицу. Они стояли, прижавшись друг к другу, и лучились радостью. Тогда я была слишком счастлива, чтобы разозлиться или испытать хоть какую-то негативную эмоцию к Птице. Пожелав им счастья, я сосредоточилась на своем спутнике. Но сложилось так, что мой спутник меня покинул, а Птица все еще остался с соседкой. Теперь в нашей квартире он частый гость. Мы не здороваемся. Не дай бог! Он в мою сторону даже не глядит. Я полагаю, что его девушка не знает, что мы когда-то с ним были так близки, что чуть не переспали. Рассказывать ей этого я не собираюсь. Но Птица мог хотя бы поблагодарить меня за это благородство. Ведь я могла легко расстроить их отношения, лишь показав соседке переписку с ним.

Птица старательно делает вид, что никогда меня не знал. Когда находится со мной в одном помещении (чего я избегаю всеми силами), Птица надевает каменное выражение и угрюмо молчит. Вины на его лице не читается, хотя хотелось бы. Соседка, кажется, безгранично счастлива в его присутствии. А мне просто хочется вмазать ему по роже или куда пониже. Ведь хватает же ему совести после того, как обманывал меня и чуть не затащил в постель, являться ко мне на квартиру и устраивать тут прелюдии.

И как мне может быть не гадко после этого? Просто отвратительно.

***

Вчера я попросила мою одногруппницу не называть меня тем же уменьшительно-ласкательным именем, которое любил говорить мой бывший, на что она взорвалась: «Да когда же это у тебя пройдёт? Надоело, в конце концов!»

Ну что я могла ей на это ответить? Никогда? Так она не поверит. В её жизненной системе ценностей нет понятия о таком чувстве, которое я испытываю к тому человеку. Она не сможет понять, что это не пройдёт, как бы я ни доказывала. По крайней мере, не пройдёт бесследно. Она не любила так, как я, никогда. И не сумеет. Я промолчала и решила, что, раз уж ей всё равно неведомы мои чувства, и разум ее слишком низок, чтобы их понять во всей глубине, я просто больше никогда не стану упоминать при ней свою болезненную тему. Она все равно никак не сможет мне помочь. Она меня тоже не понимает. Ей от природы не дано чувствовать подобного. Может, стоит порадоваться за нее?

IV. Птица

Выйдя из душа, я направилась прямо к холодильнику. Как была – в полотенце, с мокрыми, и оттого почти черными волосами, от обилия влаги вьющимися в свое удовольствие во все направления. Шагнув в зал, я открыла мерно гудящий холодильник и нагнулась к полочкам, почти скрывшись за белой дверцей. Привычная мысль посетила мою голову: чего бы пожрать? Еще только включая воду в душе полчаса назад, я ощутила позыв голода. Сейчас этот позыв превратился в настойчивое требование. Я схватила йогурт и, поднимаясь, мимолетом, подумала, что пора уже выкинуть молоко либо пустить на оладушки.

Дверца холодильника хлопнула, и я вдруг обратила внимание на комнату за его пределами. На диване в зале сидел Птица. Всего в каких-то двух метрах от меня. Оказывается. И почему-то он был один. Куда делась его девушка? Вышла на кухню, в туалет, в другую комнату? Она обычно никогда не оставляла его одного. Впрочем, какая разница?

Птица молча, с тоской в глазах смотрел на меня, не двигаясь. Вряд ли он собирался начать со мной разговор – в любой момент могли войти, а ведь мы держали наше знакомство втайне. Да и я сама беседовать с ним не собиралась. Придержав на всякий случай обмотанное вокруг тела полотенце (было бы очень глупо, если бы оно в этот момент просто свалилось с меня!), я сделала шаг из зала по направлению к кухне, чтобы взять маленькую ложечку (кстати, заметила, что кухня пуста, где же соседка?).

– Постой, – тихо раздалось за спиной.

Остановившись, я обернулась.

– Ты зачем со мной говоришь? – прошипела я.

Птица, поколебавшись, огляделся, поджал губы и встал с дивана.

– Она вышла, – сказал он. – Ей позвонили. Родители.

– Ясно, – я пожала голыми плечами в капельках воды после душа. Поправила волосы. Подумала, что все это глупо и рискованно. Для него. – Любишь ее? – вдруг вырвалось из меня, сама не знаю, почему.

В вопросе этом не было особого интереса, скорее вежливость. Птица это почувствовал, отвел глаза, и тут же дверь комнаты скрипнула, и изнутри появилась счастливая Вика с улыбкой до ушей. Оглядев нас, она ничего не поняла и стала что-то щебетать Птице, а я поспешно ретировалась, всё еще прижимая к себе полотенце.

Потом еще целый вечер из своей комнаты слушала, как эти двое хохотали на кухне. Когда Птица ушел от нас, было половина одиннадцатого.

***

Неделю спустя, как обычно, в четверг, Птица снова был у нас в гостях. Я изо всех сил старалась не попадаться им с Викой на глаза. Но спустя некоторое время вспомнила, что стиральная машинка должна была постирать час назад, и мне нужно повесить белье на сушилку, которая находится в зале. Моля бога, чтобы влюбленная парочка сидела на кухне, я вышла из комнаты. Дверь в кухню и правда была прикрыта, там кто-то возился, но и дверь в зал тоже была закрыта. Сложив белье в тазик, я вышла в зал. Там сидел Птица – с ноутбуком на коленках и задумчивым видом. Вики, как назло, не было.

Я спокойно прошла, поставила тазик прямо на стул перед ним и стала развешивать свои вещи. Птица держался недолго и снова заговорил первым.