Страница 9 из 10
Реакцию Стаса заметить не успеваю. Один из инвесторов, Геннадий Павлович, перетягивает на себя моё внимание, то и дело, пытаясь небрежным жестом прикоснуться к моей ноге под столом.
Мне стоит огромных усилий терпеть это наглое вторжение в свою зону комфорта, по миллиметрам сдвигая, заинтересовавшую мужчину, часть тела.
Я вообще не понимаю, зачем меня потащили в ресторан. Если на официальной части встречи, моя роль была ясна, то сейчас я была не больше, чем для мебели. С таким же успехом, справился и шкаф. Хотя, у шкафа нет длинных ног, за которые его могут лапать, слишком наглые личности.
Наконец, вечер подходит к концу. Инвесторы, оставшиеся абсолютно довольными, положительной динамикой в делах компании, тепло прощаются с Ружиным.
Я пытаюсь стоять в стороне, но и меня не обделяют вниманием.
Геннадий Павлович, со всей своей горячностью, хватает меня за руку и касается поцелуем тыльной стороны ладони.
– Надеюсь, еще увидимся, – страстно шепчет мужчина, а мне хочется скорее оказаться в душе и хорошенько вымыться. Никогда еще я не чувствовала себя такой грязной. Никогда.
– Инна Вячеславовна, Вас подвезти? –интересуется генеральный, проводив компанию мужчин.
– Нет, спасибо. Я на такси, – спешно отказываюсь я, поглядывая на наручные часы.
До встречи с Горевым, оставался час.
«Эллада» находилась всего в десяти минутах ходьбы от ресторана. И пускай гулять на каблуках – еще то удовольствие, ехать в душном салоне авто не было никакого желания.
Да и погода весьма располагала. Прекратил лить дождь, который успел надоесть за несколько дней. Вечер был приятным и теплым. Замечательный, по сути, вечер. Подходящий.
Не хватало романтики. Не возбуждения, страсти, а именно романтики. Как в пору юности. Когда песни под луной, хилый цветочек от кавалера на последние деньги, и одна на двоих шоколадная конфета.
Взрослая жизнь умеет сжирать не только людей, но и чувства. Эмоции. Настоящие чувства, а не суррогат, который мы, в последнее время, испытываем.
За этими философскими размышлениями, не замечаю, как подхожу к гостинице.
Внезапно, тело охватывает дрожь предвкушения и радости. Как маленькие электрические разряды тока. И тревога, так давно терзающая меня, почему-то отступает.
В спешке захожу в холл, быстро прохожу регистрацию и иду в номер 113, сжимаю в руке, едва не до боли, ключ-карту.
Открываю дверь в номер, но натыкаюсь лишь на полнейший мрак. Пытаюсь подсветить себе фонарём, на мобильном телефоне, но дверь толкает сильная мужская рука, а смартфон из моих рук, кочует к Гореву.
Только когда мужской силуэт подходит ближе, я начинаю понимать, как ошиблась. Это был не Горев. Не та ширина плеч, не тот запах, не тот мужчина.
Приторный аромат сиропа заползает в ноздри, окутывает с ног до голов, как паук свою жертву.
Резко дергаю входную дверь за ручку, но она не хочет поддаваться. Когда только успел запереть?!
Волной накатывает страх. Прижимаюсь спиной к двери, обхватываю себя руками и, совсем как в детстве, жмурюсь.
Сейчас я открою глаза, и он исчезнет. Вернется Горев, уползет в свою пещеру тьма и всё будет, как прежде. Всё будет хорошо. Пожалуйста, пусть всё будет хорошо.
– Инна, – ласковый шепот, скользящие по щеке губы.
Мужские руки хватают за талию, опускаются ниже, задирают юбку.
Я хочу закричать, но и с горла вырывается лишь слабый хрип. Пытаюсь отбиться, но мои руки перехватывают и жестко сжимают запястья.
Мне гадко, больно и безумно страшно. Так, как еще не было страшно, за всю мою, не слишком длинную, жизнь. И вся моя самоуверенность летит к черту. Никакая я не сильная и не умна, раз попала в эту ловушку. Раз разрешила и позволила обращаться с собой так.
– Пожалуйста, не надо, – по щекам льются слезы, но я их не замечаю.
Сильнее прижимаюсь к дверному полотну до боли в спине. Трясусь, как осенний лист на ветру.
А он продолжает гладить меня, обнимать, слюнявить шею своим мокрым и скользким языком.
Я не знаю, что делать. Не знаю, куда бежать. Вспоминаю советы из телевизора, как вести себя с насильниками. Но, даже на секунду, не хочу представлять, что мне они понадобятся.
– Инна? Ты плачешь?
Глупый вопрос. С учетом того, что меня сейчас поимеют, против моей воли.
Болконский, в одну секунду, отскакивает от меня, щелкает выключателем и коридор гостиничного номера, озаряет яркий свет.
Ноги отказываются держать непутевую хозяйку. Медленно сползаю вниз, обхватывая себя двумя руками и пытаюсь прекратить накатившую истерику. Однако, слезы и не думают останавливаться.
Я раскачиваюсь, в попытке себя успокоить, подобно маятнику. Вперед-назад. Вперед- назад.
Стас присаживается около меня на корточки, но больше не прикасается. Смотрит внимательно, хмурится.
– Ну, что ты? – мужская рука тянется погладить меня по волосам, но я отползаю в самый дальний угол прихожей, забиваясь в нишу, между стеной и шкафом. – Не бойся. Никогда не бойся меня. Его надо бояться, но не меня. Инн, я никогда не причиню тебе вред. Никогда.
Инна
– Зачем? – пытаюсь придать голосу нормальную интонации, но короткие всхлипы все равно прорываются.
– Я не знаю, Инн, – тяжело вздыхает Стас и поднимается, нависая над моим маленьким, сжавшимся в углу, телом. – Он вызвал к себе в кабинет, сказал заснять наш секс на видео.
Рука блондина махнула в сторону спальни, где по всей видимости и стояла скрытая от посторонних глаз, камера.
– Ты хотел сказать изнасилование?
– Бл*дь! Никто не планировал насилие. Горев сказал, что берет всё на себя. Моё дело было, только снять на камеру весь процесс.
Я делаю несколько глубоких вдохов. Стираю дорожки от слёз на щеках и пытаясь, держась за стенку, подняться с пола.
Пора успокаиваться и брать себя в руки. Забыть предательство не выйдет. Но я попытаюсь. Попытаюсь не вцепится когтями в лживую рожу Горева. Попытаюсь не думать, что человек, которого я люблю – моральный урод. Потому что только урод, может допустить, чтобы его женщину изнасиловали.
Может и с иллюзиями стоит покончить?! Не была ты никогда его. Не была и не будешь. Удобная подстилка, чтобы спустить пар, воплотить свои грязные фантазии. Не женщина – вещь. Бери и пользуйся, пока удобно. Но стоит только вещи, возомнить себя человеком, замахнуться на что-то большее и вылетит она, как пробка, из твоей жизни. И нет больше никакой жалости. Жалеть надо родных и близких, а не заигравшихся в любовь баб.
– Где он? – сейчас это единственное, что меня интересует.
Я хочу посмотреть ему в глаза. Удостовериться, что меня попросту слили. Вот так банально и, в тоже время, жутко.
– Внизу. В баре,– коротко отвечает Стас, стараясь не смотреть на меня.
Я вижу, что ему стыдно, однако, даже не пытаюсь его уверять, что всё в порядке. Молча киваю и прошу открыть дверь. Болконский подчиняется.
Уже в лифте внимательно смотрю на своё отражение. На блузке не хватает несколько пуговиц, юбка так и осталась задранной, на грани приличия, еще и измятая. На голове вместо укладки воронье гнездо. Размазанная помада и подтёки от туши под глазами завершали картину.
Я выглядела так, словно по мне проехался, по меньшей мере, танк. Осунувшаяся, испуганная, с абсолютно пустым, ничего не выражающим, взглядом. Да, и правда подходящий вечер, чтобы разбить розовые очки, стеклами вовнутрь.
Горев действительно находится в баре. Медленными глотками тянет коньяк, сидя за барной стойкой.
Смотрю на его профиль и ощущаю внутри себя, обжигающую душу, пустоту. Терпкую, с привкусом горечи и слёз. У предателей самые ласковые руки и самые красивые слова. Предатели бьют наотмашь, не размениваясь на мелочи, прямо в спину, когда ты доверишься и потеряешь бдительность.
А я попросту заигралась. Запуталась в своих манипуляциях, спеленала себя по рукам и ногам. Возомнила себя всесильной, вершительницей судеб. Хороший такой пинок, зазнавшейся девке. Качественный.