Страница 18 из 20
Я ушёл на огневую позицию. Техника уже прибыла. Начали размещать. Кабину УНК установили не с первого раза – оказался коротким кабель от УНВ. Место для УНВ неровное. Вызвали машину для выравнивания грунта. Появилась группа каких-то людей (четыре мужчины и женщина). Сказали, что они из Правительства Сербии. Они приехали, чтобы навестить какого-то резервиста – сына женщины из группы. Правительство их защитит?!
Я определил место для имитатора излучения. Объясняю прапорщику Йовичу, как с ним работать. Дистанционное поворотное устройство, которое вчера привёз Дани, – неплохое решение. Сделано просто и примитивно, но работает. И это главное. Развёртывание идёт медленно. Ракетная батарея должна переставить пусковую установку. Кабели коротки, потому что Малетич разместил дизель-генератор с другой стороны от СНР из-за установленных около неё брёвен. На крышу УНВ по моему приказу положили штатную грунтозащиту – резиновый коврик толщиной около 10 сантиметров, который использует расчёт ракетной батареи для защиты кабели около пусковой установки от горячей реактивной струи при старте ракеты. За время войны мы это делаем первый раз. Инженерное подразделение сделало нам земляную защиту – обваловку вокруг техники. Неплохо получилось, учитывая, как быстро сделали. Я отправился к Милану. Обедаю и моюсь.
Уже 16.20. Я не спал с предыдущей ночи. Весь день, всю ночь и снова весь день до 00.00. В 17.30 меня разбудили монтёры. Они пришли, чтобы подключить телефонную линию с гражданским номером. Спать буду у Милана. Есть возможность поспать 7–8 часов. Около 19.00 прихожу на огневую позицию. По пути встретил Тиосавлевича. Он ехал на „Урале“ в Шимановци, но машина не тянет. Пока холодная – идёт как сумасшедшая, как нагреется – не хочет ехать. Подсказываю ему, что это может быть топливный насос.
Днём мы фотографировались. Батарея наведения ракет, расчёт, который стрелял, и все остальные. Снимали нас капитан Голубович и прапорщик Жугич.
Около 21.30 мы ещё не перешли в готовность № 1. Трговчевич с командного пункта Бригады сообщил мне воздушную обстановку, и что над нами находится беспилотник на высоте 200 метров. Если это так, то он нас увидел и раскрыл. Сейчас для нас опаснее бомбы, чем HARM. Для нас это большая угроза. У нас неисправность техники. Проверяем все микропереключатели на УНВ. Батарея наведения ракет развернула схемы. „Битва, люди, схемы. Причина неисправности где-то в проводах“, – подумал я. Наконец, у нас получилось. Зря потеряли время.
Дождь моросит весь день. Сержанты Тиосавлевич и Радивоевич занимаются ориентированием СНР (привязкой к координатам местности). Командиров обеих батарей нет. Приказываю им прибыть на станцию. Они не правы. Капитан Голубович говорит мне, что давно не спал. „Со вчерашнего утра не моё время дежурства, и что?!“ – сказал я. Много раз ориентировали УНВ. Усталость делает своё дело. Потому и ошибаемся там, где раньше не ошибались.
Около 20.00 мне позвонил Црнобрня. Его окончательно прикрепили к дивизиону Носкова. Носков ушёл в Панчево. Через Белград прошли за 25 минут. Всё организовал Аца. Способный полицейский.
Люди измотаны и нервничают. Успокаиваю их. Холодная голова правильно думает, горячая – никогда. Я предложил Дани поспать у Милана. В любом случае мы всегда в разные смены и спим на одной и той же полевой раскладной кровати с самого начала войны. Говорит мне: „В конце концов мы и жён поменяем…“ Я улыбнулся и сказал, что этого никогда не случится.
В 22.55 Благоевич вызвал меня на связь и объявил готовность № 1. Спрашиваю его: „А кто тебе сообщил, что мы готовы на новой позиции?“ Он ответил: „Полчаса назад вам оставалось только сделать ориентирование“. Наверняка знает, что после ориентирования нужно выставить углы базы пусковых установок и установить ракеты. Я сказал ему: „Передай наверх, что я доложу, когда всё будет готово“. Говорит, что они не спрашивают обо мне. Это его интересует моя оценка о времени готовности. Идёт дождь, люди устали. Когда будем готовы – сообщу. Ещё немного, и я пошлю его в …. Почему меня всегда вызывают, если есть командир? Сегодня днём приезжали подполковники Джуро Дувняк и Мартин Джуриш из штаба Бригады. Ищет одного офицера наведения в Обреновац. Дани и я не дали никого, у нас нет лишних людей. У нас хороший расчёт. В смене Дани помощник руководителя стрельбы Голубович, а у меня Стоименов. Офицеры наведения Янкович и Муминович.
Мы ждём Роксандича, когда он установит ракеты на пусковую установку, чтобы доложить о готовности. Можем воевать. После возвращения со вчерашнего совещания Дани сказал мне, что Бригада поразила только одну цель – найдены обломки только нашего самолёта.
Сегодня нам не везёт. Много работали, много проблем. Поздравил людей с Пасхой, угостил домашними шоколадными конфетами, которые упаковала Данка. Все молча берут. Хвалят. На ужин, где-то около 22.00, принесли поросёнка и гриль. Кто послал, кто принёс – никто и не спрашивает. Сладко едим.
Семья Тодора послала мне крашеное яйцо, на котором написано: „Поздравляем с F-117А“. Варга на РЛС. Дани мне рассказал, как сегодня „поджёг“ Йовича – сказал, что якобы противорадарная ракета уничтожила автомобиль с имитатором излучения, и ему очень жалко. Йович был потрясён. Я сказал ему, что просил Йовича быть в автомобиле и излучать по пять секунд. Он умрёт от страха. Мы оба смеёмся. Сенад Муминович при переводе техники повредил средний и безымянный пальцы правой руки. Говорит, что повредил ключом. Усталость медленно собирает дань. Не знаем, куда делся Коста и солдат-тыловик из Попинаца.
Мы недостаточно мобильны. Муки танталовы.
В 23.30 доложил Благоевичу о переходе в „единицу“ – в готовность № 1. Спрашивает: „Ты устал, дружище? Наверное и твои люди утомлены?“ Говорю ему, что мы не спали 36 часов и перевод техники проводили в плохих погодных условиях. „Знаю и понимаю, приятель. Сочувствую тебе по-дружески“, – сказал он. Я удивлён. Всего полчаса назад он разговаривал совсем по-другому. Не интересуют его люди. „Кого они вообще интересуют?“ – спрашиваю сам себя. Так нельзя воевать, дорогой мой. Люди – это основа, сила и опыт. Без них вы ничего не сможете сделать. Если вы их потеряете в любом отношении, моральном или физическом, у вас нет перспективы. Мотивированные люди творят чудеса.
Спать буду у Милана и впервые за последнее время чувствую себя человеком. Буду спать в постели. Чистый и в нижнем белье. Действительно, это великолепно. Как мне это нравится!
Разговаривал с Данкой. Удачно добралась до Белграда. Говорит, что гордится мной, одним из героев нашей обороны. Необходимо понимать, что их много в этой войне.
Понедельник, 12.04.1999
Меня осторожно разбудил Милан. Как будят тень или кого-то сильно уважаемого. Достаточно было тихо назвать моё имя – и я открыл глаза и посмотрел на часы. Было 7.30. Я вскочил. Ненадолго забежал в ванную и вышел в гостиную. Нада уже заварила кофе и чай, пожарила яйца. На столе, кроме того, был русский салат и варёная ветчина. Тороплюсь. Поел немного. Содержимое стола выглядело нереально, как натюрморт. На дежурство прибыл вовремя. Раньше других. Подойти к технике было трудно. Милан дал мне резиновые сапоги. Грязь, липкая сремская грязь. Сегодня ночью бомбили Панчево, Нови-Сад, Крагуевац, Крушевац… Дани мне сказал, что во время дежурства они излучали три раза по 5 секунд. Получали оповещение по целям с командного пункта Бригады. П-18 их не видела, радаром СНР их тоже не нашли.
Дани мне сказал, что Носков струсил. Над ним находились 6–8 целей на дальности 8–10 километров, а он побоялся вести поиск. Его уже однажды обнаружили, и теперь ему страшно. Носков молчал, а другие вокруг стреляли.
Гадальный маятник Варги предвещает, что сегодня или завтра вторая смена должна стрелять и сбить самолёт. Это моя смена. По прибытии моей смены приказываю проверить ориентацию СНР и пусковых установок, а также микропереключатели, которые мы ночью заменили. Идёт дождь. Мне предложили маленькие пирожные, которые кто-то принёс в обувной коробке. Я поблагодарил и отказался. В 8.12 Лука Трговчевич объявил переход в готовность № 2. Проверяем технику.