Страница 11 из 20
Понедельник, 05.04.1999
С 0.00 до 8.00 я на дежурстве со своей сменой. В 1.00 Станкович приказал поднять высокое напряжение на передатчике команд и быть в готовности, потому что запущены крылатые ракеты. В 2.00 начался массированный налёт авиации. Неразумно снова работать на прежней позиции. А накануне смена Дани около 45 секунд искала крылатые ракеты и вертолёты. Ничего не нашли. Когда кто-нибудь там, наверху, на командном пункте Бригады поймёт, что на нижней границе системы невозможно обнаружить цель, которая летит на высоте 100 метров? Что делают „Праги“, „Бофорсы“, „Стрелы“ на пути полёта крылатых ракет, которые летят над руслами рек, вдоль шоссе, над железными дорогами? Дани сказал, что из-за этого тоже поругался со Станковичем. Мы себя обнаруживаем.
Они знали, что мы находимся здесь, и одно время около зоны поражения на дальности 20–22 километров находилось около десятка целей на разных азимутах. Мы реагировали спокойно. Мы ждали, пока кто-то войдёт в зону поражения. Они выманивали нас, как рыба дёргает поплавок, и ждали, когда мы себя обнаружим излучением СНР. На большой дальности (30–35 километров) появилась отметка новой цели. Пусковые установки в постоянной готовности и есть опасность остаться без ракет.
В какой-то момент имитатор излучения нам сильно помог отпугнуть две цели, пока мы были нацелены на две другие. С противоположного направления появилась ещё одна цель и, пока мы разворачивали антенну, успела уйти. Обнаруженные цели находятся на высоте от 5 до 8 километров, а наблюдатели сообщили, что над позицией прошло 5–6 самолётов на большой высоте. При массированном налёте невозможно одновременно работать по целям на разных высотах. Ситуация была крайне серьёзная и тяжёлая. В кабине царила тишина. Понимая нашу ситуацию, полковник Станкович приказал: если они попытаются пройти, сосредоточиться на одном и стрелять независимо от того, есть захват или нет. Мы попробовали три или четыре раза по 10 секунд обнаружить цель, но не удалось. Эту ночную смену надо запомнить по сложности и напряжённости.
Около 4.00 пропала связь с командным пунктом Бригады. Был очень пронзительный звук, как будто непрерывно звонит телефон.
Я узнал, что мой однокашник Джорджевич стрелял около 2.30, а через 20–30 минут после этого натиск авиации ослаб, и она ушла. Это мне рассказал Црнобрня, когда приходил ко мне в лагерь в Шимановцах около 9.00. Он рассказал и то, что Джокича обнаружили и обстреляли, есть трое раненых и погиб капитан Тепавац. Я с ним не был знаком. Это, видимо, первый погибший офицер из 250 бригады ПВО. Слава герою! На его месте могла оказаться и моя смена. Слава Богу, что у нас нет потерь.
Около 7.00 я разговаривал с полковником Паульевичем, который был прислан к нам в помощь Бригадой. Попросил его передать демагогам на командном пункте Бригады, что нет никакого смысла в том, что мы пытаемся обнаружить вертолёты и крылатые ракеты. Пусть применяют сухопутные войска, чтобы закрыть направления „Иглами“, „Стрелами“, „Бофорсами“ и другими лёгким средствами вооружения. Найдите способы, чтобы определить возможные направления полёта крылатых ракет по высоте и глубине проникновения. Расставьте орудия и все другие малые средства, а нам дайте воевать с авиацией. Пусть все демагоги, которые думают, что они что-то могут, приходят, садятся и ведут поиск, пусть делают, как знают и умеют. Никто из штаба Бригады до сих пор не пришёл в дивизион, где стреляют и убивают. Единственный офицер, который прибыл в дивизион своего однокашника подполковника Носкова, был подполковник Гойко Вучич.
Около 16.30 на огневую позицию прибыл мой приятель Пера Банга, который после демобилизации живёт в Прхове. Там живут его родители. Пригласил меня в гости, обещал приготовить в казане хороший гуляш. Я поблагодарил его, но сказал, что это невозможно.
Разговаривал с Данкой. Она спокойна. Привыкает к войне. Я рад, что у неё больше нет паники. Сменила место работы. Теперь работает через день. Очень хочется попить с ней кофе. Я похудел. Это понятно по дырочкам в ремне.
Около 17.00 приехала милиция, чтобы им дали офицера или сержанта для совместного осмотра ракеты, которую нашли около деревни Михальевац. Она наполовину вошла в землю и не взорвалась. Я отправил их к Дани в Шимановци, чтобы кто-то из ракетной батареи пошёл с ними. Моё дежурство сегодня с 18.00 до 24.00.
Около 17.30 прибыли подполковники Байич, Коман и майор Станчич для того, чтобы установить камеру ТОС на СНР. Она обеспечивает видимость в течение полутора часов после захода солнца и столько же перед восходом. Объяснили нам возможный диапазон использования по освещённости. Офицеры поцеловали меня и сказали: „Браво, командир, ты вошёл в историю. Ты сломал им рынок сбыта. С Саудовской Аравией был контракт на поставку 40 самолётов“. Байичу я сказал, что нужно как можно быстрее сделать дистанционное управление имитатором излучения. Это очень важно для оперативности боевой работы и безопасности личного состава. Сейчас оператор сидит в укрытии и по команде об изменении азимута излучения должен бежать к имитатору и после разворота на нужный азимут снова бежать в траншею, и только после этого включать излучение. Траншея на расстоянии 100 метров. Это примитивно. Есть возможность действовать по-другому, более эффективно: когда офицер наведения поворачивает антенну СНР – синхронно поворачивается и имитатор. Очень просто и дёшево. Годами не вкладывали в армию. А все хотят успеха. Чем? Рогаткой?! Как будто наше командование не знает, чем и как мы воюем.
Поручик Црнобрня рассказал, что узнал как погиб капитан (или капитан 1 класса) Тепавац из Обреноваца. Оказалось, что не были закреплены аппаратные блоки в кабине, и при попадании противорадарной ракеты в СНР от взрыва вылетел блок и убил его. У нас в станции все блоки закрепил и проверил сержант Зденко Волф.
На огневой позиции должен быть запас ракет из расчёта по четыре на каждую пусковую. Не должно быть такого, чтобы у нас не оказалось ракет для стрельбы. Командир ракетной батареи Роксандич об этом не подумал.
В 19.25 Црнобрня задержал гражданское лицо – спортсмена Теодора Райича из Раковици, который совершал тренировочную пробежку, члена сборной Югославии по карате.
Около 19.50 Бойич закончил установку, настройку и фокусировку камеры ТОС. Видимость хорошая.
С 20.00 до 24.00 находимся в готовности № 1, практически до конца дежурства. На экране РЛС я наблюдал оргии авиации НАТО над Нови-Садом. Я вспоминал любимый город. Я вспомнил, как прошлым летом пил кофе с Данкой в пешеходном оазисе в прекрасной обстановке. Но в это время на дальности 22 километра появилась цель. В зону не входила. Все средства в готовности. Ракеты на подготовке. Адреналин прибывает, но сердце бьётся ровно. Нервы уже достаточно натренированы. Офицер наведения капитан 1 класса Муминович и сержант Тиосавлевич признались, что предыдущей ночью у них был стресс. Тиосавлевич сказал, что когда вчера он посмотрел на мой экран и увидел, сколько целей вокруг нас, ему стало дурно. Он повернулся к своему экрану и больше не осмелился смотреть на мой. Тепавац позвонил и сказал, что рядом с нами прошёл один самолёт. На экране РЛС я его не видел (он находился в мёртвой зоне).
После того, как я вчера сказал полковнику Паульевичу, чтобы они больше не занимались ерундой, и что мы больше не будем искать радаром СНР крылатые ракеты и вертолёты, ситуация улучшилась. Они поняли, что это глупость, и невозможно нашими силами обнаруживать и обстреливать маловысотные цели.
По прибытии на дежурство Дани рассказал мне свой сон – что когда солдат Коста стал его будить, то он ему сказал, что я добровольно остаюсь на технике. И продолжил спать. Когда солдат его снова разбудил и сказали, что весь расчёт уже в автобусе и ждёт только его – он вскочил как ошпаренный. Поэтому смена задержалась на 10 минут. Я не упрекнул его за это, знаю, что все мы устали.
Прапорщик Илия Вучкович ночью на П-18, которая работает в интересах Бригады. На экране интенсивная электронная засветка – это были активные шумовые помехи. В сложных условиях он выдавал информацию.